Алевтина объявила из-за моей спины:
— А у нас еще один гость!
Общее внимание обратилось на меня. Мыстр округлил глаза, но промолчал.
Кто-то из гостей спросил:
— Ну-с, и как зовут молодого человека?
Я быстро ответил, опережая Цедарию и ее родителей:
— Фил!
— Это мой друг! — гордо произнесла девочка.
— Насколько близкий? — уточнил наиболее подвыпивший человек.
Его супруга отвесила ему шутливый, но весьма чувствительный подзатыльник:
— Ах ты, старый пошляк!
Посуда на столе зазвенела от дружного громкого хохота. Щеки Цедарии слегка порозовели. Девочка бросила на меня мимолетный, светящийся обожанием взгляд. Вот только этого мне не хватало!
— Добро пожаловать… Фил! — сердечно произнес Мыстр.
— Я оказался у вас случайно. Я не знал, что у вас сегодня день рождения. Извините, что без подарка.
— Да о чем ты говоришь?! Твой приход — лучший для меня подарок… Ну, если захочешь, ты мне все расскажешь попозже. А сейчас я должен познакомить тебя со своими друзьями…
— Только побыстрее! — закричали гости. — У всех уже налито! И давай без официоза!
— Хорошо, — согласился Мыстр и представил мне всех гостей по кругу.
Он назвал мне имена собравшихся в его доме людей и боблинов и коротко рассказал, когда и как они познакомились. Среди гостей были и школьные друзья Мыстра, и товарищи по институту, и коллеги по работе.
Алевтина усадила меня на свободное место, Цедария, естественно, устроилась рядом.
— А употребляет ли спиртные напитки друг Цедарии? — обратился ко мне толстенький веселый человек Анисим Коловоротов, тот самый, что интересовался степенью нашей близости.
Я пожал плечами:
— Давайте вино, что ли…
Я был уверен, что кровь магов, защитившая меня от «вируса старости» в Детском мире, предохранит также от опьянения при любой дозе алкоголя. Но прозрачная жидкость, по-видимому, аналогичная земной водке, которую употребляли все мужчины и большинство женщин, слишком резко и неприятно пахла, чтобы я мог получить от ее поглощения хоть какое-нибудь удовольствие.
Налив мне в рюмку вина, Анисим Коловоротов обратился к Мыстру:
— Вот и выросла твоя дочка! Чувствую, что скоро придется тебе нянчить внуков!…
Пульхерия, жена Анисима, дернула его за полу пиджака.
Поняв намек, тот неуклюже сменил тему:
— Вообще-то я хотел сказать, чтобы ты, Мыстр, никогда не старел… несмотря ни на что!…
Гости начали быстро чокаться, не дожидаясь окончания тоста, если, конечно, оно существовало. После опорожнения рюмок и закусывания гости перестали обращать на меня внимание и вернулись к прерванным разговорам.
Кондрат Полуухов, один из школьных друзей Мыстра, работающий инженером-наладчиком колбасно-изготовительных автоматических линий, рассказывал:
— Вот нам все средства массовой информации постоянно внушают, как хорошо стало жить при демократии, когда Уравниловка уже не душит свободу. Возможно, у нас, в Мураве, жизнь и поменялась в лучшую сторону. Но мне приходится много ездить по всей Колоссии, и я вижу, что в провинции ровным счетом ничего не изменилось. Более того, жизнь там стала беднее и тяжелее. Приведу один пример. Последняя командировка у меня была в Самовару. Остановился я, разумеется, в гостинице, но директор завода пригласил меня вечером к себе домой…
— Пожалуйста, покороче! — попросил Анисим Коловоротов, разливая по рюмкам напитки.
— Так вот. У этого директора свой дом на окраине Самовары. Ну, вы понимаете, что у директора дом далеко не маленький и совсем не скромный. И вот сидим мы, выпиваем, закусываем. Жена директора тоже, конечно, с нами. А сын директора, парнишка лет десяти, как призрак, ходит по дому и все косо на нас поглядывает. Я спрашиваю у директора: «Чего это вы с сыном не разговариваете, наказали его за что-то?». «Да нет», — отвечает директор, — «Просто сын мой очень расстроен, потому и к нам не подходит. Переживает». «А что случилось?» — забеспокоился я. А директор мне и говорит: «Собаку у нас два дня назад съели…»
— Как съели? — ахнула Цедария.
Кондрат Полуухов поднял вверх указательный палец:
— Вот и я спросил то же самое. Директор мне объяснил, что у них в Самоваре безработных — чуть ли не треть города. Еще треть получает в месяц по семьсот-восемьсот дурблей. И это при том, что ежемесячная квартплата — полторы тысячи. Народ голодает. Так что в Самоваре на улицах вы не увидите ни голубей, ни ворон, ни бродячих собак. И ловят их не какие-нибудь опустившиеся алкоголики, а вполне приличные люди: врачи, учителя, инженеры. Жить-то им как-то надо. А когда они приходят домой и смотрят в глаза своим голодным детям… Ну, вы понимаете. Правда, домашних собак раньше не ловили. Это началось только в последнее время. Директор и его семья думали, что уж их-то беда не коснется, вот и отпускали свою собаку бегать ночью по участку вокруг дома. Забор-то у них капитальный — кирпичный, выше роста. А утром хватились — собаки нет. Значит, ночью ее кто-то отловил. Ну, а зачем отловил — понятно.
— Может быть, похитители за собаку решили выкуп потребовать? — предположил один из гостей.
— Нет. Директор объявления по всему району расклеил, мол, верните собаку за вознаграждение. Но, похоже, ее съели в ту же ночь. Может, похитители потом и пожалели, что не догадались вернуть ее за деньги… Но, когда дело сделано, потом-то кто признается?
Матрена Лопухаева, учительница математики в той школе, где работал Мыстр, задумчиво проговорила:
— А вот у нас в Мураве обратная проблема: бродячие собаки расплодились сверх всякой меры. Вечером страшно пройти по скверу. Там постоянно обитает стая из восьми или десяти здоровенных собак.
Анисим Коловоротов рассмеялся:
— Вот поэтому нас, муравцев, так не любят во всей остальной Колоссии. Когда провинция голодает, у нас пища свободно бегает по улицам.
Демьян Фиолетов, друг Мыстра и Алевтины по институту, невесело усмехнулся:
— Когда из Колоссии вывезут последний килограмм теллургия и последний литр нафтелина, через Мураву перестанут проходить денежные потоки. Тогда и нам придется собак жрать. Ведь у нас в Мураве три четверти продуктов привезено из-за границы. Когда продавать нам будет нечего, то и продукты ни на что не купим. На первое время, конечно, на продовольствие введут карточки, как во времена Уравниловки, а потом…
