. . .

Мои мысли улетели куда-то далеко. Я четко увидела такую картину: я сижу на полу в очерченном круге, передо мной небольшой алтарь, на котором лежат какие-то камни, сухоцветы, что-то вроде амулета с готическим знаком, записка, резной кубок с изображением головы дракона, кельтским крестом и украшенный камнями цвета крови или граната. Так. Наблюдаю дальше за собой как бы со стороны. Я зажигаю свечи, их несколько, целая охапка красного цвета, связанные тоже красной ниткой. Сумерки. Что написано в записке, но никак не удается прочитать, может быть это дало бы ключ к пониманию что со мной произошло… Но кажется я просто не умею это расшифровать, возможно, написано на латинском языке. Подумалось, что это заклинание. На мне накидка с капюшоном. Я совершаю поклоны, затем что-то шепчу. Далее протягиваю руку… Что это?! Неужели….! Еще этого не хватало… В следующий момент мои опасения подтвердились. Я взяла с алтаря иголку и уколола ей палец… Выступила алая капля крови… Меня затрясло. И запах… даже для меня, достаточно хорошо разбирающейся в линейке ароматов и их описании, составило труда это сделать. Запах сложный, не могу сказать, что однозначно понятный и приятный… Я словно проникла туда и попыталась глубоко вдохнуть, чтобы определить. Поняла! Ближе к удовому запаху: жженая древесина, что-то гнилое, бальзамический оттенок, и даже запах свежих животных экскрементов. Вот. Пространство кругом как будто расплавилось и поехало: оно стало вязким, продублировалось, затем стало копироваться в геометрической прогрессии, словно отражаясь в многочисленных зеркалах и, в конце концов, разлетелось на мелкие осколки…

Все. Мое видение исчезло!

. . .

– Подходи, народ честной и нечестный, стар и млад, влюбленные и кто еще не познал этого прекрасного чувства! Впервые в главном городе нашего королевства я расскажу вам историю о вилллане! Кто слишком чувствителен, закройте свои нежные ушки! Остальные прижмите своих горячих подружек покрепче! – громкий клич, раздавшийся с подмостков, вернул меня в мою теперяшнюю реальность.

В это время на сцене, то есть на деревянных подмостках, располагавшихся в самом центре городской площади началось зрелище. Толпа зашумела в знак одобрения. Менестрель начал рассказывать историю про виллана, который испортил воздух. Судя по реакции публики, которая корчилась от смеха, у него это неплохо получалось. Кто такой виллан я не знала, а интернета под рукой не было. Я тоже расхохоталась, скорее всего нервно, но не от действия, происходящего на подмостках, а от мысли, пришедшей мне в голову: «загугли». Мой сосед, конечно, подумал, что я смеюсь над шуточками, которые налево-направо раздавал бродячий артист. Спрашивать парня кто такой виллан, я не посмела, чтобы не выдать себя. Если честно, мне было не до зрелища. Затылок продолжал гудеть. Я осматривалась вокруг, пытаясь понять где нахожусь, что произошло, кто все эти люди. Надежда меня не покинула. Может я просто решила подработать в киношной массовке? Ищу глазами режиссера, оператора, тех, то снимает фильмы, в надежде услышать «Стоп! Снято!» или что там еще «Камера! Мотор!» Чуть вдалеке на краю площади увидела карету, запряженную парой красивы холеных лошадей. Ничего, чтобы намекало на съемки фильма.

Вокруг только покатывающаяся со смеху толпа людей: мужчины и женщины разных возрастов, дети, некоторые из которых чумазые, некоторые чистенько одеты и даже причесаны. Чувствительная к запахам, я морщила нос и старалась не вдыхать глубоко. Определить чем пахло я не могла. Я бы сказала, что это вонь из смешанного запаха конского навоза, человеческого пота, протухшей рыбы, поганых ртов и не знаю чего еще. Менестрель рассказывал историю, иногда подыгрывая на каком-то незнакомом мне музыкальном инструменте.

Когда бродячий музыкант закончил свое представление, толпа громко зааплодировала, выражая свой восторг. На подмостки посыпались со всех сторон монетки, которые поэт тут же собрал, благодарно поклонившись. Некоторые бросали ему яблоки, пытаясь попасть в перевернутую шляпу, лежащую на подмостках.

