Дрен вытер рот:

— Давай позовем остальных. Будет лучше, если мы поделимся. Было бы неправильно съесть все это самим.

Квист посмотрел на него так, словно ожидал приступа гнева. Когда этого не последовало, он покачал головой:

— Нет, это наше. Я угощаю тебя. Пускай другие грабят. Пускай они рискнут.

— Ты знаешь, что это правильно.

Квист ткнул пальцем в Дрена:

— Нет. Нет. Нет. Это наше.

Так вообще не годится. Дрен понизил голос, посмотрел другу в глаза:

— Позови остальных.

Он видел, как сообщение наконец дошло до тупой головы Квиста, и его кузен отступил. Он поставил еду и вино на пол и встал:

— Тебе лучше не есть все это, пока меня не будет.

Дрен рассмеялся:

— Не буду. Обещаю.

Квист подошел к лестнице, но остановился, прежде чем спуститься.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — крикнул он вниз.

Секунду спустя Дрен был рядом с ним с одним из своих ножей в руке.

— Все в порядке, Дрен, Квист, — сказал Монон с верхней площадки лестницы. — Как раз те два человека, которых я искал. Есть время перекинуться парой слов?

Шулка был весь в улыбках, и единственное, чему Дрен чертовски рано научился в жизни, — никогда не доверять улыбающемуся шулка. Для них это было неестественно, ни в коем случае. Вероятно, это означало, что кому-то вот-вот отрубят голову. Что ж, клянусь всеми чертями ада, это не будет Дрен: «Чего ты хочешь?» Он держал нож наготове, чтобы показать, что он думает о визите этого человека.

— Мальчики, — сказал Монон. — Я здесь просто поболтать. Не более того.

— Ты можешь говорить оттуда, — ответил Дрен и сплюнул за край крыши.

— Я бы предпочел, чтобы об этом не слышали все соседи, если вы не возражаете. — Монон показал внутреннюю сторону своего пальто. — Я не вооружен.

— Только потому, что Эгрил оторвал бы тебе яйца, если бы ты был вооружен, — сказал Квист.

— Верно подмечено.

Дрен уставился на шулка. Он не хотел видеть его в своем доме, вообще не хотел с ним разговаривать, но он понимал, что выбора нет:

— Поднимайся.

Монон забрался на крышу, и Дрен махнул ему, чтобы шулка шел к резервуару, а он пойдет следом. Он ни за что не повернется к шулка спиной.

— Что все это значит? — спросил Дрен, как только все расселись. Нож лежал в дюйме от его руки.

Монон кивнула на еду:

— Выглядит свежей.

— Это не для тебя. Я спрашиваю еще раз — что все это значит?

— Джакс хочет встретиться.

— С чего бы мне хотеть встречаться с этим одноруким ублюдком?

— Ты знаешь почему.

— Нет, не знаю. Просвети меня.

— Я только что от Хэстера. Я так понимаю, это была твоя вчерашняя работа?

Дрен фыркнул:

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Я уже несколько дней не покидал своего уютного маленького дома.

— Давай не будем держать друг друга за дураков. Прошлым вечером кто-то взорвал дом старика Хэстера. Я знаю, что это была не моя команда, потому что у нас нет никаких бомб. Значит остаешься только ты и твои.

— Нет, не мои, — ответил Дрен, улыбаясь. — Это может быть кто угодно. Недовольный клиент, или, может быть, он задержал платежи Плачущим Людям из-за невыплаченного кредита или чего-то в этом роде. Определенно, не мы, дети из Токстена. У нас и так хватает проблем с поиском чего-нибудь съестного.

— Похоже, с едой у вас все в порядке, — сказал Монон, указывая на ветчину и хлеб. Он оглядел руины, ведя себя так, словно ему было наплевать на этот гребаный мир. — Это были не Плачущие Люди. Они бы переломали ему ноги или отрезали ухо. Они не устраивают взрывов террористов-смертников, не на те деньги, которые они зарабатывают на работорговле и всех других вещах, необходимых людям на черном рынке.

Дрен пожал плечами:

— Тогда у меня больше нет идей. Извини.

— Давай не будем играть в игры. — Монон стряхнул немного грязи со своего колена. — Прошлой ночью ты убил много людей. Больше нас, чем их.

