– Мне уже надоело слушать этот жалкий бред! – почти зарычал Ахнагов. – Что ты несёшь, поганый бомж?

– Сообщаю вам, как всё произойдёт, – пояснил бородатый путешественник и бульдозерист. – Таковы правила. У вас пока имеется шанс, хотя… Одним словом, бегите отсюда, пока не поздно. Я ухожу, но сообщи своей охране, жулик, чтобы они не баловались! Не усложняй себе жизнь!

– Лучше я лично провожу… э-э-э… путешественника и бульдозериста, – вызвался Жучилов-Мунин, – и все проблемы будут решены. Они нам сейчас ни к чему. Слишком много на острове гостей. Лишний раз рисковать не стоит.

Путешественник Саморов и липовый начальник отдела безопасности Жучилов-Мунин вышли за дверь. Ахнагов и Воронова молчали. Вероятно, каждый думал о своём. Магнат включил дальние береговые камеры слежения и вывёл «картинку» на монитор. Очень скоро он окончательно убедился в том, что наглый бродяга, наконец-то, покинул его остров с ласковым названием Ринатик. Теперь Саморова или кто он там можно просто… уничтожить с помощью самого примитивного гранатомёта.

Ахнагов решил позвонить по обычному сотовому телефону на борт своей личной огромной комфортабельной яхты «Горгона». В этом названии читался скрытый вызов тому огромному большинству человечества. Посмотрите, вот он, Ахнагов великий и богатый! Даже яхта называется не так, как у многих олигархов планеты, а с некоторым… гонором.

Правда, подзабыл подпольный олигарх и миллиардер Ринат Рустамович о том, что Медуза Горгона плохо завершила свой жизненный путь. Геракл расправился с ней окончательно и бесповоротно.

Он дал указание капитану «Горгоны» Позднякову, то есть приказал ему, не церемонясь, с помощью установленных на судне торпед уничтожить парусную лодку с мотором, которая только что отчалила от острова Ринатик. Но опытный, суровый и, разумеется, хорошо прикормленный шкипер Назар Семёнович Поздняков на полном серьёзе и ответственно сообщил, что при визуальном наблюдении и с помощью радаров они не видят никакой цели. Проще говоря, она пока не обнаружена.

Короче говоря, не наблюдалось никакого морского транспортного средства, вышедшего в море со стороны острова. Если бы всё происходило иначе, по законам элементарной физики, то они заметили бы даже обычный стеклянный поплавок, оторвавшийся от рыбацких сетей или утопленника.

– В каком смысле… нет никаких лодок? – выразил возмущение Ахнагов. – Ты у меня, Семёнович, сухопутной крысой быстро станешь, если не уничтожишь лодку с бородатым бичом на борту!

– Я же ответственно заявляю, что не наблюдается со стороны вашего особняка никаких лодок, Ринат Рустамович, – стоял на своём капитан. – Мы уже обходим остров. Ничего пока не обнаружили, кроме ваших катеров и отдыхающих на шлюпках, водных лыжах и надувных матрасах. Значит, товарищ, о здоровье которого вы заботитесь, уже успешно утонул самостоятельно. Такое в открытом море часто случается.

– В этом я глубоко сомневаюсь, – с некоторым сожалением сказал Ринат Рустамович. – Одно радует. Ушёл от нас, получается, нищеброд. Ну, и чёрт с ним! Сейчас смотрите в оба, чтобы ни одна сволочь ни направлялась в нашу сторону. Всех уволю, к чёртовой матери!

Завершив свой сумбурный разговор с капитаном «Горгоны», Ахнагов пристально посмотрел на секретаря-референта и поинтересовался, как записался разговор с этим наглым и бородатым бродягой Саморовым.

Она с минуту молчала, уставившись в одну точку, потом ответила:

– И аудио, и видеозапись исчезли. Мы не сможем отпечатать даже фото морехода Пимена Авдеевича. Ничего не осталось. Но такого ведь не может быть!

– В том, что он – гипнотизёр, я убедился, – сделал заключение Ахнагов, – но, чтобы каким-то странным образом влиять на компьютер, не прикасаясь к нему… Чертовщина!

– Ещё какая!

