Предлагаю перенестись в Соединенные Штаты и рассмотреть жизнь и дело мистера Крима. Тогда мы вместе с вами сможем сделать выводы.

Итак, этот необыкновенный человек,- а я не преувеличиваю, ибо среди преступников, отличающихся обычно банальным складом злобного ума, он выделялся неуёмной фантазией и склонностью к удивительным провокациям — родился в шотландском городе Глазго в 1850 году. Когда Тому исполнилось четыре года, его родители эмигрировали в Канаду. Детство у Крима было обычное, юность тоже ничем особенным не выделялась. Родители были работящими и сколотили небольшое состояние, брат и сестричка выросли добропорядочными обывателями. Да и карьера самого Томаса шла накатанным путем. Ему захотелось стать врачом, и он поступил в Монреальский университет, который через четыре года успешно закончил, получив диплом врача и дав клятву Гиппократа.

И в то же время уже тогда из Томаса сформировался негодяй. А так как никто об этом не подозревал, то и негодяйствовать ему по первой поре было нетрудно.

Дело в том, что у молодого доктора (в отличие от доктора Артура Конан Дойла) никак не складывались нормальные отношения с женщинами. Нет, он не был уродом и по тогдашним нормам мог считаться привлекательным мужчиной. Мне приходилось видеть фотографию Крима в сорокалетнем возрасте — на ней он облачен в цилиндр и смокинг, у него пышные, загнутые кверху усы, правильные черты лица, но вот с глазами что-то неладно: они светлые, близко посажены друг к другу, напряженно глядят вверх и вперед. Очень неприятное лицо. Но многим женщинам нравилось.

Толчок, послуживший отправной точкой в его ненависти к женщинам, смешанной с постоянным сексуальным возбуждением, тяготением к наиболее грязным, развратным шлюхам, вернее всего следует искать в юные годы. Но Крим никому об этом никогда не рассказывал.

Известно другое.

Будучи на последнем курсе, Томас Крим встретил самую красивую и богатую девицу в тех местах — Флору Брукс. Крим потратил несколько недель, не занимаясь ничем, кроме попыток соблазнить девушку. Каким-то образом это ему удалось сделать. Вскоре выяснилось, что Флора беременна. Почему-то Томас, добившийся уже своей цели и потерявший интерес к Флоре, заставил ее сделать аборт. Сделал он его сам, в своей комнате, без анестезии и нужных инструментов, зная о том, как это делается, лишь понаслышке… Он на всю жизнь изуродовал Флору. И неизвестно, случайность ли это была, как утверждал он сам, или сознательный садистский акт, направленный против беспомощной, испуганной девушки.

В больнице Флору удалось спасти. Но когда об этом узнал ее отец, крупный промышленник Брукс, он явился к Томасу с пистолетом в руке и предложил выбор — женитьба или смерть. Папа спасал честь семьи, губя притом дочь.

Перепуганный Томас тут же дал согласие на брак, и, как только Флора смогла покинуть больницу, была сыграна свадьба. Томас требовал приданого наличными, но ненавидевший его тесть отказал и деньги перевел на имя Флоры. После чего Томас полностью потерял к ней интерес.

Через несколько дней он вскрыл конторку отца, в которой хранились деньги, нужные для оборота, купил билет в Европу и исчез.

В Лондоне он, продемонстрировав свой канадский диплом, подал документы в аспирантуру престижного госпиталя Св. Фомы. А пока все готовились к экзаменам, ударился в новую для него жизнь — он проводил все ночи в лондонских трущобах с проститутками. Видимо, именно тогда он заразился сифилисом, что стало причиной его утроенной ненависти к женщинам и желания им мстить.

Весной 1877 года Томас благополучно провалил все экзамены в госпитале Св. Фомы, потому что готовиться к ним ему было некогда, но тут неожиданная радость — из Канады пришла телеграмма, что умирает искалеченная им молодая жена. Разумеется, Томас не стал спешить к ее смертному одру и на похороны, а переехал в Эдинбург, где всё же сдал экзамены в аспирантуру в тамошнем колледже и вернулся в Канаду специалистом с дипломом.

В провинции Онтарио Крим открыл практику и тут же пустился во все тяжкие. Аборты в то время были запрещены и жертвы их предпочитали скорее умереть, чем признаться. Вот таких-то женщин и подманивал милейший гинеколог Крим, и он сознательно калечил во время абортов.

