Первое случилось с ним где-то курсе на втором института, где он учился вовсе не на ту профессию, кем хотел бы быть. Собственно, кем бы он хотел стать, когда вырастет, он тогда еще не подозревал. Но уж точно не корпоративным юристом в строгом костюме по этикету, целыми днями копающимся в бумажках и разъезжающим по чёрт знает кому нужным судам. Это его всегда бесило, однако иного вектора движения тогда не было. Он бесцельно продолжал обучение и искал что-то, что могло бы пролить свет на дальнейшую судьбу.

Он был не развращен, у него почти не было денег – на стипендию попросту не поступил. За институт, как и в большинстве случаев, платили родители, они же выдавали ему сухпаек 500 рублей на неделю, который можно было потратить на проезд и обеды или за один день пропить в пабе.

Он, конечно, всегда чем-то приторговывал, к примеру, одно время продавал рубашки модных брендов, которые скупал в секонд-хендах, приводил в должный вид и впаривал менее сведущим знакомым. Потом продавал китайские телефоны и плееры, еще до того как это стало мейнстримом, и денег на этом стало не заработать. Г. никогда не устраивали мелкие сделки, и если он не мог заработать в два раза больше, чем сам вкладывал, то попросту не брался за это. Единственное, что он никогда не продавал – это наркотики. В институтах всегда есть каста людей, которые «покуривают», потом их состояние переходит в «курят», и постепенно они либо завязывают, либо скатываются к «а не попробовать ли что-нибудь еще?» Вот тогда это абзац.

Тем не менее они представляли из себя огромный страждущий рынок, который всегда готов был тебя спросить: «Есть че?» И если твое «че» оказывалось приемлемого качества, то они выкладывали за него любые деньги, правда, откуда они их брали – всегда было для Г. секретом. Конечно, как и всё поколение пред-двадцать первого века, сам Г. также покуривал, но никогда не стремился, и даже больше сказать – ни разу сам не покупал этой дряни. Правда, в его обильном окружении всегда находился человек, готовый угостить, а отказывать друзьям – это не очень вежливо.

Г. был вечным балагуром и троечником – из тех, кого выгоняют из аудитории за ненадлежащие высказывания. И, в общем, именно тем, кто чего-то добивается в этой жизни позже. Чего он не мог терпеть уже в институте – это позерства. Если позерство сверстников было ему хоть как-то понятно, то простить этого преподавателям он никак не мог.

Есть в институте такие личности, которые постоянно спорят с преподами, вы наверняка сталкивались с такими. Г. спорил не на жизнь, а на смерть. Учась на юридическом факультете, где преподавали экономику так, для галочки, он вызубрил этот предмет от корки до корки. Всё из-за того, что даже к своим скромным восемнадцати годам он неплохо разбирался не в теории, а на практике. И тут появляется новая учителка и начинает говорить теории, которые никак не укладывались у него в голове.

Как вы прекрасно понимаете, Г. был не из робкого десятка, и его мозг прекрасно работал, несмотря на то что зачетка пестрила середняками разных мастей. Он стал готовиться. И готовиться не столько к семинарам, сколько к лекциям этой «зарвавшейся дурынды», как он сам ее называл. Ох, как они ненавидели друг друга: она выгоняла его из аудитории, а он вновь приходил в следующий раз. Стоило ей допустить неточность или хоть малейшую ошибку, как он поднимал на смех, сыпля с места всевозможными цитатами из столь любимых преподавателями учебников, которые оказались для нее предателями. Она же в свою очередь ставила ему двойки за любую неточность, но, видимо, прекрасно понимала, что бороться бесполезно.

Однажды в пылу дискуссии она изрекла фразу:

– Так, может, вы выйдете и продолжите?

– Без проблем, если вы настаиваете! – ответил Г., а затем вышел и продолжил.

Такого бешенства, наверное, не испытывал ни один из ныне работающих преподавателей. Она орала, махала руками и грозилась позвать директора, а он спокойно читал лекцию залу, который разражался хохотом. Именно тогда ему пришла мысль в голову, что, похоже, он хочет заниматься именно этим – экономикой или преподаванием, правда, он пока не решил.

