– Амито Фо, – произнёс он буддийское приветствие и немного склонил голову.

– Амито, – улыбаясь ответил японец и также склонил голову.

Он открыл дверь машины, приглашая Миху сесть. Закрыв за ним дверь, японец сел на место водителя, и они поехали. За стеклом замелькали вывески. Над головой зашумел монорельс. Люди, как всегда, куда-то торопились. Японцы сами по себе очень исполнительные люди. Как муравьи, они чётко выполняют предписанные обязательства. С шести лет им прививают коллективизм. К шестнадцати они готовы нести пользу. Звучит очень сладко, но в действительности в Японии один из самых высоких показателей самоубийств. Не все могут вынести жёсткую иерархию.

Когда они выехали из центра и направились в горную часть за Токио, Миха решил собрать первоначальные сведения.

– Миха, – представился он.

– Мися! – повторил японец, – Харуки, – представился он.

– Харуки сан, мне нужно что-то знать ещё до встречи? – Миха незаметно для себя перешёл на японский. В этом ему помогла память реинкарнации.

Харуки с интересом посмотрел на него.

– Вы долго жили в Японии, Миха сан?

– 21 год на острове Хоккайдо, – ответил Миха и снова вспомнил, как сражался против русской Империи.

– Точно! Слышу знакомый акцент, – улыбнулся Харуки, – А я местный. Работаю на семью господина.

– Соболезную. Как он умер? – спросил Миха.

– В уединении, Миха сан. Закрылся со своим слугой на семь дней. После чего слуга оповестил о кончине…

Они помолчали немного.

– Тело где?

– Лежит в главном зале. Его запретили трогать, до тех пор пока не прибудут монахи для провождения в загробный мир.

– Буддийские?

– Они самые! Вы отдыхайте, Миха сан. Ехать далеко. Приедем. Всё расскажут.

Миха немного откинул кресло. Настолько, чтобы не вызывать у Харуки волнения. Всё же они скованы рамками правили. Миха стал размышлять о деле. Вспомнился анекдот: «Я готов делать что угодно, лишь бы лёжа». Улыбаясь, Миха задремал. Между явью и сном есть хорошее местечко, где мозг активно анализирует информацию. Первое, что всплыло, это Харука сан. Он непростой человек. Дракон на татуировке выказывал высокий статус бандитского влияния. Но, судя по тоже татуировке, к Якудза Харука не имел прямого отношения. Его татуировка не соответствовала их стилю. Вторым всплыло действие, на которое пошёл Глава семьи. Предчувствуя близкую смерть, вместо того, чтобы броситься к врачам, он уединился. Миха чуял, что Старик это сделал не из прихоти, а по каким-то соображениям.

Миха пробудился, когда они стали подъезжать к воротам. На горном склоне, поросшим хвойными деревьями, стоял большой деревянный дом. Судя по всему, его поставили год или два назад. Харуки повёл Миху в боковую часть дома, где их ждала нанимательница – Хината старшая дочь Главы. За столиком сидела пожилая японка в белом траурном халате, одетого поверх буддийского оранжевого.

– Намасте! – поприветствовала она.

– Намасте, госпожа Хината, – ответил Миха и почтительно сложил ладони.

– Рада приветствовать вас, – по-русски, но с трудом произнесла она.

– Аригато, – ответил Миха, – Мы можем говорить с вами на вашем языке.

– Благодарю, – ответила старушка и расслабилась, – Миха сан, в нашей семье умер Глава и мой отец. Мы хотели бы, чтобы вы проводили его на тот свет.

– Благодарю за ваше доверие. Но разве Глава не исповедовал буддизм и ни монахи должны провести его через Бардо?

– Миха сан, у вас острый ум! – старушка преклонила голову. – Мой отец не оставил завещание. Семья может расколоться. Вы сможете найти последнюю волю Главы?

– Для этого мне нужно осмотреть тело. И его личная вещь, – ответил Миха.

– До прибытия монахов тело трогать нельзя! – строго предупредила госпожа Хината.

– В этом нет необходимости. Мне нужно присутствовать рядом.

Харуки отвёл Миху в центральную комнату, где лежало тело Главы. Оно лежало на боку в позе эмбриона и было укрыто белым саваном со множеством буддийских мантр. Миха осмотрел помещение. Аккуратно приподнял саван. На теле присутствовали свежие татуировки.

