Боже. Она внимательно осмотрела свою палату. Выслушала все рекомендации по подготовке к операции. И ее начало нещадно трясти. По острову все передвигались на специальных электромобилях. Не совсем как на поле для гольфа, на много круче и удобнее.
Элина пыталась найти сигареты. Перевернула весь свой багаж. На что ее новая помощница даже возмутилась. Элина давно перестала запоминать имена людей, окружающих ее. Потому что один их неверный шаг. И Через час этого человека уже нет рядом.
Элина перевернула все вверх дном. Включила громко музыку. И решила напиться. Нет никого, с кем можно было это сделать.
В крошечном бикини, не скрывая своего шрама, она бродила по краю бассейна. Сделала глоток шампанского прямо из горлышка бутылки. Сигарет нигде не нашлось. Как выяснилось курить ей запретил Тобольский.
Элина грациозно нырнула в бассейн. И не хотела выныривать. Но сквозь прозрачный слой бирюзовой воды увидела чьи-то ноги. Любопытство взяло верх. Босая девушка стояла на краю бассейна. И увидев ее, Элина сильно удивилась.
— Аня. Это не глюк? Реально ты? — она выбралась из воды и встала напротив странной гостьи. Та самая милая девочка, с русыми косичками. Девушка, которую Элина пыталась свести с Андреем. Боже! Это все было в прошлой жизни. Как они могли оказаться здесь?
— Да. Ты меня помнишь? Так давно не виделись. Занесло нас на край света.
— Точно. — Элина поняла, что это конец. Алкоголь. Усталость. Нервное напряжение. Переживания. И теперь эта встреча. Встреча, которая сильно потрясла ее. Аня, как скальпель вскрыла загноившуюся рану в душе. Всколыхнула еще не стихшие воспоминания. Андрей. Дима. Дом. Родители. Как она жила там. И в кого превратилась здесь. Она подошла к шезлонгу и взяла пушистое полотенце.
— Ты здесь отдыхаешь? — Аня выглядела немного странно. Волосы длиннее, чем были когда то. Она пополнела и даже немного подурнела. Хотя и раньше казалась слишком простой и обычной. Сейчас ее хрупкую фигуру скрывает воздушная длинная туника. На запястьях браслетики плетенные из бисера. Хотелось ее прогнать. Она тут совсем не к месту. Эта вилла лишь для нее, для одной Элины.
— Ань, я только сегодня приехала. Очень устала. Ты здесь работаешь?
— Можно и так сказать. — ее щеки покрылись румянцем. И сердце Элины пропустило удар. Она поняла, что есть подвох. Аня здесь не просто так. Вдруг, ее маленькая ладошка, самопроизвольно легла на живот. И стало понятно, что под туникой явно проглядывает округлый животик. Почти не заметный. Но ее движение привлекло внимание. Элина нахмурилась.
— Что ты здесь делаешь, Аня? Это не курорт для всех.
— Я ношу ребенка. Я суррогатная мать. — опустила голову и всхлипнула, — Элина, ты всегда осуждала меня. Тогда с Андреем сначала помогла, а потом…
— Хватит нести чушь. Какая суррогатная мать?!
— Тобольский Сергей Романович нанял меня. И я здесь живу уже три месяца.
— Да блять! — Элина ухватила бутылку и швырнула ее о бортик бассейна. А потом молча понеслась в дом.
Но далеко уйти не вышло.
Внутри не просто щелкнуло. Ноги подкосились. И, кажется, лекарства от боли уже не действовали. Ей показалось, что под кожей горит огонь. Или плавятся кости. Пошатнулась. Тобольский успел подхватить, прежде, чем она потеряла сознание.
Операцию пришлось отложить. Воспаление в мягких тканях, и инфекция в организме начали творить зло. Элина не просто потеряла сознание. Это был болевой шок. И ей очень повезло, что они находились в самой лучшей клинике мира.
Элина открыла глаза. И первым кого она увидела, был Тобольский. Он сидел в мягком кресле, похожим на шезлонг. Нет, он почти лежал, закрыв глаза. Ровное дыхание говорило о том, что он спит. На нем был не привычный костюм. А легкая, на половину расстегнутая гавайская рубашка. Свободные льняные брюки. Но выглядел он не расслабленным, а очень измученным и помятым. Волосы растрепаны. На лице многодневная неровная щетина. Сейчас он был совсем не Тобольским. Сейчас он выглядел, как самый обычный мужчина, переживший настоящее волнение за близкого человека. Вот как его можно нормально ненавидеть? Как вообще понимать этого человека. Творит дичь какую-то и ждет любви по мановению руки!
