Они ели вкусные блюда европейской кухни. И Сергей рассказал о каждом. Он умеет готовить. Вот уж чем Элина никогда не могла похвастаться. А слушая его, захотелось попробовать вновь.

— Я хочу домой.

— В квартиру Соболева?

— Она теперь моя.

— Ты вернешься в спальню, где проснулась, и оденешь то, что оставила там. — он склонился совсем близко. Так, что из дыхание смешалось в одно. Пальцами крепко держал подбородок девушки. И сама интонация не оставляла сомнений в том, что это угроза, — белье, туфли. Там еще прибавился небольшой сюрприз.

— Угроза, Сергей?

— Всего лишь забота о девочке, которая себя не ценит. Как только полностью будешь одета, отвезу тебя домой.

— А иначе?

— Я одену тебя сам. У тебя есть выбор.

— Сука. — она выругалась, глядя в ядерно-синие глаза. Но это его лишь забавляло.

— Мы же поняли друг друга.

Элина вошла в ту самую спальню и сползла спиной по стене. Прикрыла ладонями лицо. Ее трясло, как после серьезного экзамена или допроса. Она не сразу услышала странный звук. Но отведя руки, застыла. Ледяная стена ужаса окатила все тело и разум. Прямо перед ней стоял огромный, с блестящей шерстью и черными глазами, доберман. Благородство и сила. Собака, явно, дрессированная и благородная. Пес изучал ее. Как совсем недавно это делал ее хозяин.

Элина понимала, что ее конечности почти парализовало от страха. Она дико, до безумия боялась собак и животных в принципе. Элина ухватилась за горло, словно пытаясь добраться до внутренностей. Ей не хватало воздуха. Холодный пот покрыл все тело.

В спальню без стука вошел Тобольский. Он сразу же вывел пса. Вернулся. Присел на корточки. И ухватив девушку за плечи, прижал к себе.

— Элина. Девочка моя. Убью того, кто выпустил пса. Элина. — он заглядывал в зеленые глаза, тормошил ее. Но реакции не было. Она, как статуя замерла в своем кошмаре из прошлого. Сколько раз пыталась вспомнить, почему? Почему так парализует страх при виде животных. Дикими глазами лихорадочно смотрела в пустоту. Но Тобольский слегка шлепнул ей по щекам. — Вернись ко мне! Все хорошо! Здесь только я!

— Не понимаю, чем ты лучше того добермана. — прошептала Элина и обмякла в руках мужчины. Он легко подхватил ее на руки и уложил в кровать. Погладил лицо. Убрал золотые пряди волос с лица, и распустил ленту, которую она повязала ранее.

— Я хороший, Элина. Для тебя я лучший. И хочу стать единственным. Давай, моя девочка, приходи в себя. Можешь остаться в этом доме. У меня запланирована поездка и встреча. Останешься? Через пару дней вернусь.

— Нет. Я хочу домой. У тебя в доме охрана, собаки, прислуга. Они все умеют молчать?

— О, да.

— Зачем мне показал этот дом?

— Ты обо мне скоро многое узнаешь. Пора привыкать.

Сюрпризом оказался еще и меховое болеро. Ручная работа. В цвет платью.

Элина все же не одела нижнее белье. Тобольский завернул ее в теплый мех и поднял на руки.

— Я заверну тебя в самые дорогие меха. Шелком укрою все твои дороги.

Элине ничего не оставалось, как опустить голову на сильное плечо. Доберман все еще стоял перед глазами. Ей было очень не по себе. И хотелось скорее уехать их этого дома.

Тобольский прижал девушку сильнее.

— Я не ношу меха, Сергей. Не смогу оправдать твоих ожиданий. Не смогу визжать от восторга, получая дорогие подарки.

— А это и не нужно. Ты научишься ценить себя. И правильно понимать подарки и роскошь. Ты достойна самых красивых вещей. Ты достойна стать королевой этого мира.

Он даже не пытается ее услышать или понять. Холодок пробежал по спине. Дорогой мех не согревал.

Он сам сел за руль и отвез ее домой.

— Если я попрошу не провожать меня до квартиры. Ты услышишь?

— Я всегда тебя слышу, Элина.

Но уже у подъезда, вышел из машины. Молча шел следом. Элина не оборачивалась. Тогда мужчина потянул девушку за руку на себя.

