– Да. Времени, чтобы его туда подложить, было много, но я думаю, что это сделали позапрошлой ночью.

– Почему именно ночью?

– Ночью свидетелей нет, все спят.

– Это еще не факт. Когда вы в предпоследний раз заглядывали в багажник?

– Позавчера вечером, там его не было. Перед тем как поехать из театра домой, я достала из багажника щетку, смела снег и потом села за руль. По дороге я нигде не останавливалась и не выходила из машины до самого дома. На ночь я всегда оставляю машину во дворе, так многие делают. У нас двор замкнутый, въезд через железные ворота арки, они закрываются на замок.

– В котором часу вы приехали домой?

– Около девяти вечера, сразу после спектакля. У меня была эпизодическая роль в первом акте.

– Значит, теоретически труп мог появиться в вашей машине в промежуток с двадцати одного часа до пятнадцати тридцати следующего дня. – Я стала рассуждать вслух. – Да, наверное, вы, Катя, правы, скорее всего, его загрузили туда глубокой ночью. Часика в три-четыре, когда в доме уже не осталось горящих окон. А скажите-ка мне, у кого-нибудь из жильцов вашего дома есть такая же или похожая модель, словом, классические «Жигули»? Кстати, вы не уточнили, какого цвета ваша «шестерка».

– Красного. Вы думаете, мою машину перепутали с другой?

– Я не исключаю такой возможности.

– «Шестерки» и «семерки» есть, но только не красные. Хотя ночью под снегом цвета не различишь.

– Вы всегда оставляете свое авто на одном и том же месте?

– Да.

– И позавчера ваша «шестерка» стояла там же? – уточнила я, и Катя утвердительно кивнула головой. – А в непосредственной близости были другие «Жигули»?

– Нет. С одной стороны «Газель» стояла, за ней «БМВ», а с другой мама обычно ставит свой «Пежо», когда ночует у меня. Это бывает не так часто, поэтому это место той ночью пустовало. Чуть поодаль «ракушка» с горбатым «Запорожцем», вот и все близкое соседство. А «шестерка» и «семерка» с другой стороны дома паркуются.

– Может быть, вы обратили внимание на какие-нибудь следы около машины?

– Нет, никаких следов не было. Все было завалено снегом.

– Разумеется, вы не заметили, чтобы за вами вчера кто-то следил?

– Не заметила, хотя, когда ехала в театр, приглядывалась к окружающим машинам. Ничего и никого подозрительного не заметила. Впрочем, был снегопад, и видимость оставляла желать лучшего. Пришлось включать габаритные фары.

– Катя, может быть, вы кого-нибудь подозреваете в этом преступлении? – спросила я, внимательно наблюдая за реакцией актрисы.

– Татьяна, вы какая-то странная! Я понятия не имею о том, как звали убитого, кто он таков, так как я могу кого-то подозревать в его убийстве?

– Наверное, я неправильно выразилась. Мне хотелось бы знать, есть ли у вас враги или недоброжелатели, которые могли устроить вам такую подлянку – свалить на вас убийство?

– Нет, у меня нет врагов, – сразу же заявила Катерина.

– А если хорошенько подумать?

Катя пожала плечами и устремила на меня растерянный взгляд. Теперь, когда она перестала рыдать и открыто смотрела на меня, я смогла лучше разглядеть черты ее круглого лица. Они были крупными, хотя правильными я бы их не назвала. Большие серо-зеленые глаза казались слишком далеко расставленными друг от друга, нос с заметной горбинкой, а губы – чрезмерно пухлыми. Тем не менее это была довольно эффектная особа, не лишенная привлекательности.

– Извините, но я не могу даже представить себе, кто из моих знакомых способен на такое.

– Вполне возможно, что покойничек по чистой случайности попал в твою машину. Насколько я поняла, ты думаешь точно так же. Значит, так, я считаю, что начать ее поиск надо со стоянки. Кстати, давай перейдем на «ты»! – предложила я.

– Давай, – согласилась Катерина. – Вы… то есть ты пойдешь сейчас на стоянку и поговоришь с охранником?

– Нет, туда пойдешь ты, причем так, будто сегодня там еще не была. Искренне удивишься, что твоей машины нет, и поинтересуешься у охранника, где, собственно, она.

– Я боюсь.

– Чего?

