– Во, отлично! Хоть один разумный человек нашелся! – обрадовался Лещ и направился к Инге, продолжая держаться за глаз. – Ну что, нашла? Давай-ка, намажь меня.

Инга растерянно заморгала, явно не ожидая, что ей самой придется наносить гель на ожоги малознакомого парня, да еще на глазах у его подруги. Она окинула взглядом всех членов компании в надежде, что кто-нибудь вызовется взять на себя эту ответственную миссию, но таких не нашлось: Ума продолжала искать подорожник, Хома демонстративно отвернулся, всем своим видом показывая, что больше не намерен приближаться к Лещу, Кэст малодушно потупился, а Лея подняла валявшуюся на земле смятую бутыль из-под воды, прихватила несколько салфеток и пластиковых стаканов, которые раскидало ветром, и понесла к мешку с мусором, как будто ничего важнее уборки в этот момент не было.

– Лея! – окликнула ее Инга, судорожно сжимая в руках тюбик с «Фенистилом».

– К черту Лею! Намазывай! – Лещ стянул с себя футболку, представив на всеобщее обозрение свой могучий торс. Его спину покрывали волдыри и красные пятна, которые были хорошо видны в свете диодных ламп, установленных на раскладном походном столике. Лампы работали от встроенных аккумуляторов, их включили, когда разводили костер, и к этому моменту их яркость уже начала снижаться, но все еще была достаточной для того, чтобы разглядеть «орнамент», оставленный огнем на теле Леща.

– Ого! – вырвалось у Инги при виде этой картины. В ее взгляде мелькнуло сострадание. Она снова потянулась к сумочке, извлекла упаковку ватных дисков, и, приблизившись к Лещу, выдавила на диск гель из тюбика.

– Ватные диски не стерильные, – извиняющимся тоном произнесла она, протягивая к спине Леща дрожащую руку.

– Да и черт с ними! Мажь скорее, не тяни резину! – Лещ выглядел не только раздраженным, но, как показалось Кэсту, каким-то другим. Он всегда был хамоватым и резким, однако часто сдабривал свое хамство шутками: порычит, а потом вдруг скажет что-нибудь смешное, тем самым разряжая обстановку. Нет, все понятно, сейчас ему не до шуток, и все же… Кэст украдкой разглядывал друга и не мог уловить, в чем именно заключаются перемены. Складывалось впечатление, будто вместо Леща здесь стоял незнакомец, очень похожий на него: чужой взгляд, чужие интонации в голосе, да и речь… За последние пять минут Лещ несколько раз сказал «черт», а раньше Кэст не замечал этого слова в его лексиконе.

После того как все ожоги были обработаны, Лещ немного смягчился и, криво улыбаясь, подмигнул Инге здоровым глазом (второй глаз по-прежнему был скрыт под красными опухшими веками):

– Ну вот, теперь другое дело! Будто заново родился! Черт, как жаль, что ты не моя девчонка! – Он обернулся к Кэсту со словами: – Смотри, не прощелкай! Такую фею быстро уведут!

Кэст скрипнул зубами, сдерживая дерзкую фразу, готовую сорваться с языка. Он не любил, когда вмешивались в его личную жизнь, особенно так нарочито. В другое время не стерпел бы, но в этот раз промолчал, сделав Лещу скидку из-за ожогов: мало ли что человек может наговорить, испытывая болевой шок.

Инга даже бровью не повела, будто и не слышала неуклюжего комплимента в свой адрес: она с невозмутимым видом снова копалась в своем рюкзачке.

Зато Лея, бледная, как призрак, смотрела на Леща, кусая губы. Кажется, она уже сожалела о том, что не занялась его ранами сама.

– Ну и чего все приуныли? – Лещ прошелся вокруг угасающего костра, поддел ногой валявшуюся поблизости корягу и закинул на рдеющие угли. Искры взвились неистовым роем и замельтешили в воздухе, но Лещ даже не попытался от них уклониться, словно ему прежних ожогов было мало. – Хома, ну-ка, музыку включай! Зря мы, что ли, в такую даль приперлись?! Да-ава-ай пошуми-им! – Последнюю фразу Лещ пропел, пританцовывая и вращая руками. Кэст вспомнил, что где-то слышал такую песню.

– Аккумулятор сядет, – возразил Хома, окидывая Леща недоумевающим взглядом: тоже, судя по всему, заметил в нем странные перемены.

– Ничего, с «толкача» заведем! – беззаботно махнул рукой Лещ.