– Не трогайте! – крикнул пожилой слуга и бросился поправлять саван.

– Ямато! Как ты разговариваешь со званым гостем? – возмутился Харуки. – Хочешь опозорить дух Главы?

– Прошу прощения, – слуга согнулся пополам перед Михой, – Я всего лишь следую указаниям моего господина.

– Принеси личную вещь главы! – недовольно приказал Харуки.

– Если можно расчёску – добавил Миха.

Слуга тотчас же удалился и вернулся с расчёской.

– Вы можете меня оставить наедине с телом? – Увидев ревностный взгляд слуги, Миха добавил, – Трогать не буду. Я увидел всё, что мне нужно!

Миха взял расчёску и сделал благодарный поклон в сторону слуги. Тот недовольно ответил поклоном и ушёл вместе с Харуки. Миха осмотрел расчёску. Ею недавно пользовались. Личная вещь, тем более расчёска, накапливает в себе информацию хозяина. В отличие от вещей общего пользования, она способна проявляться не только в физическом мире, но и в астральном. Конечно, её «плотность» в том мире зависит от частоты использования. Можно сравнить такую вещь с намоленным местом. Например, многие религиозные Храмы имеют силу и в Царстве Духов. К сожалению, их проявленность напрямую связано с частотой использования. Если в физическом мире Храм опустеет, то и в параллельном мире от него останется лишь призрак. Эта расчёска ещё сохраняла достаточный энергетический поток. Миха сел в позу лотоса и стал замедлять дыхание. Доведя сердцебиение до двух ударов в минуту, он вышел из тела. Комната изменилась в цвете. Краски стали более насыщенными, но элементы декора, наоборот, потускнели и казались голограммами. Около тела, покрытого саваном со светящимися мантрами, сидел Дух старика. Расчёска в руках Михи сохранила свою плотность. Он провёл пальцем по её зубчикам. Раздался звук. Дух дёрнулся и обернулся.

– Приветствую, Глава, – произнёс Миха.

В ответ дух издал непонятные звуки. Миха нахмурился. Такого не должно было быть.

– Я вас не слышу, – сказал Миха.

В ответ дух невнятно прошелестел, словно его речь проигрывалась в обратном порядке.

– Я вас не понимаю, – ответил Миха.

Дух встал и позвал за собой. Он пошёл в соседнюю комнату. Миха направился за ним. Пройдя сквозь стены, они оказались в маленькой комнате. Дух подошёл к стене и показал на картину. Миха провёл по ней рукой. Она заколебалась, словно отражение на воде и оголила стену. В стене оказался тайник со шкатулкой внутри. Шкатулка не обладала силой. В этом мире она являлась лишь изображением, подобным голограммой.

– Завещание? – спросил Миха и получил всё такой же невнятный ответ.

Миха вздохнул. Чтобы открыть шкатулку, нужно было вернуться в физический мир. Миха поклонился духу и вернулся в тело. Всё это время слуга следил за ним. Он устроился в коридоре и одним глазом наблюдал за Михой в приоткрытую дверь. Когда тот зашевелился, он поспешил к нему. За ним подошёл и Харуки.

– Вы видели Главу? – спросил он.

– Да, – поднимаясь, ответил Миха, – Мне нужно попасть в соседнюю комнату.

Слуга засуетился и хотел уйти. Харуки остановил его схватив за халат.

– Идёмте, Миха сан. Мы вас проводим, – сказал он и повёл за собой слугу.

Они зашли в ту самую комнату. Миха снял картину со стены и достал шкатулку. Открыл её.

– Мда, – задумчиво произнёс он.

– Завещание? – спросил Харуки.

Миха отрицательно покачал головой. В шкатулке оказалась другая расчёска. Похожая на расчёску Главы, только намного проще.

– Харуки сан, вы можете оставить меня со слугой?

– Коросё, – по-русски ответил Харуки и добавил по японски: – Буду ожидать вас в гостевой комнате, – он поклонился и ушёл.

Миха задал слуге несколько вопросов и, удовлетворённый, вернулся в гостевую комнату, где его ждали Харуки с госпожой Хинатой. Они смотрели на него, словно сейчас он зачитает завещание.