Экзамен, как понимаете, с первого раза он не сдал, поскольку ненароком матюкнулся во время их словесной перепалки. Правда завалить его совсем преподаватель тоже никак не могла, ведь тогда он мог запросто осмеять ее перед финальной комиссией. Так что со второй пересдачи Г. вышел полностью удовлетворенным с четверкой в зачетке, ведь он прекрасно понимал, что пять ему не поставят. К слову сказать, к экзамену он и вовсе не готовился, и это отчасти определило его дальнейший вектор развития, но разговор нынче будет не об этом.

В остальном его дни протекали в путешествиях от общаги до вписки, от дешевого паба – вплоть до лавочки за институтом. Их была целая компания таких мечтателей, кучкующихся по всем мало-мальски доступным заведениям города. И всё было так просто и замечательно, но в один год всё резко переменилось.

***

Как и любой уважающий себя самец институтского возраста, Г. бегал за всеми юбками, которые попадались ему на глаза. Это, наверное, заложено где-то в ДНК у таких людей, как он. В те времена он яро верил в чувства и отношения, ну если не верил, то хотел надеяться, и дамы, в свою очередь, также ему оказывали некое, так сказать, доверие. Конечно, как не бахвалятся все горе-любовники младших лет, но в те времена ты еще ни черта не понимаешь в женщинах, и твое поведение основано лишь на интуиции и том, что успел подглядеть в фильмах. Учителя у Г. были неплохие, из всего хлама, что он пересмотрел в те дни, больше всего запомнились, наверное, всё же «Жестокие игры». Они даже сделали такой анонимный кружок раздолбаев-горе-соблазнителей, которые заключали «пари» на девушек. Кто проиграл – ящик пива в студию.

Это и есть первая часть истории, чуть было не закончившаяся крахом. В то время всё казалось одновременно сложным и простым: если девушка была знакома, то достаточно было пригласить ее на одно свидание, если девушку видел в первый раз, то нужно было целых три. Потом, соответственно, ее можно было приглашать в гости – рыбками там любоваться или кофе пить, тут вариантов была масса.

Из всех девушек, с которыми он встречался и расставался в те времена, запомнилась только одна, именно она поменяла его отношение к женскому полу с возвышенного на обыденное. Не суть важно, как всё происходило, но это была первая особа, которая сама открыто бросила его. Это пошатнуло и так несостоявшийся мирок юного ловеласа. Он пил, курил, да чего только он не делал, чтобы отойти от события, потрясшего его мир. Первое время, а точнее первые полтора часа он даже ревел «как девчонка», пока внутренне не понял, что это бесполезно. Затем всё пошло по касательной.

Г. стал увлекаться так называемым «пикапом», так модным в то время, он даже записался на какие-то там курсы, но, когда узнал, сколько это стóит, живо срулил на самостоятельное обучение. Он понял, что основной постулат этого самого пикаперства – казаться, а не быть. В любом случае, как бы тебе ни доказывали иное их зазывалы на семинар, а это неизменно девушки, которые будут пожирать тебя глазами, или «мачо» в цветастых рубашках…

Так вот. главное во всех их горе-семинарах – это научить тебя вести себя так, будто бы у тебя есть деньги. Они будут убеждать тебя в обратном, что деньги в таких отношениях – не главное, но это всё полная чушь. Знай, партнеры на ночь спят за деньги, это такая разновидность узаконенной проституции, чтобы было не так стыдно: повезло – и поймала с деньгами, хорошо; не повезло – а хрен с ним, зато потрахались хорошенько. Вот и вся философия этого движения. Тебя учат одеваться так, как будто у тебя есть деньги, говорить так, словно сейчас сорвется миллионная сделка, ходить… Ну, впрочем, вы и сами поняли. При этом доказывая тебе, что это ты такой офигенный, вот женщины и вешаются на тебя.

Всё предельно просто в этой науке и одновременно весело. Поэтому столько болванов в те времена и клюнули на курсы за 30 000 рублей, да и сейчас, я думаю, их не перевелось. Вместо того чтобы действительно подзаработать деньжат, они страдают зубрением и оттачиванием своих офигенных навыков. Да, воистину, мир полон идиотов, но в те времена и сам Г. был точно таким же.