Он открыл глаза. И какие-то доли секунд их взгляды неотрывно проникали друг в друга. Радужка его синих глаз отливала золотом. С черными крапинами. У него очень необычные глаза. Издалека кажутся ярко-синими. Аквамарин. А вот сейчас, они почти прозрачные. И в них есть неповторимая глубина. Как и сам их обладатель. Что он скрывает за своими действиями.
— Девочка моя. — он говорил так тихо, словно сорвал голос, — Как хорошо, что ты снова со мной! Теперь все наладится. Все будет хорошо. — он присел на невысокую кушетку, рядом с ее больничной кроватью. Взял тонкие пальчики и поднес к губам. Элина тихонько высвободила руку. И отвернула лицо. Не видеть его. Не слышать. Не впадать в ступор и подчинение рядом с этим человеком.
— Не будет. Пока ты все делаешь только по-своему. — Слова давались с трудом. В горле настолько сильно пересохло, что язык не двигался, — Почему она? — посмотрела вокруг, в поисках воды. Сергей понял просто по движению ее взгляда. Встал, налили в бокал воды, и поднес к ее губам. Она попыталась сама взять бокал, но ей не позволили. Его забота именно сейчас сильно раздражала. Все, абсолютно все он делает со своими расчетами. Сделала пару глотков и отвернулась.
— Позвать медсестру.
— Нет.
— Был проведен консилиум. Завтра назначена твоя операция. Первая операция.
— Я не хочу, — сказать, что она панически боится, ничего не сказать. Она в ужасе. От того, что с ней происходит. Ни ноги, ни руки не подчиняются ей, как раньше. По венам кровь пульсирует медленнее, чем обычно.
Мужчина снова склонился к девушке. Провел ладонью по ее бледному лицу.
— Я взорву этот остров, если хоть что-то пойдет не так. Мы будем танцевать танго. И я куплю тебе самое потрясающее красное платье для этого огненного танца.
— Теперь я не хочу умирать, — ее глаза полностью превратились в янтарь. Прозрачный, в блеске слез. Она хотела верить в него. Верить, что все не так страшно. — Почему Аня?
Он поправил ее одеяло. Запустил пальцы в черные локоны волос.
— Не знал, что вы знакомы. И она понятия не имела, для кого будет вынашивать малыша. Ей просто нужны деньги. Жить здесь, на этом острове это привилегия. Пойми, это лишь для тебя! Откуда ты вообще знаешь эту девочку?
— Фонд… это довольно обширная сфера деятельности. — Элина побледнела еще сильнее. И Сергей склонился к ней ближе.
— Что с тобой? Тебе больно?
— Нет. — говорить ему о своих волнительных воспоминаниях. О том, как она сама посодействовала общению Ани и Андрея, а потом побежала к Диме. Это словно в другой жизни было. Удивительно тесен мир. А Теперь эта девочка стала такой важной. Именно Аня принесла уверенность в реальности происходящего.
— Сколько недель нашему малышу? — ее губы задрожали. И все тело словно завибрировало. Она может остаться прикованной к инвалидному креслу. Лишиться ног. И думать о ребенке, сейчас как спасательный круг.
— 12. — он коснулся носом ее носа. — Скоро мы узнаем пол ребенка. И ты сможешь придумать имя.
Элина закрыла глаза и по щеке скатилась слеза. Сердце заволновалось. Стать матерью. Для кого-то это наказание, для кого-то обыденность. Для кого-то счастье. Для Элины новый смысловой виток всей ее жизни. Это то, о чем она не смела даже мечтать. Скалодром, безумие прошлого теперь казались далеким сном.
— Я как беременная слишком чувствительна. Знаю, потому что общалась с беременными девочками. После детского дома молодые девчонки сложно адаптируются в обществе. И многие, кому помогал наш фонд, обретая счастье приходили в гости. — потом волнение сменилось новым страхом: — Что со мной? — как она смотрела. Тобольский даже встал со своего места. Прошелся, чтобы выпить воды. Он не собирался открывать ей всю правду. А правда такова, что операция нужна была уже давно!
