– Хорошо, – одобрительно кивнул я.

Серёгу я знал к тому времени уже лет шесть. А вот хороший друг

Михи – Жора Жаров, как я узнал после знакомства с ним, оказался зрелым мужиком с приличным пузом и явно лишним весом. Он был со мной примерно одного роста, с большими сильными руками. Тёмные волосы с проседью всегда аккуратно уложены. Карие глаза, нос крючком и одутловатые щёки делали его обыкновенным добрым малым с покладистым характером. Мне даже было удивительно: как он мог, пусть даже и в далёком прошлом, при таких габаритах летать на «кукурузнике»? Жора состоял в браке с миловидной женщиной по имени Вера. Но детей у них не было.

Миха, как я узнал об этом позже, за моей спиной уже давно вёл беседы и с Серёгой, и с Жорой в отношении организации совместного бизнеса, только мне об этом он не говорил ни слова.

Когда мы вплотную подъехали к Обнинску, Миха, проскочив автомобильное кольцо, повернул в сторону Москвы и остановил свою «лохматку» на обочине.

– Подмени меня, Коля! Что-то я уже устал, – попросил он.

– Ну, давай, – согласился я.

Мы поменялись с ним местами, и я, настороженно продолжая принюхиваться к острому запаху, разящему от Михи, про себя подумал: «А не спиртным ли от тебя попахивает, родной?»

Однако вслух высказать свои хмурые предположения не решился, опасаясь обидеть его подозрениями. Да и вопрос мой прозвучал бы уже не актуально после нашей с ним рокировки.

Когда ржавая «лохматка» выскочила на МКАД и резво двинулась

в направлении юго-востока, я был очень приятно удивлён: бетонный отбойник разделял проезжую часть надвое, по пять рядов в каждом направлении, новый черный асфальт ярко блестел от света модных фонарей освещения и даже был густо разукрашен белой разметкой, повсюду в глаза бросались яркие информационные табло, заранее предупреждающие о развязках и направлениях движения!

Испытывая наслаждение от такого качества дорожного полотна, совершенно позабыв о том, что я сижу за рулём Михиной «лохматки», а не своего «мерина», я нёсся по крайнему левому ряду со скоростью ровно сто десять километров в час среди немногочисленных машин по ночному кольцу, делясь своими незабываемыми впечатлениями с Михой…

– Вот это класс! Вот что значит не посещать столицу целых два года! А? Миха! Ты посмотри, как тут всё изменилось! – восторгался я, но он лишь неодобрительно улыбался мне в ответ и тихо мямлил что-то про скоростной режим шестьдесят километров в час в населенном пункте в соответствии с ПДД.

Не доезжая до развязки на Волгоградку, я напрягся и начал тормозить, заметив справа новое здание поста с белыми неоновыми буквами на крыше – «ДПС».

В светоотражающей форме несколько гаишников толпились там

возле входа. Вдруг один из них резко выбежал на середину дороги с жезлом наперевес, остановил весь поток движущихся автомобилей, указал своей полосатой полочкой на «лохматку» и жестом потребовал принять вправо и остановиться пред постом!

– Ну, что ты? Блин, накаркал, Миха! – с некоторым чувством досады спросил я и смачно выругался.

Гаишник деловито и бодро подошёл к нашей «лохматке», невнятно представился, потребовал от меня предъявить водительское удостоверение и документы на автомобиль.

Нужно заметить, что в ту пору существовала балльная система: в придачу к «правам» полагалась карточка учёта нарушений, в которую гаишники вписывали штрафные баллы – по два или три балла, в зависимости от тяжести нарушения. Водитель, получивший в сумме свыше пятнадцати штрафных баллов, тут же лишался водительского удостоверения на неопределённый срок, автоматически отправляясь на пересдачу ПДД.

В моей карточке за лихую езду уже красовалось тринадцать штрафных баллов! В следующей же строке, где должны были стоять четырнадцатый и пятнадцатый баллы, уже значился прочерк. Это нынешней ранней весной в славном городе Клинцы, втором по значимости в Брянской области, я слёзно убедил местного гаишника в том, что не нарушал правила дорожного движения. Он милостиво сжалился надо мной и поставил в графу карточки мне этот злополучный прочерк…

Внимательно вглядевшись в мои документы, сержант-гаишник отступил от нашей «лохматки» и требовательным голосом по отчеству обратился ко мне:

– Владимирович! Пройдёмте, пожалуйста, на пост…

Вежливая фамильярность сержанта возмутила меня!

