– Ты упрямый. Другой бы уже давно сдох… Ничего… Тебе осталось недолго.

– Теперь ты хочешь испытать судьбу на прочность? – уверенно и ненавистно спросил я. Затем, продолжил показывая на поверженных мною викингов. – Думаешь, у тебя больше шансов, чем у твоих дружков?

Баюна мой словесный выпад только разозлил. Он сжал рукоятку клинка и уже был готов рвануть на меня, как вдруг его отец, откуда не возьмись угомонил отпрыска:

– Хватит!

Папкин сынок, наполненный злостью и желанием разорвать меня на куски, тут же остановился, как вкопанный.

– Отец… – промолвил Баюн. – Позволь мне убить его.

– Его время еще придет, – величественно, словно Бог, поведал предводитель.

– Он убил мою сестру, – с ненавистью произнес кошатник. Развернувшись к отцу, он продолжал всеми возможными способами уговорить папашу прикончить меня. – Твою дочь…

– Да, – согласился скандинав в плаще. – Убил… Но мы судим его по закону, как и полагается. Он всего лишь человек. И от своего наказания не уйдет.

Король посмотрел на стоящих позади меня воинов и кивнув головой, дал им приказ увести меня. Викинги тут же подошли ко мне и, надев на мои руки оковы, увели меня с арены обратно в камеру.

Что же меня ждет дальше? Приблизился ли я хоть на шаг к свободе или нет!? Сейчас, только это меня волнует и тревожит одновременно.

7 мая 2013 год

23:55

Марк Хозанов

Нужно отдать должное королеве Бакеевой. Она настоящий боец. На самом деле, я не планировал с ней так долго возиться. За последние пару часов, я нанес ей чуть больше ста мощнейших ударов кулаками. Бил исключительно туда, где больше всего нервных окончаний, и так сильно, что в кровь содрал костяшки на своих кулаках.

Несмотря на все мои старания, сучка продолжала висеть на цепях, как туша безжизненной коровы в холодильнике: избитая и истекающая кровью, абсолютно без признаков здравомыслия. Признаться честно, когда я перестал узнавать в этом изуродованном орке Настю, то потерял интерес к рукоприкладству. Ничего, я бы не пошел на такое, если бы способ получения необходимой мне информации ограничивался только кулаками. Есть множество других различных методов, которым эта женщина меня и научила. Теперь ее ждет увлекательное погружение в мир боли. Мир, который когда-то она показала мне. Теперь я готов отплатить ей тем же.

Перед тем, как я закончил избивать тетушку Настю, в кабинет зашел этот надоедливый хмырь Кондрашов, у которого должно быть имелась полезная информация, раз он позволил себе так нагло и еще без стука зайти в кабинет.

– Черт! – воскликнул я, посмотрев на свою окровавленную кисть, которая при вращательных движениях похрустывала.

Рука начала ныть после того, как я отошел от этого изуродованного монстра. Думаю, что эта противная боль связана с тем, что срединный нерв еще восстановился не до конца. Сжимать руку в кулак достаточно неприятно и больно.

– Рука? – спросил Максим.

– Да, – сразу же ответил я, продолжая смотреть на свою конечность и через боль пытаясь сжать руку в кулак.

Сжать кисть так и не получилось. Уж слишком резкая боль проходила по всему предплечью и отдавала в локоть. Терпимо, но так больно, что лаять на всех подряд охота.

– Если честно, – продолжил я, вновь посмотрев на Бакееву. – Я думал ты сломаешься до того, как моя рука даст о себе знать.

Остановившись напротив своего избитого боксерского мешка, я поднял руку, убрал окровавленные волосы директора Иерархии в сторону, чтобы лицезреть результат своей работы. А затем, прикоснувшись к шеи своей жертвы, сказал:

– Но мы то с тобой знаем, что это лишь вопрос времени, когда ты заговоришь.

Настя подняла свою голову, посмотрела на меня измученным взглядом, который она прикрывала очень уверенной и раздражающей улыбкой. Она хотела показать, что чтобы я не делал, у меня ничего не получиться. Моя соперница будто бросала мне вызов и принижала мои способности.