— Ты сможешь сегодня уснуть? Твоя боль отступила? — она откинула назад голову, бессильно, как тряпичная кукла. Силы на самом деле покинули тело. Она лишь понимала, что хочет поскорее оказаться в своей квартире и снять это странное платье.

— Отступила.

— Скоро наша встреча повториться.

— Ты же не станешь дарить мне новые наряды при каждой встрече?

— Смени черный цвет на то, что носила раньше.

— Манипулировать людьми твое призвание.

— Я терпелив. Но настойчив. — Грубовато и неожиданно припечатал ее губы. Поцелуй. Он ее не отпустит. И не все карты еще раскрыты. Она может трепыхаться до последнего вздоха. Тобольский и так достаточно долго выжидал, прежде чем сделать первый шаг. Когда Элина еще надеялась приблизиться к Диме, и напилась в ночном клубе, он был там. Тобольский. Он ее обнимал. Но ничего не собирался предпринимать. Даже сквозь пьяный дурман, Элина в тот раз испугалась его взгляда. Сейчас ситуация сильно изменилась. Сейчас она точно знает, что ничего и никогда их с Димой не свяжет. Ни он, ни она не позволят такому случится. Принимая поцелуй, она понимала, что не хочет этих ласк. Но сама лезет напролом и добивается этого.

Решение быть одной давно принято. Идти на уступки она не согласна. Но! Было одно сильное НО! Тобольский продолжал свою губительную деятельность в городе. Он все еще легко воздействовал на все сферы социальной структуры. И да. Вопрос о жизни детского дома и ее фонда уже стоял под вопросом. Почему она так цепляется за этот фонд? Потому что это детище Димы. Потому что она все еще продолжает верить в хорошую сторону Димы. И этот фонд лучшее подтверждение ее надежд. И именно Тобольский тот самый ключик, к решению многих проблем!

9

Саульская Марина даже не удивилась, когда Элина переступила порог ее кабинета. Широкоплечая, мощная дама. Она скинула очки в широкой оправе. Потерла лоб. И откинулась на спинку скрипучего кресла.

— И так, дорогуша Филатова, чем порадуешь?

Элина в этот день особенно захотела принарядится. И даже позволила себе украсить черный наряд блестящим серебристым шарфиком. Кожаная куртка с рукавом до локтя. Облегающий комбинезон с широким поясом. И высокие сапоги на шпильке. Королева собственной жизни. Волосы в художественном беспорядке, собраны в пучок на затылке. Вьющиеся отдельные пряди красиво обрамляют лицо.

— Почему Дима в розыске? Марина Станиславовна, вы не подумайте, я здесь для обмена информацией. И в долгу не останусь. Не собираюсь прятаться не за теть… Буцевицкую Марью Сергеевну, не за Диму! Мне нужно понять, как действовать, и кто же все таки переворачивает этот город вверх дном.

Саульская грозно склонилась над столом. Лицо покрылось красными пятнами от негодования.

— Это не то место, где ты задаешь вопросы! Пигалица мелкая. Уровень твоих вопросов не соответствует твоему пониманию! Говори, что хотела и не отсвечивай.

— На каких условиях?

— Условие всегда одно — жизнь, дорогуша. А ты точно свою не бережешь. Ты встречалась с этим серым кардиналом? Уверена, что прискакала без хвоста за своим ответами?

— Не уверена. Не особо хорошо понимаю шпионскую деятельность. Поэтому и хочу с вами посоветоваться. Марина Станиславовна, научитесь уже всерьез меня воспринимать. Я готова. На все. Без исключений.

— Только не тяни тут трусы на голову! Поняла уже. Элина, где этот хмырь ошивается?

— У Тобольского есть дом. Но где я пока не знаю. Туда меня привезли и увезли так, что не было возможности проследить за дорогой. — как объяснить что туда она вообще попала без сознания. Мазда осталась где-то на трассе. Но утром уже стояла возле дома Элины. Тобольский внимателен и заботлив к ней.

Элина молча смотрела из-под ресниц.

— Значит, уверена, что есть шанс плотнее придвинуться к этому…

Поговорить они не успели. Потому что дверь с грохотом распахнулась. И в кабинет своей прыгучей походкой вошел Дима Соболев. Наглая ухмылка. Нахмуренные брови. Заросшее щетиной лицо. Косуха и драные джинсы. Выглядел он, мягко говоря, помятым. Бейсболка скрывала половину лица.