– Дени, прием.

Она смотрит и молчит, а у меня уже в груди пожар и мышцы сводит. Я смотрю в ее глаза, а меня всего скручивает в дугу изнутри. Член встал так, что сейчас до лба бы достал если бы не штаны. Собрал волю в кулак, не нужно нам тут этого! Закричал громче, чем требовалось, она аж моргнула и вздрогнула от неожиданности.

– Дени, блядь! Ты уснул там что-ли! Твою мать! Быстро на связь! А то я тебе кишки выпущу, собака ты сутулая!

Рация отозвалась недовольным голосом:

– Хрен ли ты орешь! Отлить уже нельзя! Убивают тебя там уже что-ли! – а потом обычный, спокойный голос, – Дени на связи, прием.

Внутри я матерился на него от души, а внешне медленно выдул воздух изо рта облегченно. На моем лице было все написано. Облегчение и радость от того, что доказал. Ее глаза повеселели, губы дернулись в легкой улыбке.

– Дени, докажи, что я здоров, а в лагере безопасно. Прием.

Минутное молчание, а потом с издевкой:

– Вейл ты, что там чё прибухиваешь?! Принеси мне. Ну, хоть разочек! Прием.

Я готов был его удавить, сукин сын. Я бы смачно выматерился на него, но за мной пристально наблюдали ее глаза. Сдержался.

– В лагере все в порядке? Прием.

– Ты ушел не так давно. Извини, еще ничего не произошло. Разве только я отлил. Прием.

– Все отбой. До связи, – а то наболтает еще чего лишнего.

– До связи, – ответила рация и утихла.

А зеленые глазищи не отрываясь сверлили меня. В них появились смешинки и доверие. И улыбка. Ровные белые зубки обрамляли пухлые нежные губки. Хотел бы я попробовать их на вкус, ох как хотел, аж сглотнул. Сам остановил себя мысленно «Забудь». Не по твоим зубам ягодка.

– Довольна? – она кивнула «да», шапка упала на глаза, поправила, – Тогда поехали дальше. Скоро стемнеет. Да! Забыл спросить. Раны, болезни есть какие? Ну, мало ли.

– А если есть, пристрелишь?!

Посмотрел на нее как на сумасшедшую:

– Там есть доктор, психическая! Ничего. Дедуля тебе мозги вправит. Это он умеет.

– Какой дедуля? Это ваш главарь?

Я рассмеялся в голос. Во блин дает! А она опять сканирует меня пристальным взглядом. Нервирует. Хвалит пялиться на меня, на дорогу смотри!

– У нас нет главаря. Мы не банда, а семья, у нас равноправие.

– Как вам удалось… – в голосе недоверие, – выжить?! Не заразится.

– А вам мадам?

– Мадмуазель, – язвительно.

– Да похер!

– Попрошу при мне не выражаться!

– О! Етит твою мать! А то че?! – диктовать она мне тут будет, – Голубых кровей что-ли?! Аристократия? За какие такие грехи тебя тут бросили, не эвакуировали со всей знатью?! Нашкодила? Интересно, что надо сделать, чтобы тебя бросили тут!?

– Не твое дело! Козел! – орет прям в горло и отворачивается к окну.

Резко торможу, так, что она чуть не ударилась об панель, вовремя руку выставила. Хорошая реакция, отметил про себя. Если честно не подумал, что она не пристегнута и может удариться, забыл.

– Все! Выходи!

Смотрит настороженно и зло, но без страха. Играем в гляделки опять. Как могу, сдерживаю улыбку, просто мы приехали, а она что подумала? Что я обиделся? Ща увидим.

– Ладно, извини, – говорит вдруг и хмурит бровки. Симпатично.

– За что? – строжусь, аж зубы сжал, чтобы не улыбнуться.

– За козла! – опять повышает голос, – Я расскажу, дай время. Не сразу же. Доверие сначала нужно заслужить.

– Все равно выходи, – зло как мог, пауза, – Поможешь мне воды набрать. Приехали. Вон река, – киваю головой в сторону.

Надо было видеть, как менялся ее взгляд на радостный и не верящий. Многое бы отдал, чтобы еще раз это увидеть. Ух! Мне аж понравилось. Смотрит по сторонам, видит реку. Выдохнула облегченно и даже улыбнулась.

– Сразу нельзя было сказать?!

– Тогда бы ты не извинилась.

– Тогда ты еще больший козел! – с улыбочкой. Я искренне посмеялся.

