После службы в армии я приехал домой и сразу же принялся за искусство. На втором году службы, когда осталось сто дней до приказа министра обороны об увольнении в запас военных, призванных на два года, эти военные стали готовиться к дембелю — подгонять парадную форму для поездки домой, делать дембельские альбомы и чистить свои награды. А у тех, у кого еще не было удостоверений о наградах, выходили из такой сложной ситуации кто как мог — выискивали знаки и медали, на которые не требовалось удостоверений и их можно было купить в любом газетном киоске.

У меня с этим было все нормально — все награды, которые еле помещались на моей парадке, были заслужены потом и кровью, и на все награды у меня были удостоверения. Парадная форма была у меня в полно порядке, никаких аксельбантов я надевать не собирался, — надо быть скромнее. Поэтому я спокойно занялся дембельским альбомом — клеил фотографии, выискивал и копировал в него иллюстрации. У нас в роте были хорошие ребята, которые рисовали прямо шедевры, и я такие рисунки потом привез домой, — их набралась целая папка.

Зимой, когда из-за морозов ниже сорока градусов идти на занятия в институт было сложно, я делал маски, чеканки и выжигал на фанере фигуры девушек. Закончил я на время занятия искусством, когда дома уже не было места, куда их можно было повесить. Подавать я их не стал, хотя меня многие просили это сделать — мне было ясно, что предложенная ими цена за мои произведения мала и, кроме того, я надеялся оставить потомкам все свои гениальные предметы искусства, а не заставлять их потом разглядывать их в каталогах и альбомах музеев мира.

Время шло. Я закончил институт, получил еще пару дипломов, и настало время, когда мне уже не надо было заботиться о куске хлеба с маслом, не надо было работать за деньги. Начал путешествовать по городам нашей огромной страны, ходить по музеям и выставкам. Однажды, в Санкт- Петербурге, зашел в музей современного искусства и когда прошелся по его этажам, понял, что пора свой талант выкапывать, и снова заняться искусством. Но маски, чеканку и выжигать мне снова не хотелось — это был пройденный для меня этап. Пора было перейти к другому виду искусства. Подумав несколько секунд, я выбрал себе новую стезю — изготовление изделий из металла в стиле модерн.

С металлом я уже работал в одной коммерческой фирме — на гильотине, разных прессах, металлорежущих станках, занимался точечной и просто сваркой. Мне нравилось работать с металлом, и я пробыл год слесарем, изготовляя всякие детали. Чтобы заниматься новым видом самореализации, мне надо были металлообрабатывающие станки, а покупать их я не планировал, — мне выгодно устроиться снова на работу слесарем. Порывшись в старых записных книжках, я нашел номер телефона владельца этой фирмы и спросил у Володи, как он смотрит на то, что я выйду к нему на работу — буду работать полдня на него бесплатно, а оставшиеся полдня буду заниматься творчеством. Он, конечно, согласился, и я через несколько дней вышел на работу.

Знакомые станки, листы металла, слегка смазанные маслом, чтобы не ржавели, знакомые рабочие…

Они сразу спросили, с каких это пирогов я решил снова устроиться на работу, с тремя дипломами о высшем образовании. Я объяснил, что мне нужны станки, чтобы подготовить свои работы к выставке в музее, и я буду делать работу для фирмы полдня, — бесплатно, а потом буду работать несколько часов для себя. Они поудивлялись, но потом решили, чем бы дитя ни тешилось, только бы не плакало. Я тоже так считал, и принялся за работу: настроил пресс для какого-то металлического ящика и принялся за работу — надо было сделать несколько отверстий для крепления каких-то деталей. Подошел мой благодетель, Володя, со штангенциркулем в руке, проверил, как я настроил пресс, и отошел. Я до обеда занимался своим обычным делом — нажимал педаль, пробивал отверстие и ставил новую деталь.

