Эрцин лишь вздохнула, поправила подушку ее величества и тихонько сказала:

– Ваше величество, вы сейчас носите дитя. Некоторые могут воспользоваться случаем устроить свою судьбу. Вам следует быть особенно осторожной.

– Ты подозреваешь Инло? – нахмурилась императрица.

Эрцин привыкла угадывать настроение своей госпожи по лицу и, заметив, что та недовольна, тут же сменила тон:

– Разумеется, я бы никогда не стала подозревать Инло! Она хоть и недавно во дворце, но ее преданность вам не подлежит сомнению. Разве может эта девушка оказаться двуличной?

Выражение лица императрицы заметно смягчилось.

– У Инло и мыслей подобных не возникнет. Но разве можно то же самое сказать про других? – Эрцин внимательно изучала лицо ее величества и продумывала каждое слово. – Если вы пожелаете, то можно предложить Инло государю, сделав ее его любимицей. Она ведь из дворца Чанчунь, будет помнить о привязанности к вам и сможет стать для вас опорой.

Она сказала все, сделав вид, что заботится только об интересах императрицы и Вэй Инло.

Увидев, как императрица поменялась в лице, Эрцин внутренне возликовала. Она уже приготовилась добавить масла в огонь, но тут открылась дверь и раздался голос Вэй Инло:

– Госпожа, вы проснулись?

Вэй Инло вошла, прижимая к груди букет орхидей, чистых и свежих, по их листьям еще скатывались блестящие капельки росы.

Она заменила старый букет и заговорила как бы между делом:

– Тот звук, что вы слышали, это мальчишка-евнух взял да и уронил ширму. Его величество так рассердился, вы бы видели. А потом, разгневанный, ушел.

– Вот оно как, – задумчиво посмотрела на нее императрица. – А я уж было подумала, что случилось нечто серьезное.

Инло стояла к ней спиной и старательно возилась с цветами:

– Ваша беременность сейчас самое серьезное и важное в этом дворце, все остальное – пустяки.

Императрица смотрела на нее несколько секунд и, улыбнувшись, спросила:

– Инло, кое-кто посоветовал мне предложить тебя его величеству. Ты бы согласилась?

Вэй Инло замерла, прекратив возню с цветами. Она повернулась и посмотрела на Эрцин, взгляд ее был настолько суровым, что у той все внутри похолодело. Но показать она этого не могла, только отвела глаза.

– Ваше величество. – Вэй Инло посмотрела на императрицу и опустилась перед ней на колени. – Я не согласна.

– Почему же? – Императрица поудобнее расположилась на подушке и опустила руки на свой едва выпирающий живот. – Ты всегда была гордой и честолюбивой. Как станешь императорской наложницей, никто больше не посмеет унижать и обижать тебя.

Эрцин решила вмешаться, поддакивая императрице:

– Инло, это большая милость ее величества! Не каждая такого удостаивается. Подумай хорошенько, прежде чем отказываться. Когда станешь наложницей, к тебе будут относиться совершенно по-другому.

Если бы Инло согласилась, если бы хоть на мгновение поколебалась, этого было бы достаточно, чтобы заронить зерна сомнений в ее душе. Эрцин бы день за днем напоминала ей об этой возможности, помогая взращивать жуткие семена, которые рано или поздно стали бы концом для Вэй Инло.

Девушка окинула ее взглядом и отрезала:

– Благодарю Эрцин за доброту, но принять подобное не осмелюсь.

Эрцин изменилась в лице, когда поняла, что та разгадала ее замысел. Решив не сдаваться, она усилила нажим:

– Разве ты не предана ее величеству? Сейчас госпожа в положении и не может служить государю в постели. Если ты будешь заботиться о нем в это время, разве не будет это лучшим проявлением твоей верности госпоже?

