Как я уже знал от отца Калеба, на территории, на которой сейчас расположено аббатство, когда-то находилось место силы. Из тетради же я понял, что рядом с ним жил человек — мужчина, — который обладал сверхъестественными способностями. Он лечил людей прикосновением рук, мыслью управлял животными, умел изменять погоду, а ещё был бессмертным. И как раз оно — это бессмертие — ушло в землю, когда человек пропал. Куда пропал — неизвестно, но с тех пор никто не смог получить такую же силу.

Там же, в тетради, был описан ритуал для её обретения. Общими чертами, не более, но именно он привёл меня в замешательство. Неужели все, кто знал о нём, не понимали, что происходит в аббатстве? А если понимали, почему молчали? Впрочем, это глупый вопрос. Особенно для человека моего времени: кому-то наверняка заплатили, а кто-то был использован «в помощь». У нас бы сделали точно так же. Кто-то попросил денег, кто-то влез и «получил своё», пропав навсегда, а кто-то просто прошёл бы мимо, сделав вид, что раз его не касается, то и лезть нет смысла.

И я снова вернулся к тому, зачем меня сюда отправили. Выходит, тут должно что-то произойти, и я либо должен это предотвратить, либо просто увидеть. Но что? Ритуал?

О нём действительно оказалось написано мало. По словам автора тетради, требовались «живая» непорочная кровь единорождённых, духовная сила напоенных этой кровью двенадцати последователей и прочтение «правильных» слов.

Если подумать, то «живая кровь» — это скорее всего кровь ещё не умершего человека. Непорочного — девственного? Непогрешимого? Хотя, в то время, когда родился ритуал, вряд ли было такое понятие, как «непогрешимый». Или было? Грех пришёл из христианства, а оно появилось намного-намного раньше. Или нет? Вот не знаешь точных дат и начинаешь просто фантазировать, а я такое не люблю. Мне нужно знать всё точно, иначе можно попасть в не самую хорошую ситуацию, и будет неплохо, если просто живым останешься. Ладно, примем за непорочность девственность. Вряд ли есть люди, которые с младенчества не грешили.

Вот с единорождёнными может быть проблема. Кто они? Те, кто рождены едиными? А это как? Родство душ? Ну, без каких-то особых способностей такое не понять, часто даже решая, что оно есть, ошибаются. Родство тел? А это как? Общие гены? Но они есть у многих, так что подобное вряд ли может быть вариантом. Хотя… Если не общие, а одинаковые? Близнецы? Рождаются одновременно — стандартные несколько минут разницы не в счёт. Обычно чувствуют друг друга на подсознательном уровне, то есть души даже если разные, то точно родственные. И тела одинаковые, тут даже объяснять ничего не требуется. Хорошо, пусть будут близнецы.

Двенадцать последователей — это самое простое. Особенно когда есть возможность использовать для этого послушников, которые и так тебе вроде как подчиняются. Деньги тут, скорее всего, не последнюю роль играют, но важнее — благоволение со стороны старшего, его лояльность к твоим косякам и всё подобное. За такое можно и в последователи пойти, особенно если с совестью договариваться умеешь. И пить кровь не боишься.

«Правильные» слова — молитва? Заговор? Заклинание? Да что угодно, главное — произнести так, чтобы сработали. Не забыть, не споткнуться, ударение на нужное место поставить. Не чихнуть от попавшего в нос слишком сильного аромата ладана. Хотя, какой тут ладан? В общем, тоже вроде проблем не должно составить, главное — их, эти слова, знать.

Итак, что выходит. Для ритуала нужны живые близнецы-девственники, двенадцать сектантов и заклинание. А, ну и место силы, чуть о нём не забыл. И что-то мне это напоминает. Наверное, плохое фэнтези. С другой стороны, местные о таких даже не слышали, у них тут и книг-то нет кроме всяких священных писаний, странно, что вот эта тетрадь мне попалась. Интересно, кто её автор?

Я полистал тетрадь, отметив про себя в очередной раз, что лицо того человека, частично скрытое капюшоном, мне кого-то напоминает. Но вот кого — понять было сложно: слишком нечёткие линии, слишком простая рисовка. Жаль, что тогда фотографию еще не изобрели.

