Погруженная в свои мысли, я выбегаю из офиса и едва не сталкиваюсь с кем-то, кто встает прямо передо мной, заставляя меня внезапно остановиться.

– В кафе очень многолюдно, поэтому я подумал, что мы могли бы прогуляться до площади и заказать еду навынос.

Я с трудом скрываю удивление. Рик Оливер смотрит на меня с полуулыбкой на лице, держа в руках две кофейные кружки.

– Я стараюсь по возможности избегать пластика и картона, чтобы была возможность выбрать цвет.

Он явно надеется, что я выберу фиолетовую, поскольку прижимает синюю поближе к груди. Я беру ее, коротко улыбаюсь ему и задаюсь вопросом, чего, черт возьми, он добивается.

– Спасибо, Рик. Очень любезно с вашей стороны. – Мне приходит в голову, что я могла бы пригласить его в офис, но там открытая планировка и система «свободного стола». Сегодня также проводится ежемесячное совещание, на котором обсуждают идеи будущего развития, и предварительная встреча может быть немного шумной. – Значит, прогуляемся до площади. Какое совпадение, что вы позвонили мне в тот день, когда я случайно оказалась в офисе, – с подозрением размышляю я.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, на его лице отражается беспокойство.

– По правде говоря, у меня была наводка. Слушайте, давайте присядем где-нибудь в тихом месте, и я честно расскажу, почему я здесь.

Лавируя в потоке снующих туда-сюда пешеходов, мы переходим дорогу и направляемся к тому, что местные жители ласково называют садиком. Это небольшая огороженная территория с дюжиной высоких деревьев, полосой травы и парой бордюров, на которых высажены кусты роз. В солнечные дни сюда приходят офисные работники посидеть и скоротать обеденный перерыв, но в десять часов утра здесь прогуливается лишь горстка людей.

– Давайте присядем здесь, – предлагаю я, усаживаясь на ближайшую пустую скамейку. – Боюсь, у меня есть всего полчаса, прежде чем мне нужно будет вернуться на совещание. Вам повезло, что вы меня застали.

Его визит скорее застиг меня врасплох, но он, похоже, никуда не торопится. Я действительно не знаю, как реагировать, потому что он ведет себя странно.

Рик садится, ставит свой кофе на скамейку рядом с собой и тут же вскакивает, чтобы порыться в кармане. Достает пригоршню маленьких пакетиков коричневого сахара.

– Мешалки нет? – спрашиваю я.

Он виновато смотрит на меня, пожимая плечами.

– Прошу прощения.

– Ничего. Все равно я стараюсь обходиться одной маленькой ложечкой. Ладно, что вы хотели сказать?

Он опускается обратно на сиденье, и я наблюдаю, как он снимает крышку со своего кофе и высыпает в него четыре пакетика сахара. Снова закрывает крышку, осторожно покачивает кружку и ставит обратно на разделяющее нас пространство. Тем временем я с удовольствием прихлебываю и думаю, что отказ от сахара не так уж ужасен, как я считала.

Многозначительно глядя на него, я приподнимаю брови, подразумевая, что ему стоит продолжить, поскольку время идет.

– Я даже представить себе не могу, с каким впечатлением вы ушли в тот день, когда пришли в ресторан, и надеюсь, что успею все объяснить до того, как вы отправите материал в печать.

Он смотрит на меня, ожидая моего ответа, но я продолжаю потягивать кофе, размышляя, насколько стоит быть с ним откровенной.

– Кто-то уже связался с моим боссом, без сомнения прося об одолжении, – сообщаю я ему и надеюсь, что по выражению моего лица он видит, что я от этого не в восторге.

– Пожалуйста, поверьте, я об этом не знал. Вероятно, это был агент Кэти. Он не знал, что она собирается участвовать в интервью, и теперь начал беспокоиться по этому поводу. В данный момент она в Лос-Анджелесе, но он расспросил меня обо всем и, учитывая то, что произошло, предложил приехать к вам, чтобы прояснить ситуацию. Я на это согласился, хотя прямо сказал ему, что Кэти все равно не должна была там быть. Это она настояла на том, чтобы поговорить с вами после фотосессии. Кэти не… эм, она не…

Пауза длится несколько секунд, и я вопросительно смотрю на него.