– А в чём дело? Что случилось? – взволнованно спросил я.

– Простая формальность! Пройдёмте за мной! Пройдёмте! – и он стал бегом подниматься по крутым ступенькам, унося с собой мои водительские документы.

– Простая формальность… – недовольно пробубнил я себе под нос, следуя за сержантом.

В полупустом и тёмном, пахнущем свежей краской помещении при свете настольной лампы перед монитором компьютера сидел грузный, толстомордый майор с обвисшими усами на отёкшем лице.

Повертев в своих толстых руках пластиковую карточку моего водительского удостоверения, которую сержант положил перед ним на стол, он грубым голосом обратился ко мне:

– Ну, что, Владимирович! Нарушаем?

– Да… что нарушаем-то, товарищ командир? – с издёвкой произнес я, обзывая его «командиром» и пытаясь хоть как-то отомстить за гаишную фамильярность майора.

– А куда мы так летим? Куда спешим? И зачем в крайнем левом ряду едем? Вы что, не знаете, что у нас первые два крайних левых ряда камера берёт? Ну, ехал бы ты себе в крайнем правом хоть сто километров в час! Никто бы тебе и слова не сказал! – вдруг перешёл на «ты» майор.

– Да я, вроде, потихоньку… – попытался оправдаться я.

– Потихоньку? Да, что ты говоришь? Сто десять километров в час – это разве потихоньку? – переходя на крик, злобно проорал толстый майор. – Превышение скоростного режима почти в два раза! Это разве потихоньку? – взревел он, нажал на кнопку МФУ.

Из аппарата медленно выполз лист формата 4А с цветной фотографией, на которой красовалась «лохматка».

– Полюбуйтесь! Вот эта машина! Ваша? Физиономия! Ваша? Номерной регистрационный знак! Ваш? – прорычал грубый майор.

Сквозь мутное лобовое стекло нашей «лохматки», действительно, проглядывала моя личность! И даже номер автомобиля был виден, как на ладони…

– Ну, может, как-нибудь решим? – взмолился я.

– Что? … Ты мне? … На рабочем месте? … При исполнении? … Взятку предлагаешь? – обрушился на меня майор.

– Ой! Нет-нет! Что вы! Какая взятка? Я в смысле… может, штраф… на месте? – безнадёжно выдохнул я, понимая, что договориться уже не удастся.

– Первый час ночи! Где ты видишь здесь банк для оплаты своего

штрафа? – строго спросил он.

– Так что теперь делать? – в растерянности спросил я.

Посчитав, что он уже достаточно меня напугал, майор обратился к тихо стоящему у меня за спиной рослому сержанту и скомандовал:

– Вася! Разберись!

Вася взял со стола майора мои документы и отвёл меня в самый

отдалённый кабинет поста, в котором из мебели были всего два стула и ученический стол между ними. Вася уселся на один из стульев, на другой указал мне:

– Присаживайтесь.

– Спасибо, – я едва только начал отходить от грубого наезда майора…

Минут десять Вася усердно читал мне лекцию на тему того, как нехорошо нарушать ПДД, какая высокая смертность у нас сейчас на всех дорогах России, какие беспрецедентные меры предпринимают наши любимые президент и правительство, наводя порядок в этой сфере жизни нашего народа…

– А что это у вас за странный прочерк такой в карточке учёта нарушений? – вдруг неожиданно для меня спросил он.

В этот момент заскучавший от безделья майор тоже заглянул в кабинет, а потом тихонько протиснулся внутрь, при чём так, чтобы я его не видел, и встал у меня за спиной. Однако я слышал сиплое дыхание его несносной жирной туши…

И тут я понял, что судьба неожиданно предоставляет мне шанс!

Я решился на импровиз! И меня понесло:

– Понимаете? – как бы оправдываясь и делая вид, что не замечаю майора, нерешительно начал я, – в начале марта месяца в городе Клинцы Брянской области я нарушил сплошную линию…