– Вдруг ее милиция оттуда забрала. Может быть, им кто-то сообщил, что в моей машине труп, они и забрали ее, а на стоянке устроили на меня засаду. Кстати, утром в будке охранника была какая-то толпа, я это через окно увидела, вот и побоялась себя обнаружить.

– Да, такой поворот событий возможен. В этом случае тебя уже по всему городу начали разыскивать, – сказала я и увидела на лице Катерины неподдельный ужас. – Не волнуйся, сейчас я узнаю у одного знакомого, есть ли на тебя ориентировка?

– А если есть, что тогда?

– Тогда все равно надо идти на стоянку и делать вид, что ни о каком трупе ты ни сном ни духом. Другого выхода у нас с тобой просто-напросто нет. Если вдруг тебя задержат, то ненадолго, снимут показания и отпустят. Ты ведь на самом деле могла ничего не знать о жмурике, на этом тебе и надо настаивать.

– Нет, мне как-то боязно. Я думала, что ты будешь везде за меня ходить, во всяком случае, мне Валька так и говорила.

– А кто такая Валька?

– Это моя подружка, она мне твой телефон дала.

– Значит, ты рассказала о случившемся своей подруге и до сих пор молчишь об этом?

– Нет, я ей ни о чем не рассказывала. Мы общались с ней только по телефону. Она мне как-то рассказывала, что к ней на работу приходила сыщица. Вы должны ее помнить, это Валя Мозалева, она работает кассиром на железнодорожном вокзале. Ты ей какие-то вопросы про пассажирку, купившую у нее билет, задавала и оставила свою визитку.

– Да, я припоминаю этот случай, Мозалева здорово помогла мне.

– Вот я и подумала…

– Нет, Катенька, на стоянку тебе придется идти самой, а я буду рядом и постараюсь тебя поддержать. Где она находится? Мы немедленно едем туда!

Актриса заартачилась, мне пришлось задействовать все свое красноречие, чтобы убедить ее в необходимости этого мероприятия. Она почти согласилась, а потом вдруг вспомнила о том, что я обещала у кого-то выяснить, объявлен ли на нее розыск. Разумеется, звонить я собиралась Володьке Кирьянову, моему давнему другу, подполковнику милиции, но сначала поинтересовалась фамилией своей клиентки. Затем, достав из сумки мобильник, набрала Кирин номер.

– Алло, – послышалось в трубке.

– Привет, Володя, у меня как всегда есть для тебя несколько вопросов, – начала я без всяких предисловий.

– Ты без этого не можешь, что ж, слушаю тебя. – Голос Кирьянова прозвучал весьма доброжелательно. – Что у тебя на этот раз?

– Меня интересует, не было ли вчера или сегодня ориентировки на Екатерину Барулину?

– В связи с чем?

– Какая разница! Меня просто интересует, не ищете ли вы эту женщину.

– Одну минуточку, сейчас посмотрю, – Владимир Сергеевич зашелестел какими-то бумагами, потом сказал: – Нет, Танюша, она нас пока не интересует. А что она натворила?

– В том-то и дело, что ничего, но не исключено, что кто-то очень хочет ее подставить. Звякни мне, пожалуйста, если вдруг это имя всплывет в связи с каким-нибудь криминалом.

– Нет проблем.

– Спасибо, – ответила я и отключилась. Раз ориентировки на Барулину не было, я сочла, что другие вопросы задавать Кирьянову преждевременно.

– Что сказал твой знакомый? – поинтересовалась Катерина.

– Нет, правоохранительные органы тебя не разыскивают, поэтому можно смело идти на стоянку и требовать объяснений по поводу исчезновения «шестерки». Так в каком направлении надо ехать?

– Это здесь недалеко. Но следует сначала объехать Детский парк, свернуть на Рабочую, затем обогнуть драмтеатр, и там, через дорогу от служебного входа, будет стоянка.

– Ясно, – сказала я и включила зажигание.

Предстоящее мероприятие явно не вдохновляло актрису. Оно и понятно, Катя рассчитывала на то, что я все буду делать за нее, а она окажется от всех ужасов, внезапно свалившихся на нее, в стороне. К тому же Катя, кажется, думала, что я буду заниматься ее проблемами задаром, из чистого любопытства и любви к процессу. Во всяком случае, она ни разу не обмолвилась про оплату. Я решила, что заговорю с ней об этом после того, как она посетит стоянку. Уж больно не хотелось портить ее боевой настрой.