У Магни должен будет появиться брат или сестра, которые вполне могут оказаться немногим старше его собственных детей. Эта мысль одновременно радовала и выбивала его из колеи. Однако Магни испытал облегчение, узнав, что недавняя слабость его матери имела такую безобидную причину.

Раздраженно оттолкнув ученика, отец Магни вытащил свой меч из ножен и отошел в заднюю часть кузницы, на свободное пространство, где можно было помахать оружием. Магни подбросил новый клинок и поймал его за рукоять. Он наблюдал, как его отец пытается научиться бою в тяжелых доспехах.

Леиф был медлителен и неловок и быстро отказался от этой попытки.

— Нет. Я слишком стар, чтобы учиться драться заново, и слишком не верю в их пользу. Лучше быть ловким и уклоняться от удара, чем медлить и выдерживать его. Мальчик! — Он снова подозвал ученика кузнеца. — Избавь меня от этого бесполезного бремени.

Когда мальчик только моргнул, отец Магни произнес слова по-английски. Затем ученик помог ему снять доспехи.

Кузнец, изготовивший упомянутую бесполезную ношу, выказал глубокую озабоченность. Он подошел к отцу Магни и заговорил. Отец Магни покачал головой, а затем схватил мужчину за плечо и встряхнул его. Неспособный понять большинство английских слов, которыми они обменивались, Магни мог интерпретировать только жесты. Он думал, что его отец заверил кузнеца, что не винит его за доспехи.

— Мама будет недовольна, — сказал Магни со смешком, когда отец подошел. Когда Леиф вложил меч в ножны и протянул руку, он передал ему новый клинок, и отец взвесил его так же, как это делал он сам.

— Я поговорю с твоей матерью. У меня больше шансов вернуться к ней, если я смогу драться. Пластина может уберечь мое сердце, но из-за нее мне проломят голову, когда я замедлюсь, чтобы уклониться от удара. — Он покрепче ухватился за рукоять. — Что думаешь об этих саксонских мечах?

— Они легче, и рукоять кажется узкой. Король говорит, что они быстрее, чем наши более тяжелые клинки, и меньше утомляют руку.

— А что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что саксы просто быстрее устают.

Его отец рассмеялся.

— Я сражался против саксов, и я сражался вместе с ними. Я думаю, они слишком сильно полагаются на свой разум и слишком мало — на свое сердце. Но они не так слабы, как можно подумать. Они хорошо сражаются — только не так, как мы.

— Им пришлось красться, чтобы превзойти нас.

Магни хорошо знал историю неудавшегося сезона, когда они потеряли Астрид и были повержены, сожжены дотла и побеждены. Бренна была среди воинов, носивших огненные шрамы, и тогда Вали оказался ближе к смерти, чем когда-либо прежде.

— Это правда. Но мы уже давно стали друзьями и союзниками. Каждый из нас многому научился у другого и стал сильнее. Саксы окажут нам большую помощь, когда мы вернем Гетланд. — Он вернул меч Магни, который убрал его на место. — А теперь давай встретимся с остальными и посмотрим, как здешние люди празднуют свой йоль (прим. — «йоль» или «юль» — скандинавский праздник середины зимы, посвященный Одину и Дикой охоте. Со временем полностью заменился христианским Рождеством).

— oOo~

Было странно видеть дневной свет так близко к зимнему солнцестоянию. Зимние ночи в Меркурии были долгими, но вряд ли бесконечными. Каждый день, даже в само солнцестояние, бывали часы настоящего дневного света.

Однако солнце не сияло. Большую часть дня небо было затянуто облаками, и только свечение указывало на то, где находится солнце. И оно здесь парило в небе гораздо выше, чем в их мире.

Меркурианцы кутались в тяжелые плащи и многослойную одежду, но воздух был не более чем прохладным для кожи Магни — больше похоже на рассвет лета, чем на настоящую глубокую зиму. Плащ — это все, что ему было нужно, но иногда даже он давил слишком сильно.

К тому же было много дождей, и размокшая земля засасывала их ботинки, когда они шли по Норширу.