– Меня ещё одна штука удивила. Ты, Ефимия, назвала этого гада не только по имени, но и отчеству. Он его нам не сообщал. Мы с Серафимой запомнили только его имя и фамилию, а ты…

– Я всё тебе, Ринат, рассказала бы раньше и своевременно, и при этом… Саморове, если бы ты не затыкал мне рот. А теперь уже поздно. Ведь я хорошо знала этого человека при его жизни, да и всю семью Саморовых.

– Чего ты несёшь, что бормочешь, дорогая госпожа Воронова? Не хочешь ли ты сказать, что мы битый час общались с покойником?

– Я, именно, это и хотела сказать. Но послушай меня, Ринат, и ты всё поймёшь.

– Как в сказках «Тысяча и одна ночь» получается. В каждой истории содержится ещё несколько, а в них – тоже. Я выслушаю тебя, если мне это что-то даст.

Впрочем, история оказалась довольно короткой, тривиальной и похожей на сотни других, подобных ей. Жучилов-Мунин пока не входил в кабинет Ахнагова, стоял за дверью и подслушивал. Ведь он был губернатором области, который находится, к тому же, в разведке. Он, Алевтин Скорбеевич, просто обязан знать как можно больше.

В небольшом городке Силосная Башня, на Западе Воропании, три года тому назад, где проживала и Ефимия Олеговна Воронова, сгорел жилой дом. В пожарище погибли Саморовы – совсем молодые муж, жена и двое маленьких детей. Несчастный случай? Разного рода комиссии разбираться в этом не стали. Ну, сгорели и ладно. С кем ни бывает.

В общем, как-то так получилось, что эксперты и следователи разных организаций не обратили внимания на то, что двери в доме были подпёрты кольями снаружи и что возгорание произошло ночью с четырёх углов… Значит, всё же, поджог, но вот… многие явные улики остались незамеченными.

Злые языки тогда полушёпотом утверждали, что если бы Саморовы согласились продать свой дом и участок частной дорожно-строительной компании «Счастливый асфальт», то никакой трагедии бы не произошло. Как раз это удобное место понадобилось для строительства коттеджа для исполнительного директора и совладельца этого предприятия Яна Георгиевича Лунгиса.

– А я хорошо знала семью Саморовых, этих замечательных людей, – продолжала свой рассказ Ефимия. – Дети были славные, мальчик и девочка. Совсем молодые муж и жена – честные работяги. Потом Ян Георгиевич Лунгис построил на этом месте, перекупив ещё три дома, свой трёхэтажный особняк.

Стечение обстоятельств? Случайность? Но слишком уж часто они происходят, когда речь идёт о власть имущих и двуногих денежных мешках, причём, чаще всего, в их пользу.

– Что ты там делала, – широко раскрыл глаза криминальный авторитет и подпольный миллиардер,– в этом городке, Ефимия?

– Здравствуйте, пожалуйста! Как это что? Я там работала, у Лунгиса, начальником производственного отдела. Я ведь по образованию и специальности… автодорожник. Кстати, Ян Георгиевич отдыхает сейчас на острове и проживает не в гостинице, а в одной из комфортабельных комнат твоего особняка.

– Знаю и помню. Всё! Помолчи, Ефимия, хотя бы, три или четыре минуты! Дай мне всё это осмыслить! В моей башне, проще говоря, в голове такая чепуха никак не укладывается. Мои мозги отказываются… варить.

– А есть они у тебя?

– Мне не до шуток, Ефимия. Конечно, есть.

Он, на самом деле, задумался. Кое-что вспомнил. Ахнагов лично не знал Саморовых. Но в частых телефонных разговорах Лунгис постоянно упоминал эту фамилию, при этом самым настоящим образом, матерился.

Получилось так, что семейка Саморовых очень упёртой оказалась, никак не хотела продавать свой дом даже за хорошие деньги. «Что с ними делать, Ринат? – спросил его Ян. – Мне ведь понравилось это местечко». «А ты, что, совсем пацан, – просто ответил Ахнагов, – не знаешь, что в таких ситуациях делается?». Министр строительства Курбутунской области Ахнагов имел в виду то, что не убивать их надо, а просто, как следует, припугнуть. Но тот, наглый дятел Лунгис, поступил, как обычно, как чаще всего, поступал.

Да, Лунгис постоянно, в числе многих олигархов области и других территорий, отстёгивал Ахнагову солидные суммы. Но ведь, благодаря стараниям Рината Рустамовича этот хмырь со своими строительными компаниями и другими предприятиями, помимо «Счастливого асфальта», постоянно выигрывал все выгодные тендеры.