– Повторяю, прошлой ночью я никого не убивал, но того, кто попал под бомбу, там не должно было быть. Хэстеру не следовало заискивать перед Эгрилом. Девушкам не следовало трахаться с солдатами Эгрила. Ты пожинаешь то, что посеял.

— Каждый просто пытается выжить день за днем. Хэстеру нужно было думать о семье.

— Он пожертвовал ими, когда открыл дверь Черепам, – сказал Дрен. – От меня он не получит сочувствия. Тот, кто убил коллаборационистов, заслуживает медали, если хочешь знать мое мнение.

Квист ударил себя в грудь:

— Совершенно верно.

Монон наклонился вперед, ведя себя так, словно разговаривал с парой слабоумных парней. Без всякого гребаного уважения:

— Взрывы приносят больше вреда, чем пользы. Черепа сейчас арестовывают людей без всякой причины. Они повесят их всех. Из-за того, что ты сделал.

— И чем это отличается от любого другого гребаного дня? Они вешают кого-то из наших, мы убиваем еще больше их. По крайней мере, так они знают, что за это придется заплатить. Мы сделаем цену достаточно высокой, и они уберутся из нашей страны.

Монон покачал головой:

— Это не сработает, малыш.

— Тогда что сработает? Мы просто сидим сложа руки и принимаем, что нас завоевали? Целуем их в зад и ничего не делаем? Это и есть генеральный план великих Шулка?

— Никому не нравится эта ситуация. Кое-что происходит. Вещи, о которых ты не знаешь. Миссии, которые подвергаются риску из-за твоих действий.

Дрен был поражен высокомерием этого человека — прийти к нему домой и сказать, чего он может или не может делать:

— Миссии? Так вы называете то, что сидите сложа руки и занимаетесь всякой хренотенью? Кучка бывших — кучка гребаных стариков — слишком напуганных, чтобы сказать бу Черепам?

— Происходит много такого, чего ты не знаешь — не можешь знать. Ты должен довериться мне в этом.

— Никогда не доверяй Шулка, вот что говорил мой отец, и он был чертовски прав.

— Дрен... — сказал Монон, и на его лице появилось то выражение, которое бывало у его отца, когда Дрен снова попадал в беду. — Не будь таким. Не усложняй ситуацию. Ты же не хочешь, чтобы мы были и твоими врагами. Мы должны быть на одной стороне.

— На одной стороне? — Дрен выплюнул эти слова. — Когда это Шулка были на нашей стороне? Вы веками обращались с нами как с грязью, хвастаясь тем, что считаете себя чертовски лучше остального мира. Властвовали над нами, рабами. Забирали наши деньги. Вам всегда нравилось быть правящим классом. Правда в том, что между вами и Эгрилом нет большой разницы.

— Наш долг — защищать простых людей Джии. Мы посвятили себя...

— То-то и оно, — крикнул Дрен. — Вот что вы думаете о нас — «простые люди». Как ты думаешь, скольких из нас, «простых людей», Шулка убили за эти годы из-за какого-то предполагаемого оскорбления вашей чести? Может быть, какой-нибудь бедный дурак недостаточно быстро или низко поклонился, когда вы проходили мимо него по улице, а затем появлялся меч, и еще один из «простых людей» оставался умирать на улице.

— Ты преувеличиваешь.

— Пошел ты к черту. — Дрен смерил ублюдка взглядом. Он его не боялся. — Ты знаешь, что в ту ночь, когда вторгся Эгрил, один из твоих чертовых Шулка собирался отрубить мне голову? Просто потому, что он не мог понять треклятую шутку. Спроси меня и я скажу: я рад, что Эгрил поставил вас, самодовольных ублюдков, на место. Теперь вы не чувствуете себя таким возвышенными и могущественными, вы выпрашиваете объедки, как и все мы, ага? На одной стороне? Я плюю в твою гребаную сторону. Шулка, Плачущие Люди, Ханран, Эгрил — вы все для меня одинаковы. Вы все хотите трахнуть «простых людей». — Он стоял с ножом в руке, достаточно возбужденный, чтобы надеяться, что шулка сделает какую-нибудь глупость. — Тебе следует сейчас же уйти.

Монон неторопливо поднялся на ноги, делая вид, что не боится Дрена. Он стряхнул немного пыли со своих брюк, как будто у него было все время мира:

— Дрен, нам нужно работать вместе, если мы собираемся победить Эгрил, а не драться друг с другом.