Иосиф Сигалов Есть еще свет Есть еще свет Черный тоннель По черной изгаженной тверди, Под выцветшим сводом небес, Средь грязи, угара и скверны Несется огромный экспресс. Мы в поезде мчимся, зевая, Не ведая путь свой и цель. Несемся за призраком рая, А поезд с разгона влетает В огромный бетонный тоннель. В огромный тоннель! В огромный тоннель! В огромный тоннель! А бег все быстрей и опасней В бетонной бездонной тюрьме. Вдруг вспыхнул свет ламп и погас он, И поезд несется во тьме! Темнее, темнее, темнее Тоннеля кромешная щель. Быстрее, быстрее, быстрее Мы мчимся вперед,– нет, скорее Мы падаем в черный тоннель! В черный тоннель! В черный тоннель! В черный тоннель! Как пуля в стволе мы несемся И чувствуем холод и страх, И нету надежд, что спасемся, И близится бездна и крах. И неудержимо стремленье В неведомую пустоту. Неостановимо движенье, И неотвратимо паденье В зловещий провал, в темноту! Летим в темноту! Летим в темноту! Летим в темноту! Как неотвратима расплата За гибель загаженных рек, За подлость духовных кастратов, За то, что так алчен и гадок Безумный, больной человек. Мы слишком умны, чтобы верить И слишком глупы, чтоб понять: Мы – алчные, хищные звери — Способны всю землю взорвать. И, может, он скоро взорвется Земной, очень маленький шар, И всех нас – никто не спасется! — Поглотит вселенский пожар. И близится миг наш последний, Прощения прощального нет! И нету молитв исповедных, Нет Бога, нет Слова, нет Света — Лишь нам обреченным ответ: Выхода нет! Выхода нет! Выхода нет! Нет, что-то в конце засветилось, Как милость, как новый завет — Неужто надежда явилась? Неужто нам есть еще свет? Есть еще свет? Есть еще свет? Есть еще свет! Колокол памяти Я не горел возле Курска в оплавленном и покореженном танке. Я не слабел, замерзая у Нары в земле в сорок первом году. Я не успел в крематорий Треблинки, в Освенцим, в Майданек. Я уцелел не родился еще, чтоб успеть на большую беду. Не подо мной вдруг разверзлась, меня поглотив, от снаряда воронка. Нет то не мой серый пепел по полю промерзшему ветер разнес. В скорби немой не застынет жена, получив обо мне похоронку. Жесткой травой безымянный, могильный мой холм не порос. Под Москвою опять безмятежная осень, Не кровавый, а тихий и мирный закат. А из памяти ветер забвения уносит Потускневшие листья тех огненных дат. Но не забыть и не спрятаться нам средь уюта за ставнем. Не заглушить этот колокол горя, что бил и взывал. Вновь прозвучит и война нас застигнет, зацепит, заставит Все пережить — то, что раньше не ведал, не ждал и не знал — Я обгорал возле Курска в оплавленном и покореженном танке. Я замерзал возле Нары в земле, но Москву не сдавал. Прах мой пылал — это помнят Треблинка, Освенцим, Майданек. Я погибал, но опять на пути у врага я вставал. Я – это он, тот солдат нашей общей любимой отчизны. Пусть погребен в безымянной могиле, но нам не забыть: Мир был спасен нашей кровью, и болью, и отданной жизнью. Не побежден потому, что нас можно убить, но нельзя покорить! Баллада о вечно живых
Человек – это Табула раса…одинаково расположенный к добру и злу…все зависит от обстоятельств, в которые он попадет. С. Довлатов. Не кончается жизнь, и ничто не проходит бесследно. Возвращается все в этом мире на круги своя. Поражением отчизны предстали былые победы. Возвращается ложь к нам приливной волною вранья. Но ведь мы не при чем – мы прожили, как зеки вне зоны. Наша участь терпеть, хоть не знаем в чем наша беда. Мы не шли против всех, мы шагали в единой колонне, И не наша вина, если нас привели не туда. Пусть не нами написаны дерзких воззваний страницы, И имен наших в хрониках века мятежного нет — Наша жизнь безупречна, как честь перезревшей девицы, Наша совесть чиста, как лежалый нетронутый снег. Кто-то господа тень все тревожил прошением-молитвой, Кто-то прятал свой зад, уцепившись в цыплячий насест — Не у всех поколений бывает священная битва, Не у каждого в жизни бывает Голгофа и крест. Нам, лишившимся крыл, не летать и не реять удобней, Позабывшим мечты, нам спокойней теперь не дерзать. Мы рабы потому, что, как стадо, боимся свободы. Мы безгласны, пока не подскажут, что надо сказать. Мы не волки, хотя и бываем жестоки, наверно. Мы не ангелы, хоть огонек доброты не погас. Наш господь снисходителен к пастве своей суеверной И давно не карает умом или совестью нас. Пусть взлетала душа и пылала порой, как Помпея, Пусть стремление помочь в нас порою, как лава текло — Нету спроса давно на героев и на Прометеев, И не нужно добро и душевное наше тепло. Мы не гибнем в боях, не горим на кострах и не тонем. Нас не ждут Магадан и Сучан – только Сочи и Крым. Нас не знали при жизни, а после подавно не вспомнят, Хоть поставят, быть может, нам памятник – «Вечно живым». |