– Да ты гонишь! С какого «толкача»?! Машина на «автомате»! – Хома ошарашенно выпучил глаза.

– Ладно тебе, не нуди, включай музон! Мотор заведи, и все дела! – продолжал наседать Лещ. – И форель тащи, жарить будем!

– О, тогда я принесу зефирки! – оживилась Ума и, выронив охапку листьев подорожника, направилась к стоявшему чуть поодаль автомобилю.

Огромный квадратный «хаммер» цвета безлунной ночи смутно вырисовывался во тьме среди стогов сена. На фоне сельского пейзажа он совершенно утратил флер крутого авто, которым обладал, с рычанием гоняя по городским улицам, и теперь казался не круче какого-нибудь ржавого скрипучего трактора, по бумагам списанного на металлолом еще с десяток лет назад, но по факту обреченного бороздить окрестные просторы до последнего вздоха. Они купили его в складчину – Лещ, Хома и Кэст. Договорились, что будут пользоваться им по очереди, но чаще катались втроем. Все трое работали в одном месте – в крошечном ресторанчике с незамысловатым названием «Греча». Хома был поваром, Лещ – охранником, а Кэст – администратором. Ресторанчик дышал на ладан, и хозяин не раз грозился его закрыть, сетуя на низкую проходимость и маленькую выручку. Хома предлагал Лещу и Кэсту скинуться и выкупить это заведение, уверяя, что у них дела пойдут намного лучше. Эта тема не раз становилась причиной жарких споров, но к единому мнению они так и не пришли.

– Все проблемы из-за дурацкого названия. Сменим «Гречу» на что-нибудь мясное, и народ сразу потянется! – доказывал Хома.

Кэст же считал, что смена названия «Грече» никак не поможет.

– Место не проходное, нужно менять локацию.

Лещ его в этом поддерживал и добавлял:

– Не только локацию, но и стиль. Клиентов притягивает особая атмосфера. Было бы здорово открыть что-то вроде этно-кафе, такое отлично вписалось бы в парк на Беличьем острове.

– Там этих кафе – как грибов в лесу, – ворчал Хома.

– Зато центр города, народ толпами ходит, деньгами сорит. Все кафе битком, и на нас клиентов хватит, – убеждал его Лещ.

Но мечты вот уже второй год подряд оставались мечтами, и друзья продолжали работать в «Грече» за скромную зарплату.

Щелкнули, отворяясь одна за другой, передние дверцы «хаммера». Резкие звуки музыки хлынули из колонок. Кэсту казалось, что они причиняют ему физическую боль. Он мечтал вернуться домой. Наверное, еще ни разу в жизни ему не хотелось этого так сильно, он словно чувствовал, что родной дом увидит еще не скоро. С каждой минутой в нем крепло желание пешком отправиться к шоссе, чтобы поймать попутку до города, но на месте его удерживала мысль о том, что ребята не на шутку обидятся на него, особенно Лещ, который сейчас явно не в себе. Бедная Лея! Кэст смотрел, как Лещ кривляется под музыку (танцем это нельзя было назвать даже с большой натяжкой) и все ближе подбирается к Инге, и представлял, каково же Лее видеть подобное зрелище. Инга, хоть и пятилась от Леща, но смотрела на него с игривой улыбкой и, судя по всему, готова была вскоре уступить его натиску. Оба они постепенно отдалялись от костра и от поляны, все глубже погружаясь в темноту, и вскоре совсем исчезли из виду. Послышался кокетливый смех Инги, который через мгновение прервался удивленно-восхищенным вздохом.

– Может, потанцуем? – Перед Кэстом возникла Лея. Обращаясь к нему, она смотрела в сторону, в непроницаемую тьму, черной стеной высившуюся за границей дрожащего света, исходившего от костра, – туда, где исчезли Лещ и Инга.

«Неужели она надеется, что, как только окажется в моих объятиях, Лещ тотчас примчится обратно? Наивно!» – подумал Кэст и виновато произнес:

– Извини, что-то я сегодня не в форме. Пойду спать, пожалуй.

Под обиженным взглядом Леи он резко отшатнулся в сторону и врезался в Хому и Уму, сидевших у костра с шампурами в руках. Хома потерял равновесие, замахал руками, и нанизанные на его шампур зефирки попадали в огонь.

– Эй, потише! – заорал он и хотел сказать еще что-то гневное, но, взглянув на Кэста, а потом на Лею, только вздохнул и отвернулся. Похоже, он сочувствовал им обоим из-за ситуации с Лещом и Ингой, потому и замолчал.