– Мне не нужен ответ прямо сейчас. У тебя есть время обсудить это с Хейли, а потом дай мне знать.

– Будет сделано, и спасибо, Лейни. Обычно это было бы громкое «да», ты же знаешь. Однако я рад за тебя, так как это укрепит твои позиции здесь.

– До тебя тоже дошли слухи? Я слышала несколько комментариев от тех, кто любит постоять и посплетничать, но сама я к ним никогда не присоединяюсь.

– На данный момент это всего лишь предположение, но всякий раз, когда наверху происходят изменения, всегда находится яркая искра, которая решает, что старую структуру можно улучшить. В ходе последней реструктуризации некоторые отделы были сокращены, а другие расширены. Они используют термин «в соответствии с будущими операционными требованиями компании», но мы не потеряли ни одной должности. Томас тебе что-нибудь говорил?

Я качаю головой:

– Не напрямую, но он сказал мне, что хочет немного встряхнуть ситуацию. Если назревает буря, я задаюсь вопросом, не пытается ли он опередить события.

Энт кивает в знак согласия:

– Он хороший начальник. Но, полагаю, наше следующее ежемесячное совещание будет тяжелым.

Учитывая мрачное настроение Энта, у меня не хватает духу поделиться другой хорошей новостью. И если грядут перемены, то почему Томас так стремится добиться для меня этого временного повышения по службе? Если только не для того, чтобы показать, что он проявляет инициативу и рассматривает эту прекрасную возможность с Риком как трамплин. Повышение моей роли дает понять, что это только начало. С другой стороны, это может быть ходом Томаса, чтобы увести меня с линии огня. У меня стаж работы меньше всех, и, следовательно, я уязвима, если начнут сокращать посты. В любом случае ситуация действительно напряженная, учитывая, насколько сильно Томас стал на меня полагаться. Неприятно не знать, что происходит на самом деле, и придется подождать, чтобы увидеть, что произойдет. Хотя, конечно, это выбивает из колеи.

– Папа, в твоем кабинете нужно хорошенько прибраться.

Повсюду груды хлама. Впрочем, надо признать, это довольно аккуратные стопки.

– Это моя картотечная система, – парирует он, не обращая внимания на мой комментарий.

– Тогда тебе нужно больше пространства для работы.

– Забавно, что ты это говоришь, но я подумывал о том, чтобы превратить гостиную в свой кабинет.

Я печально качаю головой:

– Серьезно? Предполагается, что ты работаешь, чтобы жить, а не живешь, чтобы работать. Когда ты в последний раз кого-нибудь сюда приглашал? – У меня разрывается сердце при мысли о том, что папа прячется, как будто он сделал что-то нехорошее, хотя на самом деле это не так. Он поступил благородно, правильно и за это подвергся гонениям.

Он пристально смотрит на меня через стол:

– Я мог бы задать тебе тот же вопрос.

– Я – другое дело. Я постоянно выхожу на улицу и общаюсь с людьми и бываю в офисе по крайней мере раз, а часто и два в неделю.

– Я всегда общаюсь с людьми. Ты же знаешь, сколько исследований я провожу.

– Видеозвонки – это другое. Я имею в виду, когда ты в последний раз ходил куда-нибудь выпить пинту пива или не спеша перекусить. Или в кино. То, что ты раньше делал постоянно. Папа, ты всегда был таким общительным, встречался с друзьями.

У меня замирает сердце. Я нечаянно ляпнула что-то не то.

– Что ж, таких друзей я больше в своей жизни видеть не хочу. Даже те, кто не повернулся ко мне спиной, притихли, как мыши под веником. Я выживаю и не хочу, чтобы ты беспокоилась обо мне, Лейни. Миссис Маллинс, когда приходит убирать, рассказывает мне о том, что происходит в большом-пребольшом мире.

Это вызывает у меня улыбку. Папина домработница похожа на вихрь и никогда не перестает болтать. Если возникает сплетня, миссис Маллинс узна́ет всю историю от начала и до конца.