Забыл ещё один момент за описанием ритуала — время его совершения. О нём вообще не было ни слова. То есть нет разницы, когда? Или есть, но нет информации? Обычно такие вещи в полнолуние проводятся. Или на новую луну. Или на красную. Вариантов — море необъятное, выбирай любой.

Я встал, разминаясь, увидев, что пока размышлял, успел не только сесть на табурет, стоящий у стола, но и съесть и выпить всё, кроме вина. Сделав несколько шагов по комнате, я пару раз присел, а потом приблизился к окну и выглянул наружу. Темнота резанула глаз, но почти сразу отступила, приняв силу подстроившегося под неё зрения. Да и луна светила достаточно, чтобы видеть хотя бы очертания происходившего.

А оно реально происходило. Сначала я увидел одного послушника, быстрым шагом следовавшего к пристройке к главной церкви. Та выделялась своей неестественной темнотой на фоне остальных серых чуть светящихся в темноте стен. «Гранит часто в лунном свете серебрится», — подумал я, замечая ещё двух послушников, прошедших следом за первым. Потом появились третий, четвёртый… Я насчитал девятерых, но не факт, что тот, которого увидел первым, таковым и был. Вполне возможно, остальные прошли раньше.

Интересно, а что они там собираются делать? Ну не ритуал же проводить. Или ритуал?

Я погасил и без того почти догоревшую свечу, подошёл к двери и приоткрыл её так, чтобы можно было выглянуть в коридор, не привлекая внимания. Там было тихо. Напротив, на высоком каменном подоконнике, спал, прислонившись к оконному откосу белобрысый. То есть пригляд за мной аббат всё-таки оставил, и это может говорить только о том, что я ему точно не нужен. Точнее, Арто, но это и так понятно.

И что делать? Мне же нужно узнать, что происходит в той пристройке!

Решившись, я открыл дверь шире и протиснулся в щель, тут же вернув всё на положенные им места так, чтобы моего отсутствия не было заметно. Но стоило только сделать несколько шагов по направлению к выходу во двор, как за спиной раздался шёпот:

— Вы куда, господин?

Я обернулся. Белобрысый стоял у окна и тёр глаза, напрягшись от усилия, чтобы не зевнуть.

— Погулять.

— Так ночь же, ночью спать положено.

— Кем?

— Господом.

— А почему тогда твои братья не спят?

— Братья?

— Братья.

— У них ночная месса.

— Колдуют?

— Не смейте говорить слов таких в доме Господа нашего!

Мы перешёптывались, а время шло. Возможно, важное, то, которое нельзя было упустить.

— Ладно, — кивнул я, решившись, подошёл к белобрысому, взял его за запястье и потянул за собой, — пошли со мной.

— Зачем?

— Посмотрим, что там за месса такая.

— Но отец Этельверд запрещает! Только избранным можно.

— Скоро я тут буду аббатом, и считай, я тебя избрал.

— Но…

— Молчи, не привлекай к нам внимание, а то оба получим. Ты — розги и как оно там у вас? Покаяние? А я… В общем, тоже что-то получу.

Почти неслышно мы пробрались по коридорам, спустились вниз и вышли наружу. Я тут же поёжился. Здесь было почти так же прохладно, как и внутри, но внезапно поднявшийся ветер, который я не заметил в окно, пробрал почти до костей.

— Куда? — Белобрысый огляделся.

— Туда, где мессу проводят, куда ещё-то? — Я махнул в сторону церкви. — Только давай спрячемся, а то заметят не дай бог!

— Не богохульствуйте!

— Да я понял уже.

Пробираться через кусты орешника, растущие вдоль дорожки к церкви, оказалось тем ещё квестом. Я ободрал руки — не догадался накинуть балахон, выйдя в рубахе и жилете — и пару раз схлопотал по лицу ветками. Белобрысому досталось меньше — ещё и потому, что он пристроился позади меня и только что-то почти бесшумно шептал себе под нос.

— Что ты там шепчешь постоянно? — спросил я его, как только мы добрались до места, с которого было довольно хорошо видно вход в пристройку.

— Молюсь, чтобы нас не поймали.