После обеда я вытащил из своей сумки эскиз и подошел к ящику, в котором лежали обрезки металла. Они были толщиной 0,6 миллиметров, и из них я хотел создать трехмерную скульптуру высотой около метра. Работа была кропотливая — надо было выбрать обрезки из ящика с металлоломом, вытереть масло, прикрепить их сначала скотчем, а потом прихватить их точечной сваркой. Чтобы не ходить туда-сюда, я устроился прямо у ящика с металлоломом и там занялся конструированием. Рабочие подходили и смотрели, как у меня растет непонятная футуристическая конструкция и терялись в догадках — что это я строю.

Через неделю первый экспонат был готов. Он напоминало не то робота, не то пришельца, довольно страшного на вид, но симпатичного. За неделю я восстановил свои навыки, и работа у меня спорилась. До обеда я работал на фирму, а после обеда на себя. Собственникам было удобно, — я почти не тратил материалов и электроэнергии и заменял им работника.

Я сфотографировал это первое мое творение и утащил его в картонной коробке домой, а потом принялся за другую конструкцию. Для нее не было пока еще названия — я ее строил наобум, приваривая куски обрезков один за другим, а потом смотрел, что у меня получается. В конце у меня получилось нечто загадочное и страшное на вид. Но мне эта конструкция понравилась и я, когда ее закончил, сфотографировал ее и тоже утащил домой.

Работа по созданию скульптур и конструкций из обрезков металла продолжалась, — я строил то маленькие вещи, то побольше, и стал в некоторые включать всякие механизмы — старые механизмы от будильников, запчасти от бытовых приборов и тому подобное. На некоторые мои изделия было страшно смотреть, и рабочие обходили их стороной, уж очень они имели странный и угрожающий вид. На работе я их только делал, а дома я их приводил в нормальное состояние, — иногда красил, иногда добавлял какую- то деталь, шлифовал, и они в конце принимали красивый вид.

Через несколько месяцев в Москве была очередная выставка, и я отправил организаторам фотографии моих конструкций и скульптур. Через день мне пришел ответ, что организаторы будут рады увидеть мои творения в качестве экспонатов на своей выставке. Я начал готовить их к отправке — делал коробки, укреплял их и размышлял, как мне их довести до Москвы. Остановился на мысли, что надо договориться с собственником Газели и отдать ему несколько тысяч рублей, но затем можно было поехать с ним и проследить, чтобы моя коллекция доехала целой и невредимой.

Настал день отъезда. Я погрузил в машину свои бесценные механизмы, конструкции и скульптуры и мы поехали. Доехали до Москвы за сутки и меня там уже ждали. Просторные залы под выставку были уже наполовину заполнены экспонатами, и мои творения заняли там почетное место. Я не стал дожидаться открытия выставки, уехал домой, — толпа меня раздражала, а я хотел пожить немного в тишине и уюте, наблюдая за открытием выставки современного искусства по телевизору.

Мне сообщили по телефону, когда она откроется и на каком канале мне можно посмотреть. В назначенный час я занял свое место в кресле и включил телевизор. Народу на открытии был много. Толпы посетителей слонялись по залам в разных направлениях среди экспонатов и диктор рассказывал об этом мероприятии. Среди многочисленных экспонатов я заметил и свои, — около них были люди и они рассматривали мои конструкции с интересом. После того, как выставка будет закрываться, часть экспонатов будет продана посетителям, которые были заинтересованы в их приобретении. Выставка продлилась две недели, и я получил известия, что на все мои механизмы и конструкции поступили заявки — их хотели купить.

Я тут же дал свое согласие и поинтересовался, за сколько их продадут. Цена моих предметов была для меня более-менее приемлема, и я отправил свой лицевой счет в одном банке. Скоро из банка стали поступать смс, с уведомлениями о поступлении на мой счет денежных средств. Когда все мои конструкции были проданы, на маем банковском счёте оказалось несколько десятков миллионов рублей.