— Смотрю, перестала играть снежную королевну. Вон глазища засверкали. Так вот наняла я докторшу. Которая взяла твою яйцеклетку. А потом удалила и остатки твоих женских органов. Забавно.
— Но зачем?! Зачем! Мне 15 было! Тебе-то я что сделал?! Всего кошмара с падением мало показалось?! — руки зачесались от желания врезать этой тетке обезумевшей. Элина на месте подпрыгнула сжимая кулаки. Ее раздирала такая убийственная злоба, что она легко могла убить!
— Ребенка я хотела. Как ты. Рыжего. Счастливого. И красивого. Когда Андрея рожала чуть не сдохла. Мне все перевязали, запретили рожать. А удержать Соболева другого способа не было.
— Ты точно больная. Причем очень давно.
— Гениально же!
— Забрала яйцеклетку! Даже это полный абсурд! Зачем всего лишать?!
— Чтоб поумерила свой пыл! Чтоб на сына моего не посматривала. И к Диме не лезла!
— Я даже не знала их до больницы! Вообще в поселке почти не появлялась! У меня график был под завязку! Я даже спать не успевала! Зачем!
— Они знали. Мои мальчики. Они очень хорошо знали бойкую рыжую соседку! Смотрели тебе вслед. Даже этот дикаренок Дима рот разевал на тебя! Можешь сколько угодно строить из себя наивную милашку. Но мы обе женщины. И я точно знаю, что ты понимала свою привлекательность. Особый шарм. Твой образ жизни, окружение. Все было так светло и приторно.
— Это тупая женская зависть? Боже! Всего лишь зависть? И жизнь наперекосяк?! Ты хоть знаешь, что такое, когда в теле нет целых костей! Когда их ломают и снова собирают! Сколько боли! Сколько адских пыток! Я всего лишь мечтала о горах! Просто жить! — Элина не смогла сдержать себя. Она ухватила Диану за полы куртки и отшвырнула в сторону. Никто из охраны не двинулся.
— Может быть и зависть. Тобольский тогда плотно следил за тобой. Он прознал, что Дима этого Рогова зазывает. А Рогов тот еще жук. Ему Тобольский в итоге денег дал. Много денег за твое лечение и спасение.
Дима придумал! А Тобольский осуществил. Вот как сильно она, не ведая того, зацепила совершенно незнакомых людей. Только никто не хотел помогать просто так. Без корыстных планов и помыслов. Кроме Димы. Дима ничего не ждал от нее. Никогда. Он наоборот очень даже в грубой форме отталкивал. Огрызался. Или она его оправдывает? Ведь, подсознательно он уже тогда словно клеймо на ней выжег. Подослал Андрея. Помогал. Он все равно понимал, и даже говорил об этом, рано или поздно они оказались бы в одной постели.
— Мне уже плевать кто и что.
— Не плевать тебе! Насквозь тебя вижу! Ведьма. Самая настоящая ведьма, — Элина хмыкнула, отвернувшись. Когда-то Дима сказал ей, что женщин с зелеными глазами и рыжими волосами сжигали на костре. Обернулась и состроила страшную рожицу, чтобы Диана вздрогнула.
— Тобольский узнал про яйцеклетку. Он и докторшу ту, и того молодого закопал скорее всего. — она пыталась понять реакцию Элины. Прочитать и проникнуть. Но Элина словно слушала сводку новостей. Молча и спокойно, — Он все забрал. Все! Может уже воспитывает твоего ребенка где-нибудь.
— Теперь все?
— Он когда узнал, на кладбище меня привез. Заставил могилу рыть. И закопать живьем хотел. — Вот тут Диана, пошатываясь, встала. Подошла ближе. Так, что Элине захотела отклониться, но не стала. Упрямство не давало ей права казаться слабой. Выдержала мутный взгляд Дианы, — Тебя не волнует то, что говорю?! Он убийца! Тот, с кем ты теперь шашни крутишь! Ты же такая вся правильная, а в постель лезешь к тем, у кого руки по локоть в крови! Ты все теперь знаешь. Спаси меня. Видишь же что я не сумасшедшая.
— Знаешь, ты получила то, за что всю жизнь боролась. И еще. Тобольский тебя обманул. Поддержки не будет. Больше скажу. Я все сделаю, чтобы ты оказалась в самой отдаленной психушке, не в такой богатой. Где-нибудь в Сибири. Чтоб ты подыхала от холода и лекарств. Медленно. Мучительно. И жалела до конца своих дней о своих деяниях! И не надо меня пугать убийствами! Самая мерзкая убийца это ты! Ты, Диана Соболева настоящая поганая ведьма. На встречу согласилась ради помощи? Не смеши. Ждала от меня прощения. Вижу по затравленному взгляду. Только прощать тебя я не стану. Никогда. Живи с этим. В аду!
Элина ушла очень быстро. Слезы катились по щекам. Вся жизнь под откос. Просто потому что кому то захотелось играть грязно. Все виноваты. Все не правы. Больно. Как больно.
