И раз уж мы будем много времени проводить вместе, давайте немного пооткровенничаем.

Скажите по секрету: бывало ли в вашей жизни такое? Подруга рассказывает о хорошем событии в своей жизни – например, она нашла нового парня, новую работу, купила новую квартиру. Вы поздравляете ее, говорите, что очень рады, но при этом чувствуете, как что-то сжимается внутри. Сами того не желая, вы задаетесь вопросом: «Почему она, а не я?»

Если вы такая же, как я, то наверняка подобное с вами случалось. И вы, наверное, сразу же начинали себя упрекать: «Я плохая, почему я не могу просто порадоваться за нее? Что со мной не так? Я ужасная подруга! Какая я эгоистка!» А потом на смену зависти приходили стыд и чувство вины. Чудное сочетание, правда?

Говорят, женщины не могут быть хорошими подругами и ссорятся чаще, чем мужчины. Говорят, женщины завистливы и любят сплетничать. Вы тоже так считаете? Это все женская природа?

Конечно, нет. Как и все, что нас ограничивает, это выученное поведение. И к счастью, его можно изменить.

Начнем?

Во многих книгах по личностному росту пишут, что от рождения все мы – чистые листы. Но на самом деле кое-что на них уже написано мелким шрифтом.

В нашем подсознании хранятся воспоминания прошлых поколений. Они будут там, пока мы их не вытащим на свет и не избавимся от них. Какие же воспоминания храним мы, женщины?

Не знаю, заметили ли вы, но мы живем в патриархальном обществе. Ни в одной из сфер женщинам никогда не отводилось значимой роли.

Тысячелетиями у нас не было ни прав, ни имущества. Сначала мы были собственностью отцов, потом мужей. Закон никогда не был на нашей стороне, и мы не могли зарабатывать себе на жизнь. У нас не было средств для самостоятельной жизни, законы нас не защищали, все государственные структуры управлялись мужчинами, которые к тому же физически сильнее нас.

В общем, за несколько веков женщины усвоили следующее:

• Закон меня не защищает.

• У меня нет материальных ценностей.

• Я собственность отца или мужа.

• Мое мнение ничего не значит ни в личной жизни, ни в государственных делах.

• Я не могу зарабатывать (точнее, трудиться-то могу, а вот распоряжаться заработанным нет).

• Я не могу защитить себя физически.

И что нам оставалось делать, чтобы выжить?

Ответ очень прост: мы должны были… нравиться. В ситуации, когда все было против нас, мы выбрали отчаянную стратегию выживания: нравиться всем любой ценой. Чтобы какой-нибудь мужчина нас выбрал, мы должны были быть лучше всех. Если же нас никто не выбирал, мы оставались одни, беззащитные в этом враждебном мире.

На протяжении тысячелетий способность быть «лучше» других была для нас вопросом жизни и смерти. Женщины волей-неволей конкурировали друг с другом за выживание. Вот так.

В прошлом у женщин не было иного выбора, кроме как угождать и нравиться, чтобы их предпочел какой-нибудь представитель сильного пола. Они должны были быть идеальными, чтобы выйти замуж, получив экономические блага, защиту и дом.

Понимаете? Вы сравниваете себя с другими не потому, что вы плохой или поверхностный человек, а потому, что зависть и привычка сопоставлять зародились у женщин под влиянием общества, которое их всегда подавляло. Если вы в более привилегированном положении, вам уже не нужно лезть из кожи вон, чтобы нравиться окружающим, злословить и унижать других, верно?

Так что мужчины меньше критикуют и меньше завидуют друг другу не в силу биологических особенностей, а в силу культуры, основанной на угнетении половины населения планеты.

Знайте: решив освободиться от зависти и привычки сравнивать себя с окружающими, вы делаете огромный шаг вперед. Вы сбрасываете груз тысячелетних убеждений, крепко сидящих в вашем подсознании, и освобождаетесь от внутреннего голоса, который кричит: «Ты должна быть лучше других, иначе умрешь!»