Вэй Инло лишь покачала головой и призналась императрице:

– Госпожа, ваша доброта ко мне безгранична. Даже если меня на кусочки порвут, я никогда не смогу вам отплатить за нее. Но если я стану императорской наложницей и смогу добиться любви государя, то как же я докажу вам свою преданность? А если я заполучу его любовь, рожу ребенка, то мной могут овладеть корыстные желания. Разве моя преданность вам останется по-прежнему искренней? Но это все очевидные причины, а вот личные…

Она замолчала, посмотрев на императрицу с безграничным обожанием. Ее намерения были настолько чисты, что могли соперничать с прозрачностью блестящих капель росы на листьях орхидей.

– Возможно, я переступаю границы дозволенного, ваше величество, но в душе я считаю вас не только госпожой, но и наставницей, и даже родной сестрой, – с нежностью проговорила Вэй Инло. – Я клянусь вам в вечной верности. Государь – ваш муж, самый важный для вас человек. Пусть даже каждая женщина под этим небом станет его наложницей, я никогда не соглашусь… я скорее умру, чем предам вас!

Императрица молча смотрела на нее.

Ее жизнь до замужества прошла без забот, но она была из знатного рода, поэтому проявления чувств в семье было скудными. Ни о какой нежной привязанности между братьями и сестрами не было речи. Даже Хунли никогда не мог дать ей такого.

Супруг высоко ценил ее, но у нее бы никогда не получилось стать для него важнее всего на свете. А для Инло она была единственной госпожой, наставницей и единственной… сестрой.

– Инло, подойди. – Императрица поманила ее рукой.

Инло на коленях подползла к ней. Когда она оказалась совсем рядом, то императрица заметила в ее глазах слезинки, она напоминала маленького ребенка, который обиделся, но упрямо отказывается это признавать.

Сердце ее величества смягчилось, она нежно погладила ее по щеке:

– Не волнуйся, я не заставлю тебя становиться наложницей императора. Это было бы нечестно по отношению к тебе. Придет день, и я лично устрою для тебя великолепную свадьбу.

Инло потерлась щекой о ее руку и улыбнулась сквозь слезы:

– Благодарю ваше величество за вашу доброту.

– Подожди!

Эрцин остановилась и обернулась:

– Инло, ты что-то хотела?

Вэй Инло медленно приблизилась, лицо ее излучало вовсе не добрые намерения:

– Что ты только что наговорила ее величеству?

Разве она здесь на допросе?

Эрцин выдавила из себя подобие улыбки:

– Инло, я лишь беспокоюсь о ее величестве, вот и предложила такое. Во дворце принято, что супруги и наложницы помогают друг другу. Что-то на меня нашло, я подумала, что ты хорошо подойдешь для такой роли, вот и сказала сдуру. Больше я об этом не заговорю.

Она попыталась замять произошедшее, обратить все в неудачную шутку.

Но, очевидно, Вэй Инло не собиралась воспринимать это как повод для веселья.

– Эрцин, сколько ты уже служишь ее величеству? – неожиданно спросила она. – Четыре года? Пять лет? Во всяком случае, дольше меня. Ее величество искренне любит императора. Даже мне это ясно, разве могла ты не замечать этого?

Ее улыбка настолько напугала Эрцин, что она даже попятилась.

– Ее величество сейчас носит под сердцем ребенка. И если человек, которому она доверяет больше всего на свете, воспользуется возможностью и заберется в постель к императору, разве это не станет для нее двойным предательством? – Инло протянула обе руки к Эрцин, чинно поправляя ее воротник. – Вот поэтому, именно поэтому я не только сама не поступлю так, но и никому из дворца Чанчунь даже помыслить о подобном не позволю…

Как только она закончила фразу, ее пальцы сомкнулись на шее Эрцин, точно удавка.

Снаружи послышался раскат грома. Эрцин задрожала – она и сама не знала, что ее напугало больше: грохот с улицы или ледяные пальцы Вэй Инло на ее шее.

Небо заволокло черными тучами, потемнело так, будто посредине дня наступила ночь, и сгустившуюся тьму прорезали вспышки извилистых молний.

– Ах… надо же, гром. – Вэй Инло ослабила хватку и посмотрела на небо. – Уже столько времени. Мне пора на день рождения вдовствующей супруги Юй.