Я не только не возражаю ни против больших зарплат, получаемых в частном секторе, ни против владения российскими гражданами недвижимостью, заработанной собственным трудом на свободном рынке. Я — обеими руками «за». Но, признаюсь, у меня нет аргументов для защиты немыслимых для подавляющего большинства населения России зарплат, получаемых в государственных компаниях за счет устанавливаемых государством тарифов. Я считаю это грабежом. Мне трудно объяснить миллионам российских пенсионеров, получающих в среднем пенсию в четыре тысячи рублей (в 250 раз меньшую, чем зарплата Гозмана), да и любому гражданину страны, оплачивающему ежемесячно электроэнергию по государственным тарифам, предпринимателям, вынужденным платить за подключение к сети тысячи долларов за киловатт, почему они из своих пенсий и заработков должны финансировать такого размера зарплаты, а также всякие иные бонусы, премии, опционы, акции, земельные участки и прочие маленькие радости этих членов команды Чубайса.

Да, очевидного успеха в деле реформирования электроэнергетики мне добиться не удалось. Были некоторые подвижки, но в целом Чубайс с поддержкой Касьянова и при фактическом нейтралитете Путина осуществил ту «реформу», какую и хотел. И все-таки кое-чего сумел достичь и я. Самое главное, что удалось сделать, по крайней мере, на том этапе, — это не допустить, во-первых, очередного этапа разворовывания государственной собственности в масштабах сопоставимых, а, возможно, и превосходящих «залоговые аукционы», а, во-вторых, установления монопольного контроля над всеми электросетями страны.

Тем не менее Чубайсу удалось многое. Приведу только два примера. Первый — это так называемая чешская операция, воспетая в свое время в панегирике Александра Беккера в газете «Ведомости» под названием «Шедевр Чубайса». Опуская сложные схемы расчетов и переводов, перейду к ее сути. Государственный долг Российской Федерации перед Чешской Республикой в 3,5 млрд долларов был списан таким образом, что российский Минфин в итоге расстался с примерно 1,5 млрд долларов. Однако из этой суммы около 700 млн долларов, если мне не изменяет память, в конечном счете оказались на счетах Чехии, а 800 млн — осели в РАО ЕЭС.

— Подождите, а какое отношение к государственному долгу имеет РАО ЕЭС?

– Вопрос абсолютно справедливый, потому что никакого отношения ни к межгосударственным расчетам, ни к государственному долгу РАО ЕЭС не имеет. Точнее не имело. РАО даже формально не поставляло электроэнергию в Чехию. Но факт остается фактом: 800 млн долларов перекочевало из российского бюджета на счета РАО ЕЭС.

Как так получилось? Какое отношение РАО ЕЭС имеет хоть к межгосударственным расчетам, хоть к государственному долгу? Наверное, примерно такое же, как и Росукрэнерго — к расчетам между Россией и Украиной за газ. С той только разницей, что Росукрэнерго в нынешнем виде появилось позже. А «шедевр Чубайса» — раньше. Что же касается того, насколько российский Минфин занижал налоги, взимаемые с РАО ЕЭС, как регулярно списывал накопленную электрокомпанией налоговую задолженность, даже говорить не буду. Эту систему даже коррупцией нельзя назвать. Из-за возможного нанесения оскорбления слову «коррупция».

Еще одна операция, какая была позволена нынешним режимом Чубайсу, — это проведение IPO (Initial Public Offering), то есть первоначального размещения акций, для электрокомпаний, выделенных из РАО ЕЭС, с зачислением средств, полученных от размещения этих акций, на счета самих компаний. Поясняю: если что-то продается, любой актив, то независимо от того, кто именно продает этот актив, выручка, получаемая от продажи, поступает собственнику продаваемого имущества, а не организатору продажи. Поскольку собственником государственных компаний является государство, то, естественно, при продаже акций государственных компаний полученные средства должны были бы поступать в государственный бюджет. Собственно, так это и происходит во всем мире. Так это происходит и в России по отношению ко всем иным компаниям, кроме двух: РАО ЕЭС и Роснефти. Суммарные средства, полученные от продажи энергоактивов РАО ЕЭС, достигли 700 млрд рублей, или около 30 млрд долларов. При том, что государству принадлежит чуть более половины акций РАО ЕЭС, за проданные активы оно должно было бы получить не менее 15 млрд долларов. Государство не получило ничего. Можно интересоваться технической схемой осуществления такой операции, а можно задуматься о том, какими должны были быть заслуги Чубайса перед режимом силовиков, если ему было позволено осуществить «сокращение» государственных активов на миллиарды долларов — то, чего не было позволено в стране в последние годы никому, — за исключением лишь Роснефти, Ростехнологий и некоторых других компаний, в руководстве которых находятся сотрудники спецслужб.

— Вы сказали, что такие IPO проводились и в пользу Роснефти?

– Да, и впервые это оригинальное изобретение было применено 12 июля 2006 года при проведении на лондонской фондовой бирже IPO как раз акций государственной компании Роснефть. При продаже около 10% акций компании Роснефть, принадлежащей российскому государству, полученные двенадцать с лишним миллиардов долларов поступили не в государственный бюджет страны, а на счета компании Роснефть. С чем можно сравнить эту замечательную операцию?

Можно сравнить с действиями сторожа, продавшего на рынке то имущество, которое охранял, и положившего деньги в собственный карман. Или, например, с действиями директора государственного музея, который продал хранящиеся в фондах музея картины, статуи и гобелены где-нибудь на Сотбис и направил эти деньги себе и своим сотрудникам на зарплату, премии или даже ремонт залов, обновление экспозиций и т. д.

Аналогов подобным операциям в мире нет. Когда готовились IPO Роснефти и РАО ЕЭС, я консультировался со специалистами, проводившими подобные IPO в разных странах. И когда я спрашивал, возможно ли такое зачисление средств на счета продаваемых компаний, мои зарубежные коллеги долго не понимали вопроса. Многие люди с уважением относятся к представителям власти. Поэтому когда с просьбой обращается советник президента, ему, как правило, стараются помочь. Когда я спрашивал: «Возможно ли в вашей стране такое, чтобы полученные средства от продажи акций государственных компаний оказались бы не в госбюджете, а на счетах самих компаний?» — на другом конце провода (или во время личной встречи) воцарялось молчание. Затем меня просили задать вопрос еще раз. Затем еще раз его уточнить. Затем извинялись, что, наверное, неправильно поняли. После неоднократного повторения одного и то же вопроса раздавался встречный вопрос: «Вы что, нас разыгрываете?» Коллеги обижались, они были просто не в состоянии представить, не только, что такое возможно, но и что такие странные вопросы вообще могут задаваться.