Это все чушь и полный бред, и вы воскликнете: «Да как в такое можно верить?!» Вот вы и не верите. Зато верит ваш инстинкт самосохранения. Ваш мозг думает, что, если он позволит вам жить в гармонии с собой, вы перестанете стремиться быть лучше всех – и тогда вам конец. Он уверен, что вы должны соревноваться с другими, чтобы выжить. Он так и не понял, что на дворе уже не античные времена и не XIX век.

Но ничего страшного, вы можете ему все объяснить. В этой главе вы научитесь управлять своим мозгом, чтобы его параноидальные страхи больше не определяли ваше поведение.

В наши дни ведьма стала символом расширения прав и возможностей женщин. Фраза «Мы дочери ведьм, которых не сожгли» встречается в бесчисленных постах в соцсетях. Раньше слово «ведьма» было оскорблением, но мы изменили эту парадигму.

Мы любим отождествлять себя с волшебницами, целительницами, с неукротимыми, смелыми женщинами. Нам жизненно необходимо воссоединиться с магической частью нашего подсознания, чтобы обрести силу.

Проблема в том, что мы забыли о некоторых инстинктах, оставшихся нам в наследство от ведьм прошлых веков. Как часто случается в процессе личностного роста, мы хотим видеть только светлые стороны, однако не сможем по-настоящему освободиться, если не поговорим о темных.

То, что в средневековой Европе называлось охотой на ведьм, – звучит очень мистично и романтично, – на деле было фемицидом. Разумеется, этого никто не признаёт, поскольку историю пишут победители.

Фемицид – это то же самое, что и геноцид женщин. Геноцид же – систематичное и предумышленное уничтожение определенной группы людей по расовым, политическим и религиозным причинам. Итак, фемицид – это истребление женщин лишь потому, что они женщины.

В 1550–1650-е годы на территории современной Европы сотни тысяч женщин были сожжены, обращены в рабство и подвергнуты пыткам, изнасилованы и убиты. Все это делалось по приказу католической церкви и феодальных властей. Точное число жертв неизвестно, но, согласно разным источникам, оно колеблется от нескольких сотен тысяч до нескольких миллионов. Вот факты: женщинам было запрещено писать почти до XIX века, и поэтому их свидетельства в официальных документах не отражены[2].

Причины геноцида были религиозными. Любая женщина, чье поведение выходило за установленные патриархатом рамки, считалась прислужницей дьявола. Это распространялось на целительниц, повитух, раскрепощенных и независимых женщин и т. д.

Повторюсь: законы и власть были не на нашей стороне, а мы оказались слишком слабы, чтобы защитить себя. Однако ни в одной из современных работ о расширении прав и возможностей женщин не упоминается, что женщины, движимые инстинктом самосохранения, сами стали соучастницами этой бойни.

Как же так вышло?

Вспомните, как вы в школе изучали историю Второй мировой войны. Помните, там было что-то про доносы? Про то, как люди сдавали соседей ради своей безопасности? То же случилось и с нами. Угнетатели всегда действовали по принципу «разделяй и властвуй». С самого начала фемицида инквизиция поощряла доносы и награждала женщин, которые выдавали своих. Мы выдавали собственных матерей, дочерей и сестер, бабушек, теток и наставниц, подруг.

Безусловно, это ужасно. Но что бы сделали вы в подобной ситуации? То, что близкие женщины вероломно предавали друг друга, оставило у нас глубокую «ведьмину рану». Это было одной из основных целей инквизиции, которая хотела не просто истребить нас, а уничтожить доверие между нами. Она жаждала разделить нас, чтобы без труда и на долгие века подчинить и контролировать.

«Ведьмина рана» – отголосок того ужасного предательства, которое продолжает жить в нашем подсознании. Поэтому мы глубоко убеждены в том, что не можем доверять другим женщинам, а если подпустим их к себе, то рано или поздно они принесут нам зло. И мы думаем, что должны быть лучше других и всегда защищать свое место.