Ни одна из его жертв не посмела жаловаться, и тогда он понял, что наглость — лучшее оружие преступника.

На жизненном пути Томаса встретилась еще одна красавица — Кейт Гарднер. Он обещал на ней жениться, а когда та забеременела, уговорил подождать с рождением первого ребенка, а согласиться на аборт. И во время этой операции он с наслаждением замучил возлюбленную до смерти.

Что делают в таком случае все без исключения преступники? Они тут же начинают заметать следы. Они расчленяют или топят труп или, наконец, закапывают его в землю. Ведь учтите, Кейт была не сиротой — рядом с доктором на соседней улице жила ее семья, которая стала бы искать пропавшую девушку, об отношениях которой с Томасом, вернее всего, они знали.

И тогда доктор Крим вытаскивает труп девушки на задний двор своего дома, кидает рядом с ним бутылку из-под хлороформа и отправляется спать.

Утром кто-то из соседей видит лежащее во дворе тело, поднимает доктора, зовет полицию, та приезжает и обнаруживают, что все улики указывают на доктора Крима. Он же повторяет: «Эта девица требовала, чтобы я на ней женился. Я не хотел. Чтобы отомстить мне, она покончила с собой. Если бы я был в чем-то виноват, я бы, наверное, спрятал труп».

Доктора судили.

Суд признал позицию прокуратуры не подкрепленной фактами. Совершенно очевидно, что такому уважаемому человеку, как доктор Крим, не было никакого смысла убивать прекрасную Кейт. Доктора с извинениями выпустили на свободу, и он вновь открыл двери своего кабинета.

Правда, тогда же ему пришлось испытать первую неприятность, которая еще более укрепила его ненависть к женщинам. Оказывается, после суда он потерял своих пациенток.

Растеряв за несколько месяцев собранные трудами и гонорарами за аборты деньги, доктор покинул тихую Канаду, где о нем слишком неуважительно писали газеты, и переехал в шумный, бурный, беззаконный Чикаго.

Самое интересное заключалось в том, что доктор Крим на новом месте не сменил своих занятий. Он имел дело только с двумя типами пациенток: с самыми дешевыми проститутками, которых обслуживал бесплатно — но и без наркоза. Если ты идешь к доктору Криму, то уж будь готова к тому, что тебя будут мучить.

Важнее для него была вторая категория: женщины и девушки из хороших состоятельных семей, которые попали в деликатные обстоятельства и которым необходимо было сделать тайный аборт. Эти платили Криму бешеные деньги и уходили от доктора чаще всего искалеченными на всю жизнь — а уж о том, чтобы они никогда больше не смогли иметь детей, он заботился обязательно.

Один раз Томас чуть было не попался всерьез. Джулия Фолкнер была молода, красива и шла на всё, чтобы сохранить свой грех в тайне, так что доктор Крим увлекся, и ему очень захотелось посмотреть, как Джулия будет мучиться, умирая у него на операционном столе. Получив от нее заверения в том, что никто не знает, куда она пошла, доктор вместо хлороформа, который обещал ей дать, предложил ей порошок стрихнина, зная, что тот с трудом улавливался в крови после смерти жертвы.

Прошло всего два месяца после смерти Джулии Фолкнер, прошедшей для убийцы безнаказанной, как он не удержался от следующего убийства, ибо его наглость росла по мере того, как становилась очевидной безнаказанность.

Некая мисс Стак, также изувеченная Кримом и добитая после аборта стрихнином, умерла у него в операционной. Однако во время похорон мать жертвы выразила сомнение, всё ли чисто было в лечении доктора. Если мать донесет, будет вскрытие. Это опасно. Крим, чтобы предупредить возможные подозрения, пошел на наглый и рискованный шаг: труп еще не успел остыть, как доктор написал письмо аптекарю, у которого обычно покупал лекарства. В этом письме он обвинил своего коллегу в том, что тот ошибся и вложил слишком много стрихнина в одно из лекарств, которыми Крим лечил мисс Стак. Именно из-за этого она умерла. В письме доктор Крим потребовал, чтобы аптекарь немедленно уплатил ему крупную сумму, иначе он будет вынужден донести на него полиции. Цель письма была двоякой. Если аптекарь перетрусит и заплатит деньги, то он обречен — в любой момент Томас сможет предъявить письмо полиции как доказательство собственной невиновности. Если же случится иначе, то у него будет в руках доказательство, что он сам заподозрил неладное и первым начал бить во все колокола.