Я продолжал смотреть в глаза этому чудовищу, которое разрушило всю мою жизнь. А после, на мгновенье, я будто оказался в прошлом…

Апрель, 2003 год

Эта история берет свое начало с две тысячи третьего года. С тех времен, когда я только переехал в Москву. Тогда, я был наполнен больше позитивом, чем злобой и ненавистью к окружающим: меркантильным коллегам и неблагодарным пациентам. Странно, но несмотря на окружение, в моей жизни был смысл. Как и у всех нормальных людей, у меня имелись планы на будущее. Были цели, которые необходимо выполнить.

Всю свою жизнь, я делал то, что говорила мне моя мать – получал знания. Она всегда твердила, что когда-нибудь они мне пригодятся и принесут известность. Из всех моих одноклассников и одногруппников в университете в люди смог выбиться только я. Жалкое зрелище…

У меня никогда не было цели выделяться среди своих сверстников; не было желания участвовать в любовных интригах, в которых принимали участие одноклассники; выяснять с кем-то отношения – это глупо. Единственное, что меня волновало – знания. Может потому, я сейчас и нахожусь на вершине: работаю в самой престижной клинике Москвы. Ко мне за помощью обращаются люди со всей страны. Специалисты из других регионов просят у меня советов. Я был рожден для того, чтобы помогать и делиться своими знаниями. Иногда я так этим увлекаюсь, что забываю о своей семье.

Научный руководитель, при проверке моего проекта на последних курсах в университете, всегда говорил, что моя работа сдвинет с мертвой точки медицину. Виктор Плехов – доктор медицинских наук, очень уважаемый человек в медицине. Этого преподавателя всегда боялись. Даже ходили легенды, что он очень суровый, а на экзаменах просто уничтожает студентов. Пятьдесят процентов учащихся не сдавали экзамены по его предмету. Не буду скрывать, что с этим преподавателем у меня тоже возникли проблемы. Но это никак не связано с успеваемостью. Педагог должен учить своих учеников, заставлять их стремиться к знаниям. У нас с Плеховым было, как раз наоборот. Он называл меня мечтателем. Говорил, что мне необходимо сосредоточиться на учебе, а не поддаваться рассуждениям. Также рассуждал и мой отец: батька больше верил в то, что лучше стать высококвалифицированным специалистом, нежели остаться витать в облаках.

Но все же… настал тот день, когда профессор заметил меня. Моя работа могла изменить все. При должно финансировании, я был уверен, что лет через пять, смог бы выйти на экспериментальный уровень и добиться успехов. Еще бы. Не каждый человек способен раз и навсегда уничтожить рак. Конечно, пока это только теория… Только в отличии от всех других существующих теорий, моя была самой реальной. Даже ученый вроде Виктора Плехова это заметил. Он позаботился о том, чтобы эту работу прочитали нужные люди, а те в свою очередь заинтересовались мною, как и было задумано.

Спустя несколько месяцев, мне предложили место в Федеральном научном исследовательском центре города Москвы, где у меня были неограниченные возможности для продолжения работы.

В начале две тысячи третьего года я уже смог провести эксперимент на животных, у которых было онкологическое заболевание начальных стадий. Оставалось только одно. Сделать необходимые поправки и возможно к началу две тысячи пятого года, у меня появятся добровольцы. И уж тогда, я постараюсь их не подвести.

Как раз, именно две тысячи третий год, стал для меня переломным. Начальство не давало мне доделать статью, и все время подгоняла меня. Им нужны были результаты, и быстро. Можно догадаться, что только деньги выделяемые государством на исследования, заинтересуют мое руководство, а не сама цель… Уважаемых и влиятельных людей с самого начала не интересовал результат. Необходимо было получить, как можно больше средств на исследования, чтобы распихать большую часть себе в карманы.

По итогу, мне установили сроки: экспериментальное лечение для людей, должно начаться в две тысячи третьем году. Я пытался донести до начальников, что это ошибка, но никому не было до этого дела. Помимо проблем на работе, приходилось параллельно дописывать статью, в которой описывался процесс лечения на животных, и тут же продолжал работать над испытанием на людях.