– Разойдись, пропустите меня! – кричала, распихивая всех, пухлая особа в чепце и с корзиной в руках.

Она приблизилась к сценическим подмосткам и протянула менестрелю корзинку, кажется с пирожками и хлебом. Нагнувшись, тот ухватил корзину, подмигнув женщине.

В этот момент слева от меня толпа загудела. Кажется какой-то старушке стало плохо и она повалилась с ног. Парень, который притащил меня сюда, бросился помочь. Толпа увлекла меня за собой и я потеряла его из виду. Под напором людей мне пришлось пятиться назад пока я не натолкнулась на крепкий мужской торс. Затем сильные мужские руки обхватили меня и помогли развернуться. Это был менестрель. Он смотрел на меня в упор, довольно ухмыляясь, словно раздевая меня взглядом. «Какой бы век ни был на дворе, —подумала я, – а мужчины все так же похотливы и движимы одними инстинктами».

«Стоп! – сказал мне внутренний голос, – ты же образованная, вроде осознанная… что ж ты судишь людей так узко, стереотипно?» «Он не людь, вернее людь… – запуталась я в словах, – Похотливый скоморох, вот он кто! Так нагло смотрит… Он… он….» Я все больше разглядывала его. «Он… он высокий брюнет, вьющиеся волосы… глаза… глаза голубые… брюнет с голубыми глазами… мускулистое тело….» «Вижу, тебе совсем не стыдно…» – вздохнул внутренний голос. Я возмутилась: «А за что мне должно быть стыдно?!» На что внутренний голос сказал: «Как ты воспринимаешь мир, такой стороной он к тебе и поворачивается… Посмотри на себя! Доигралась в магиню! Ну, что мы будем теперь делать? Как выкручиваться?!»

– Я вообще с тобой не разговариваю! – крикнула я, решив прекратить этот странный диалог. Еще раздвоения личности мне не хватало.

– Красотка, я пока ничего не успел сказать, но я еще успею тебе многое сказать и даже показать, – услышала я наглый шепот менестреля, почувствовав горячее дыхание у себя над ухом.

В животе заурчало. Хотелось есть. А у менестреля корзина с едой. Мысль сбежать сразу куда-то улетучилась. Как-то странно разворачиваются события. Может надо не так серьезно воспринимать происходящее и…. и я проснусь! Или придет съемочная группа, которая просто отошла пообедать. Мое любопытство тоже сыграло свою роль. Когда менестрель взял меня за руку, я пошла за ним…

Он распахнул дверь старого дома с деревянными балками и обмазанного красной глиной. Внутри оказалось что-то типа хлева для скотины. На второй этаж вела приставленная к балкам деревянная лестница. «Так вот где он обитает. Бродячие музыканты не нуждаются в постоянной крыше над головой, они довольствуются малым» – подумала я.

– Лезь наверх, – сказал он, шлепнув меня по заднице.

«Какая наглость!» – мой внутренний голос снова захотел поговорить. «Заткнись!» – приказала я. Ничего не сказав этому нахалу, я послушно начала взбираться по скрипучим ступеням лестницы. Он подал мне корзину, я втащила провизию наверх. Пахло сеном, через щели на крыше чердачного помещения проглядывали лучи заходящего солнца.

– Располагайся, красотка, – взобравшись за мной, предложил он, растянувшись на сене, – для начала надо подкрепиться.

Меня не пришлось долго упрашивать. Я жадно схватила хлеб и яблоко. Менестрель вытащил из сена припрятанную бутыль с вином.

– Ну, чем не королевская спальня? – сказал он с усмешкой, закончив трапезу и продолжая нагло улыбаться бросил меня на сено.

Я стала отбиваться. Он резко стянул мое нижнее белье.

– Быть может, мадемуазель, Вам надо сделать особое приглашение? Так я готов, – с этими словами он задрал мне юбку повыше и уткнулся между моих ляжек.

Я вздрогнула, по моему телу пробежали мурашки.

– Хм, а может, мадам..? – немного приподняв голову, нагло глядя мне в глаза, спросил он, – это даже более увлекательно… Твой муженек не в курсе, как развлекается его молодая женушка?

Я руками схватила его за волосы, пытаясь оттащить от моей, по правде сказать, уже влажной киски.