После восьми часов утра, ближе к девяти, происходит самое интересное: заходит доктор, в окружении таких же неприметных и молчаливых специалистов и медсестер в халатах; быстренько отчитываются перед своим начальником, который подходит ко мне ближе и спрашивает:

– Роман Птенцов! Как вы себя чувствуете?

– Вроде бы не плохо… – ответил я.

Только жар. На лбу можно было воду кипятить, но полагаю это мелочи, о которых этим людям знать необязательно. Не люблю жаловаться и прибедняться.

– Тогда полагаю, нам нужно его усыпить… – не скрывая своих слов, прямы текстом сказал доктор, вызвав у меня тем самым недоумение.

Жар усиливался. С моей головы побежал пот. От страха я схватился за простыню и сжал руку в кулак. Сейчас, даже пошевелиться не мог. Такое со мной было впервые.

– Что простите? – решился спросить я.

Начальник ортопедического отделения повернулся и увидев мое тревожное состояние, улыбнулся в ответ и спросил:

– А Вам, что, не сказали? – медики посмотрели на меня, как на какого-то идиота. – Вас сегодня усыпляют.

Что за бред? Я что собака какая-то, чтобы меня усыплять?

– Вы уже достаточно пожили! Пришло время жить другим, – уверенно продолжал ортопед.

– Извини приятель, это моя прихоть! – протараторил некто, находившийся ко мне спиной.

Незнакомый мужчина безмятежно смотрел в окно, держа руки в карманах. На нем был деловой костюм черного цвета. От одного только вида и напряженной обстановке, у меня мурашки по спине побежали. Подозрительный и мрачный товарищ повернулся. От увиденного у меня кровь застыла в жилах. Это был я. В прямом смысле этого слова. Я что спятил?

Врачи схватили меня за руки, остальные помогали удерживать меня, не позволяя встать с кровати.

– Что происходит!? – недовольно выкрикнул я. – Эй, помогите!

Доктор держал в руке шприц, с которым подходил ко мне все ближе и ближе.

– Не переживай ты так, – с коварной ухмылкой сказал мой двойник. – Это для твоего же блага.

Только иголка проткнула мою руку. Только я почувствовал страдания, каких ранее не чувствовал, как я в ужасе проснулся. Сон? Да это было сон, от которого не просто теперь прийти в себя. Вся подушка промокла моим потом. Присниться же такое. Вот такие сны, мне стали сниться довольно часто, и я ничего не могу с этим поделать. Посттравматический стресс? Может какая-то иная причина, скрытая где-то глубоко в моем подсознании?

После таких снов, даже аппетит пропал. Завтрак остался не тронутым. После утреннего обхода все медики и прочие медицинские сотрудники покинули палату и закрыли за собой дверь. Такого угрюмого грубияна они давно не встречали. По глазам вижу… Теперь, когда меня наконец-то оставили в покое, появилось время, чтобы погоревать. Алина была единственным человеком, ради которого я бы стерпел весь этот ужас, происходящий в больнице. Только ради нее остался бы сильным… Но, как это всегда бывает, потеря любимого человека, ломает душу. Я любил Алину, чтобы кто ни говорил. Любил больше собственной жизни. Без этого человека, даже просто не представлял себя. И как бы больно мне не было, ни одна слеза на моем лице так и не появилась. Может что-то внутри меня сломалось, когда я в первых рядах наблюдал за ее смертью, а может выплакался еще тогда в охотничьей хижине. Кто знает? Одно знал точно, ничего от Романа Птенцова уже не осталось. Он погиб вместе с Алиной Ибрагимовой в тот день.

Ближе к обеду медсестра Ирина обрадовала меня. Это та самая девушка, которая спасала меня вредными продуктами купленным в магазине. Она сказала, что ко мне пришли. Первая хорошая новость за неделю. Только знал бы я с самого начала кто решил меня навестить, прежде чем так думать. Роман Иланов собственной персоной. Он стеснительно зашел в палату, прекрасно понимая, что является не самым желанным гостем… Уж точно не его я ждал. Кого угодно, но только не его. Поздоровавшись со мной, товарищ зашел внутрь и облокотившись спиной к стене, через какое-то время спросил:

– Как ты?

Я ничего не ответил. Что в таких случаях отвечать, я и не знал.

