Давным-давно в маленькой деревушке жил молодой охотник. Звали его Акки. Каждый день он ходил по знакомой ему тропе в лес, где расставлял силки на птиц и ловушки на зайцев. Собирал пойманную дичь и возвращался обратно в деревню со своей добычей. Далеко не всегда ему сопутствовала удача, и тогда охотник возвращался домой ни с чем. Сегодня был один из тех дней, когда Акки не повезло положить в свою сумку добычу. То ветер резко переменится, и зверь учует его. То под ногой сокрытая в листве веточка хрустнет – зверь услышит и давай наутёк. Один раз ему мошка на глаз села в тот момент, когда он натягивал тетиву. В итоге рука невольно дрогнула, стрела угодила в дерево, а кабарга скрылась из виду.

Вернувшись в город, в свою хижину на окраине, Акки услышал голос пробегающего по дороге мальчика:

– Король снова отправился на охоту, король поехал охотиться!

«Интересно, – подумал Акки, – почему король так часто охотится? Он ведь уже в почтенном возрасте, наверное, ему сложно преследовать добычу. А ведь несколько лет назад он редко выезжал на охоту, или просто об этом не так часто сообщали?»

Молодой охотник не печалился о том, что вернулся с пустыми руками. Он брал с собой вяленое мясо, сухари и возвращался в лес. Осматривал зорким взглядом землю, читая следы зверей, шёл за зверем и, чтобы снова не вернуться домой ни с чем, уходил глубже в лес, двигаясь неторопливо, прислушиваясь ко всем шорохам.

Лес всегда завораживал юношу. Ещё в детстве, когда Акки жил с дедом в монастыре, он убегал от настоятелей и по нескольку часов прятался от них в лесной чаще. Наблюдал за тем, как трудятся муравьи и как пчёлы перелетают с одного цветка на другой, опыляя их. И только когда солнце начинало закатываться, сверчки принимались за свои трели, а у реки начинали петь лягушки, напоминая о наступлении темноты, он спешил обратно в монастырь.

Теперь же он вырос и с тех пор многому научился. Он не только знал, как выследить зверя, но умел великолепно стрелять из лука, что очень помогало молодому охотнику. Когда солнце спускалось к горизонту, юноша стремился найти себе поляну для ночлега. И чем она была больше, тем лучше, потому что именно на большой поляне можно лежать и смотреть на звёзды. На эти маленькие огоньки, рассыпанные по тёмному небу. Юный охотник часто смотрел на ночное небо, на бесчисленное количество звёзд, на узоры, которые они складывали, группируясь в созвездия. Однако, несмотря на многочисленность звёзд, одна из них ему была милее всего. Юноша мог её легко найти в ночном небе. Акки помнил узор звёзд рядом с ней, и, если небо чистое, звезду можно было увидеть. Она не была самой яркой звездой, но и еле заметной он её не назвал бы. Каждую ночь, когда не было дождя, Акки смотрел на звезду. Радовался её свету, пусть даже такому далёкому. Звезда всегда как будто согревала его своим светом.

Иногда юноша думал: как далеко в лес он может зайти в поисках дичи? Может, он сумеет найти путь к полюбившейся звезде? Но как бы далеко он ни уходил, ночью видел звезду у себя над головой.

С наступлением утра, как только первые лучи яркого солнца касались лица юноши и начинали согревать его после прохладной ночи, а проснувшиеся насекомые отправлялись по своим делам и, встречая на пути человека, заползали на него, щекотя своими усиками и лапками, охотник просыпался. Умывшись в ручье, Акки съедал кусочек вяленого мяса, пару сухарей и делал несколько глотков из металлической фляги. Только после завтрака он надевал свои старые потёртые сапоги. Юноша не любил их. Сапоги натирали ноги и давили на пальцы, но других не было. А как далеко мог уйти охотник без сапог? Затем он вешал на пояс свой охотничий нож, подаренный несколько лет назад бродячим менестрелем в благодарность за спасение от волков.