Магни нравился этот город. Здесь он чувствовал себя немного как дома, и в то же время все было по-другому. Здесь многие жители все еще говорили на его языке, хотя и с необычным акцентом, как у Астрид и Бьярке. Он пришел к выводу, что причиной были саксонские звуки в северных словах.

Их здания здесь были больше похожи на те, которые он знал, чем где-либо еще в Меркурии, хотя и не совсем. И люди одевались и даже работали больше по-северному.

Но по большей части поселенцы, казалось, отказались от асов и обратились к христианскому богу. В этом месте, как и во всех других на Меркурии, в доме бога звонил колокол, и люди покидали свои дома и преклоняли колени.

Они не праздновали солнцестояние в Меркурии. Эта земля христианского бога праздновала нечто под названием адфент, как он понимал это слово. Что это означало, так это недели сурового затишья, когда саксы молились своему богу, морили себя голодом, и ничего больше не делали. Переселенцы-северяне работали в Норшире в основном в одиночку, занимаясь не требующими усилий приготовлениями к отплытию домой и предстоящей войне. Они отремонтировали вышедший из строя скейд и три других, которые тоже были повреждены во время штормов.

Но в этот день христианский народ вернулся к жизни. В замке был запланирован пир, на который приглашались не только землевладельцы и знать, но и простые люди, те, кто жил достаточно близко, чтобы совершить путешествие в замок. Другие устраивали пиры в своих городах за счет короля.

Бьярке объяснил, что этот праздник был очень похож на йоль, с обильной едой и питьем и более чем обильным весельем. Когда Магни шел со своим отцом к конюшням, хлюпая по раскисшей дороге, он мог это видеть — темная зелень, казалось, внезапно проросла повсюду, в виде веточек на дверях и гирлянд, свисающих с карнизов и перекинутых через дорогу. Некоторые деревья были даже украшены фигурками, сделанными из дерева и соломы, на манер Севера, где они оставляли знаки, чтобы побудить лесных духов вернуться и принести с собой тепло. Их верования были разными, но символы во многом совпадали. Он находил это зачаровывающим.

Они могли бы даже войти в божий дом, в церковь. Священник стоял на верхней ступеньке, готовясь закрыть двери. Магни увидел вырезанных на этих дверях двух птиц, напоминающих воронов. Рисунок был очень похож на его собственную татуировку. Его птицами были Хугин и Мунин — вороны Одина, которые облетали весь мир и приносили Всеотцу вести о его царстве.

Ему было интересно, как христианский бог относится к шпионам величайшего скандинавского бога, стоящим у его двери.

— Не присоединитесь ли вы к нам? — спросил священник. Магни достаточно изучил саксонский язык, чтобы понять его слова. Испытывая легкое желание узнать больше об этих христианах, он мог бы сказать «да». Но он повернулся к своему отцу, и увидел, что тот качает головой.

— Мы благодарим вас. Но наши боги живут в другом месте.

Священник склонил голову и вошел в церковь. Когда двери закрылись, Магни уставился на воронов, вырезанных по одному на каждой двери лицом друг к другу. Каждый клюв касался креста, и ветви каждого креста простирались над птицами. Они казались почти переплетенными друг с другом.

— А тебе не интересно? — спросил он своего отца. — Что это они там делают?

— Астрид рассказала мне. Они опускаются на колени. Священник говорит на незнакомом языке. Он говорит им, что они должны делать и какими они должны быть. Они берут немного хлеба и вина и думают, что едят тело самого бога. Потом снова опускаются на колени.

— Они едят своего собственного бога? Почему? Разве они не должны быть могучими гигантами, если питаются богом? Если они меньше нас, значит, он не такой сильный. Почему тогда они считают этого бога таким великим?

— Этого она не сказала. — Отец усмехнулся и сжал рукой затылок Магни. — Ты задаешь много вопросов, на которые нет ответов. Идем. Нам не нужно понимать христиан, чтобы называть их нашими друзьями. Давай оставим их стоять на коленях и посмотрим, как справляются Бренна и Сольвейг.