– Правда в том, что она всю ночь не спала, снимая в студии свое последнее музыкальное видео, и сразу после этого пришла в ресторан. Теперь она признает, что это было огромной ошибкой. Кэти на собственном горьком опыте убедилась, что то, что попадает в печать, не всегда отражает истину. Я не хочу сказать, что вы пишете неправду, – спешит он успокоить меня.

На этом я его останавливаю:

– Все очень просто: моя статья основывается на времени, которое я провела в ресторане, и нашей беседе. – Я изо всех сил стараюсь говорить нейтрально и игнорирую его намек на то, что у меня могут быть другие планы, потому что это не так.

– Пожалуйста, позвольте мне объяснить, – продолжает он. – Вы появились как раз в тот момент, когда мы скандалили на кухне, и очевидно, что момент был выбран очень неудачно. Нам обоим требовалось некоторое время, чтобы остыть, поэтому мы были на взводе. Я здесь для того, чтобы попросить вас признать, что это не имеет никакого отношения к ресторану. Для нас обоих это огромная инвестиция, и я знаю, что все на нас смотрят. – Он выглядит довольно убедительно, как будто говорит от чистого сердца. – Я прекрасно понимаю, насколько рискованно использовать известность Кэти, для того чтобы привлечь внимание к бизнесу, и в то же время пытаться скрыть наши отношения от глаз общественности.

– Естественно, я заметила у Кэти обручальное кольцо, – подтверждаю я. – Однако могу вас заверить, что к моей статье это не имеет никакого отношения.

Он закатывает глаза.

– Я даже не знал, что в тот день оно было на ней, я уверен, что она собиралась его снять. Мы спорили из-за самых глупых вещей, потому что Кэти устала как собака, а я был на взводе. Просто один из неудачных дней, вот и все. – Он погружается в молчание.

– А, вкус жевательной резинки, – припоминаю я. Он пожимает плечами, и в его глазах загорается веселый огонек.

– Да. Она так устала, что это вывело ее из себя. Послушайте, я хочу быть с вами откровенным. На данный момент дела в ресторане идут блестяще, почти слишком хорошо, чтобы быть правдой. Когда Кэти берется за что-то, она делает это от всего сердца, а не только финансово. Ей нравится быть практичной. И все, что у меня есть, тоже поставлено на карту, – с гримасой признается он. – Кэти, наверное, единственная женщина, которая понимает, что для меня работа всегда на первом месте, потому что такой подход отражает и ее собственную жизнь. Мы держим помолвку в секрете, потому что она не хочет, чтобы это омрачило то, что она считает моим успехом. Но на самом деле это наш успех, потому что без нее я не смог бы этого сделать. Помимо того, что видит публика, за кулисами она сильная, целеустремленная и очень напористая женщина, но в ней есть и более мягкая сторона, которая остается незамеченной.

Он умолкает, чтобы взять свой кофе, делает глоток, кривится и снова взбалтывает его.

– Люблю сладкое, – признается он, морщась, когда второй глоток кажется ненамного вкуснее. – Знаю, это большая просьба, но если бы интервью было назначено на другой день, обещаю, мы бы даже не вели этот разговор.

Вглядевшись в его лицо, я замечаю, что он выглядит усталым и озабоченным.

– Итак, о чем вы меня просите?

Он с трудом сглатывает, делая глубокий вдох через нос, как будто для того, чтобы укрепить свою уверенность.

– Было бы лучше, если бы Кэти в статье не упоминалась. Можно только заметить вскользь, что мы сотрудничаем. И очевидно, что любые фотографии, которые вы используете с ее участием, принесут пользу как журналу, так и ресторану, потому что сейчас она в центре внимания. Я не пытаюсь ничего приукрасить, но, с точки зрения управления рестораном, Кэти редко бывает дома, и после нескольких часов сна она была подавлена и произвела на вас неважное впечатление.

Так ли это на самом деле? Я обдумываю его слова. Но выражение его лица кажется таким искренним.

– В конце концов, все дело в еде, и она была вкусной, не так ли? – спрашивает он, как будто не уверен, каким будет мой ответ.