Молодой охотник хорошо помнил, что тогда произошло, словно это было вчера: он выслеживал оленя, как вдруг услышал крики о помощи. Оставив следы зверя, за которым он так долго шёл, юноша поспешил к попавшему в беду. Приблизившись, Акки увидел запыхавшегося человека, сжимающего в руке лютню. Кудрявые волосы менестреля спадали на плечи, покрытые фиолетовой курткой с жёлтыми лацканами. С каждым взмахом алой шляпы, увенчанной пером, которой он стремился отогнать зверей, на его руках звенели браслеты. Артист устал настолько, что даже на дерево не мог залезть. К нему медленно подбирались три волка с разных сторон. Тогда Акки, взяв большую палку и с криком выскочив из кустов, ударил палкой по дереву, возле которого стоял менестрель. Удар был очень сильный, палка с таким громким хрустом треснула, что волки решили не связываться с этим шумным двуногим, который продолжал кричать, даже когда они убегали. Теперь этот менестрель ходит по другим дорогам из города в город и поёт свои баллады. А нож напоминает о нём и о той встрече с волками.

Когда нож был на месте, юноша накидывал себе на плечи плащ с семью заплатками, которые поставил собственными руками, ловко орудуя иглой с нитью. Надевал плащ он с неохотой: в плаще было жарко днём, и всё же он не мог его оставить дома. Даже летом, в тёплую погоду, ночи были довольно прохладные, и, не завернувшись в кожаный плащ, он бы замёрз. Устремив взор в лесную чащу, охотник поднимал с земли лук и колчан со стрелами. Акки дорожил своим оружием. Несколько месяцев он искал подходящую ветку для лука, прямую и без сучков. И, дождавшись зимы (ведь зимой деревья засыпают и в них меньше влаги), вернулся к черёмухе с заветной веткой и отпилил её для изготовления оружия. Когда лук был готов, юноша обернул рукоять кожей, чтобы удобней было держать. Сделал колчан из бересты, обтянул кожей и выжег на нём узоры. С тех пор он не расставался со своим луком.

Перед тем как отправиться в путь, юный охотник спустился в овражек напиться воды из ручья и приметил свежие следы зверя. Юноша пошёл по следам. Несколько часов он шёл через чащу леса, то теряя след, то вновь его находя. Наклонившись возле ствола дерева, он рассматривал царапины, оставленные когтями на корнях. В это время что-то яркое мелькнуло в нескольких метрах от него. Юноша присмотрелся. Ничего не увидев, он снова повернулся к следу – и вновь справа вспыхнул огонёк. Любопытство уже не позволило вернуться к следам. Интерес поманил его в сторону того, что он заметил краешком глаза. Если это был огонь, то, значит, там есть люди, интересные собеседники со своими историями. А если людей нет, то огонь надо потушить, пока не начался пожар и не обратил здешний лес с его обитателями в пепел.

Теперь охотник шёл строго на восток. Ушёл он далеко, но так и не нашёл ни людей, ни огня, ни чего другого, похожего на то, что он видел. Решив вернуться, Акки повернул назад и снова увидел вспышку, только на юге. Юноша, как и любой охотник, был азартен, теперь его не оставляло желание узнать, что же он увидел. Изменив направление, он снова двинулся через густые заросли к огоньку. И опять, пройдя часа два быстрым шагом, он ничего не нашёл. Но решил продолжить путь во что бы то ни стало и двинулся дальше.

Начало смеркаться. Юноша вышел на поляну. Небо было чистое, под ногами приятная зелёная трава, словно это место создано для того, чтобы лежать и смотреть на небо, на его глубину и грандиозность, величие и безграничность. Сложив оружие и расстелив плащ, юноша сел и только начал снимать сапог с правой ноги, мозоль на которой болела сильнее, чем обычно после долгой ходьбы, как вдруг снова вспыхнул огонёк, совсем недалеко к западу от него.

«Нет, не время для сна», – подумал юноша. Быстро натянул сапог, нож в ножнах повесил на пояс, накинул плащ на плечи, схватил лук, колчан со стрелами и побежал в сторону яркой вспышки. Он бежал очень быстро, каждый раз преодолевая боль, когда наступал на правую ногу, желая узнать, что же так ярко вспыхивает и тут же бесследно исчезает.

Неожиданно из-за кустов выпрыгнула лиса. От носа до кончика хвоста её шёрстка была ярко-рыжего цвета и переливалась алым сиянием. Лиса побежала вдоль ручья и скрылась за деревьями. А юный охотник остался стоять на месте как вкопанный. Он стоял и с восхищением думал о красоте лисы, о её шёрстке и о том, что несколько раз ошибочно принимал её за огонь. Весь день он проходил в сапогах, натёрших ноги, искал зверя и бегал за таинственным огоньком. Он очень устал, и наконец пришло время для отдыха.