– Тебе нужно что-то, кто-то… чтобы заставить тебя оторваться от стола. Не притворяйся, что ты не понимаешь, о чем я говорю. Бери пальто, и давай сходим куда-нибудь перекусить.

Папа делает глубокий вдох.

– Ты ведь не отстанешь, верно? Хорошо. Дай мне пять минут, чтобы привести себя в порядок. Но ни к чему не прикасайся. Это может казаться беспорядком, но все лежит на определенных местах. А миссис Маллинс тщательно вытирает пыль со всех сторон, так что перестань ко мне придираться.

Когда он выходит из комнаты, в его походке чувствуется некоторая пружинистость, и хотя он этого не признает, мне не пришлось уговаривать его сказать «да». Мы оба знаем, что он готов снова расправить крылья, но проблема в том, что он не знает, как это сделать.

В том, что раньше было столовой, я теперь чувствую себя как в старой библиотеке. Главная стена увешана полками, ломящимися от книг, а с одной стороны комнаты стоят коробки, полные исследовательских документов, относящихся к тем временам, когда бумажный след был очень важен. Но что сейчас нужно папе в его жизни, так это люди, а не коробки, в которые он, вероятно, никогда больше не заглянет.

У меня звякает телефон. Это сообщение от Энта.

Я в деле. Хейли говорит, что это слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить. Вот что значит любовь!

У меня возникает желание победно вскинуть кулак.

Обернувшись, я бросаю взгляд на папин стол и протягиваю руку, чтобы взять фотографию в рамке, которую раньше не замечала. Это семейная фотография папы, мамы и меня, сделанная более двадцати лет назад. Интересно, где он ее нашел, потому что, когда я была здесь в последний раз, ее здесь не было. В то время мне, должно быть, было около четырех или пяти лет. От этой фотографии у меня к горлу подкатывает комок, и я ставлю ее на место. Рядом лежит стопка листов формата А4, и я предполагаю, что это текущая незавершенная работа.

Усаживаясь на папино место, я начинаю читать.

«Во тьму»

Д. И. Чемберлен

Глава первая

Когда все, что у тебя есть, основано на лжи, есть только один путь вперед. Сколотив состояние, Филип Харгривз совершенно изменился и в конце концов продал душу дьяволу. Жадность одного человека, его жажда власти и полное отсутствие совести теперь угрожали ввергнуть мир в действительно очень мрачное место, где не остается места для собственных мыслей…

– Лейни, я уже надеваю ботинки. Ты готова? – окликает папа из коридора.

Прочитав эти слова, я пытаюсь избавиться от ощущения скрутившего желудок холода. Интересно, это просто выдумка или папа продолжает свой крестовый поход? Это и есть настоящая причина, по которой он до сих пор избегает людей? Неужели его одержимость заставить людей открыть глаза начинает высасывать всю радость из его жизни?

– Иду! – отвечаю я.

Когда я прохожу мимо него, его вид с гелем на волосах и запахом лосьона после бритья вызывает у меня улыбку. Так он больше похож на того отца, который был у меня до того, как наша жизнь перевернулась с ног на голову. Того, кто воспринимал солнечный день как подарок и вытаскивал нас на улицу на семейное барбекю. Но сейчас я сомневаюсь, что он вообще замечает, что происходит за окном его кабинета.

– Ты в настроении съесть пиццу? – спрашиваю я.

– Почему бы и нет? У тебя есть что-нибудь на примете?

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами.

– Папа, сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз выходил из дома?

– О, места постоянно появляются и исчезают. Когда-то на Говард-стрит была хорошая пиццерия на дровах.

– И сколько лет назад?

– Не дерзи. Ладно, идем. Итак, что новенького в «Высококлассной кухне»?

Это так чудесно – выйти на улицу и идти, взявшись за руки. Мы так давно этого не делали. На улице морозно, но это бодрит, и я уверена, что поступила правильно.

– Ну, ходят слухи о реструктуризации.

– Похоже на неприятности. Твоя работа не пострадает?

– Думаю, нет. Я перехожу на временную должность, которая рассчитана на год, – объясняю я.