Мы взяли канистры из багажника и направились к реке, она за мной по пятам. Ей одну, мне три.

– Какое сегодня число? – я аж оглянулся от ее вопроса.

– Двадцать пятое ноября. А что? – странно, что она спросила про дату.

– Ничего, – смотрит под ноги, задумалась.

– Ты давно одна бродишь?

– Не очень, – ответила тихо, мне показалось, она что-то считает что-то, ответ расплывчатый. Обычно называют точное количество дней. Решаю задать еще один стандартный вопрос:

– Где жила до этого?

С радостью называют адрес, а потом причитают, что все разрушено, но тут тоже тупик, отделалась расплывчато, не как все.

– Это уже не важно, – пауза, – Ты выстрелы слышал до того как натолкнуться на меня?

– Нет. Какие выстрелы? Где?

– Там были люди с автоматами, они убили женщину, а двоих забрали с собой, – и добавила, – На машинах.

– Странно, я вчера там все обходил, никого не было. Пришедшие, наверно, как ты.

– Ты ищешь выживших? – удивленно.

– Да, – хотел сказать не только я, но не сказал.

– И много нашел?

– Ты 89-а. И не я один ищу.

– Так много! Сколько же людей в лагере? Как вам удается скрываться от этих?

– Много болтаешь. Набирай, давай.

Но она не шевелилась, словно замерла, глядя на ту сторону реки, ушла в себя. Я ее не тревожил, набирал сам. Она так и стояла, замерев на месте и глядя в одну точку. Странная какая-то. Набрал все четыре, она так и смотрела, замерев. Иногда поглядывал на нее. Интересно о чем она думает? Канистры 20-ки она и одну не подымет. Взял две и пошел к машине, она хвостом за мной, даже приятно как-то. Мелькнула мысль « Хочу, чтобы такая красотка, бегала за мной по пятам». Здорово. Всякая дрянь в голову лезет!

– Сядь в машину, там тепло. Я принесу остальные и мы поедим.

Она послушалась, я пошел за оставшимися канистрами. Уже взял их, как услышал приближающийся рев моторов. Я не успею добежать, даже если брошу их, слишком далеко. Кричу ей и машу рукой, чтобы бежала ко мне. Свистнул.

– Эй! Сюда быстро!

Она услышала, оглянулась назад, но ее реакция поставила меня в тупик. Она прыгнула на водительское сиденье, завела двигатель. Махнула мне, чтобы я прятался, и газовала, ожидая их приближения, оглядываясь. Я охренел, но спрятался. Как только они ее заметили, рванула с места, уводя их за собой. Еще пару минут я матерился.

Пять минут подождал сидя на канистрах, покурил. Че делать? Она может, вообще не вернется?! До дома черт знает сколько. Делать нечего, надо выбираться. Твою же мать! Меня лишили транспорта! Этот район был мной плохо обследован. На обочине много брошенных машин, решил проверить их на наличие необходимых вещей и вывести из строя заодно. Аптечки, батарейки, вода, еда, находилось много чего. Взял две канистры и пошел по одной стороне, машина за машиной обыскивая. Набиралось много, пару сумок спрятал, потом заберу. Потом по другой стороне дороги проделал тоже самое. Канистра на дороге как маячок, если вернется, то увидит ее, поймет, что я рядом. Должна понять, не дура вроде. Очень хотелось, чтобы она вернулась и чем скорее, тем лучше. Я же вернулся за ней. Найду, по жопе отшлепаю!

Прошло два часа, я с рюкзаком за спиной, две канистры, две сумки, дошел уже до города. Еще километр и сворачивать, спускаться под землю. Жаль ее, красивая очень, молодая. Даже имени ее не узнал. Пусть лучше живая будет, просто заблудилась, не нашла меня. Ничего, сейчас разгружусь и пойду искать тебя 89-я. Найду где бы ты, не была. Живой или мертвой найду. Лучше живой. Ничего найду!

* * *

– Вы действительно пошли бы ее спасать после того как она бросила вас? – спросил Николос.

– Да.

– И где бы вы ее искали?

– Четкого плана не было, но… Она не бросила меня, она спасла, уводя их от меня. Это разные вещи. При этом совершенно меня, не зная и рискуя собой.

– Простите, можно я включу диктофон, вы не возражаете?

– Как угодно.

– Так будет проще, потом отработать детали.

Вейл никак не отреагировал, пока Николос возился с диктофоном.

* * *

Сзади рев мотора. Бросаю канистру на обочине и прячусь.