То, что Тобольский опасен, она понимала. Возможно, не до конца воспринимала это всерьез. То, как он ведет себя с ней, совсем не похоже на убийцу или жестокого человека в принципе. Но то, что он давно и плотно в разработке правоохранительных органов, к тому же безрезультатно. Да. Это говорит о многом. Он не просто неуловим. Он в принципе живет на уровень выше всех тех, кто так упорно за ним гоняется. И чем в итоге он занимается не знает никто!
Автомобиль привез ее в тот самый ресторан. И снова зал был пуст. Приглушенно мерцали свечи. Тобольский мирно рассматривал Элину. Опаляя своим горячим откровенным взглядом. А в ней клокотало безумие. Ненависть. Ярость. Разочарование. Отчаяние. До дрожи. До темных кругов перед глазами. Она подошла к столу. Сквозь зубы выпускала пар. Дышала тяжело. Ей нужно выпустить ярость. Открыть люк и снизить давление.
Она схватила краешек скатерти. Дернула. Так что все содержимое красиво сервированного столика разлетелось во все стороны.
Она ногами, в красивых туфлях, топтала стекло. Схватила не разбившуюся бутылку шампанского и сделала глоток. Так что шипящая пенка полилась по ее шее, груди. Зарычала и завизжала. Сейчас она очень походила на чокнутую психопатку. И именно ее надо было закрыть где-нибудь далеко.
Слезы размазали макияж. Пальто теперь тоже испорчено.
— Вернулась, моя любимая ведьма. — не пытался остановить, успокоить. Выжидал. Наблюдал. И понимал. Именно понимание в его синих глазах сбивало с толку.
— И что дальше? Какую еще тайну мне откроешь? Смирительную рубашку где припас?
— Ту самую, которой так тебе не достает в жизни. Рубашка тебе не требуется. Ты слишком долго копила все внутри. Я открою тебе тайну. Тайну любви, Элина. Никто из твоего окружения не научил тебя главному. Умению любить.
Мужчина встал. Очень быстро. Откинул из ослабевших рук бутылку. Обнял. Элина попыталась брыкаться. Но он очень ловко скрутил ее и прижал к себе.
Никто не вошел в зал на шум. Они так и стояли одни. В темном зале. Вокруг лишь панорама ночного города. Откуда то из далека слышны звуки классической музыки. Но Элина стоит крепко прижавшись к сильному горячему телу. И слышит лишь его голос. Его дыхание. Он усмиряет ее ярость и боль. Он калечит и исцеляет. Он тот, кто по сути все закрутил когда-то давно. Но ненавидеть его не получается. Рядом с ним можно все! Но он будет это «Все» контролировать и редактировать.
Мужские руки ухватили девушку за тонкую талию. Легкое движение и вот она уже сидит на столе. Снова попыталась вырваться из цепкого кольца мужских рук.
Тобольский отшвырнул ногой осколки и присел на корточки. Заглядывая в сверкающие зеленые глаза. Снизу вверх. Она затаила дыхание. Не понимая, что происходит.
Провел ладонью по колену. Поцеловал. Как то слишком откровенно. Трогательно. Нежно. Он умеет быть таким? Мужчина загадка. Мужчина которого надо бояться. Но видеть его практически у ее ног. Это потрясающее чувство. Словно только что погладила дикого льва.
Мужчина снова встал. Подхватил Элину на руки и пошел на выход из ресторана. Не просто держал ее крепко. Он нежно ласкал ее, прижимая к своему телу. И стало Элине так не по себе, от странных совершенно новых ощущений. Рядом с этим мужчиной.
— Я могу сама идти.
— Можешь. Но и я могу тебя нести. Куда и когда пожелаешь. Я все для тебя сделаю Элина. Все — это значит без исключений!
18
Они снова в самолете. Возвращаются. Значит, она вернется в город. Только теперь другая. С новой дырой в сердце. С новым осознанием глупости и жадности людей!
Элина зажмурила крепко глаза, и начала колотить по подушке. Визжать. Ее раздирали неудержимые вихри эмоций и боли. От разочарования, от досады! Все! Все могло быть иначе. Просто не нужно было семье Филатовых приезжать в этот город. Жить в деревне, в глухом забытом крае было бы на много веселее и спокойнее. И да! Она желала покоя и уверенности в завтрашнем дне! Да! Это важно было для нее. Это теперь она изменилась. Изменилась ради себя самой. Потому что многочисленные «если» могли разъедать, как ядовитая радиация. Она никогда не ограничила бы свою жизнь одним городом, поселком. И вряд ли вообще обратила бы внимание на Соболевых. С Андреем их сблизила больница. За ним она тогда тянулась. Но кроме, как дружбу, предложить никогда не смогла бы. С Димой. Здесь немного сложнее. Это тягучая, разъедающая страсть двух людей, совершенно не способных любить. Тобольский. Это вообще следствие не правильного образа жизни. Рассматривать его, как партнера по жизни, просто не получается.