Иланов рассказал мне, что пока я лежал в больнице, их с Кариной допрашивал следователь, по делу об убийстве Алины. Он ходил вокруг да около, пытался сказать что-то важное. Со стороны это все было похоже на оправдание. Словно этот мальчишка совершил или даже утаил, что-то не хорошее. Но в результате, слабак взял себя в руки и собравшись духом сказал:

– Полиция подозревает в убийстве Артура Николаевича.

Даже сейчас, я пытался не показывать своих чувств. После такой новости, я сидел на кровати и умиротворенно смотрел на свои перемотанные эластичными бинтами ноги. Не знаю, понял он, что мне все равно или нет, но простояв передо мной еще пару минут, Иланов виновато спросил:

– Тебе что-нибудь принести?

Не дождавшись от меня ответа, товарищ извинился за беспокойство, развернулся и пошел на выход.

– Это твоя вина… – обвинил я. Рома остановился, повернул свою голову в мою сторону и продолжил слушать. – Ничего бы этого не произошло, если бы ты послушал меня.

Полностью повернувшись ко мне, Рома застыл и ответил:

– Это было не только мое решение. Алина поддержала меня тогда. И ты это знаешь!

– Чего ты еще ожидал от влюбленной девочки? – недовольно спросил я. – Что она послушает бывшего? Ты еще тупее чем я думал…

– А чего ты ожидал от меня? – выкрикнул нежеланный гость. Никто еще никогда не общался со мной в таком тоне. – Тебя не колошматили эти бугаи. Не угрожали убить близких. И сейчас ты хочешь повесить на меня вину, за мое решение, принятое под эмоциями и страхом!? Да я виноват. Ты это хотел услышать?

Сопляк успокоился, и ждал пока я отвечу. Но мне было по барабану на все рассказанные им здесь бредни. Единственное за что я переживал, это чтобы не сорваться и не воткнуть его лицо в бетонную стену. Хотя, это доставило бы мне уйму удовольствия. Скрывать не стану.

– Я виноват! Да, виноват, за то, что трусливый дурак, – спокойно признался Роман. – А ты виноват в том, что просто молча наблюдал за теми, кто был не в состоянии принять здравомыслящее решение.

В чем-то малец был прав, и это меня раздражало…

– К слову сказать, – продолжал Иланов, доставая при этом что-то из своего кармана, напоминающее дневник. – Алина всегда считалась с твоим мнением, чтобы ты там себе не накручивал. Твои слова много для нее значили, раз она так долго хранила эту вещь у себя.

Товарищ подошел к больничной койке и положил дневник на кровать. Это же мой подарок… Я специально заказывал его из Уэльса, чтобы вместе с блочным луком подарить Алиночке на день Рождение. Подобные подарочки всегда ее мотивировали на победу.

Когда я взял дневник в руку, открыл его и достал фотографию с того самого дня Рождения. Она сохранила ее! И даже, после всего что между нами произошло, не вырвала мое признание, написанное на одной из страниц. В верхнем правом углу той самой страницы, было указано число: «Двадцать третье августа». Ровно в этот день, должны были пройти соревнования, к которым она готовилась. От ее результата многое зависело, например, заняв первое место, она поехала бы на турнир в Уэльс. Это была ее мечта.

В своих признаниях, я всегда сравнивал ее с греческой Богиней мудрости Афиной, которая являлась одной из лучших лучниц на Олимпе. Я находил в этом, что-то прекрасное. Что-то, способное продолжать идти ее к своей мечте.

«Полюбив тебя, я еще никогда не видел, чтобы солнце светило так ярко. Мои никчемные дни, которые я поживаю, наконец-то, стали иметь смысл. Каждый раз при встрече с тобой, мое сердце не способно сдержать тех эмоций, которые испытывает…», – писал я в своем признании.

«Оставайся такой же прекрасной, смелой, мудрой и тактичной, как Афина, которой ты была в прошлой жизни, и являешься таковой в настоящем. Ни один Уэльский лучник не сможет устоять перед твоим величием».

Когда я прочитал признание, что-то внутри меня дернулось. Будто мое сердце получило второй шанс. Только мне не нужен был второй шанс. Жизнь без Алины Ибрагимовой, не имела для меня никакого смысла.