– Ладно, – хмыкнул он и шепотки моментально исчезли. То, что он здесь главный, я уже понял. Меня настораживало одно – тупая покорность и страх остальных. Они боялись темноглазого Ратто. Боялись каждого его взгляда и каждого его слова, будто вместо привычной шутки он в любой момент мог озвучить смертный приговор. – В Комнатке не без урода, дружок. Сам потом убедишься. Помнишь что-нибудь еще?

– Нет, – я покачал головой. Я и правда ничего не помнил. Словно моя жизнь началась в том железном ящике, откуда меня достали совсем недавно. Лишь редкие обрывки, настолько темные и расплывчатые, хаотично плавали в мыслях, не желая срастаться в единую картину.

– Ожидаемо. Из Сундука все такими появляются, – кивнул Ратто и, чиркнув бензиновой зажигалкой, закурил помятую сигарету. Я заметил, какими жадными глазами на него посмотрели «друзья», но ни один из них даже не заикнулся о том, что тоже хочет курить. – Ну, я тебя успокою. Мало кто помнит что-то из прошлого. Так… обрывки, какие-то мысли, образы, привычки и все. Не более. Но одно ты помнить должен.

– Что? – тихо спросил я, испуганно смотря на окруживших меня примаров.

– Полезные таланты, – рассмеялся Ратто, и в его черных глазах загорелся недобрый огонек. Он кивнул в сторону Нику, которая молча стояла рядом. – Никуман у нас заведует кухней. В её голове столько рецептов, что ни одна книга вместить не сможет. Пальчики оближешь, дружок. И сожрешь их, а потом еще добавки попросишь. Она из риса и кипящей воды такую вкуснятину соорудит, что лучшие повара слюной от зависти подавятся. Если б они были еще тут, хе-хе.

– Скажешь тоже… – застенчиво протянула Нику и резко замолчала, когда Ратто повернулся к ней и громко шикнул. – Прости, пожалуйста.

– Не люблю, когда меня перебивают, – пояснил примар. Он сделал последнюю затяжку и протянул окурок в сторону, не глядя. Окурком, с необычайно довольной физиономией, тут же завладел знакомый мне мальчик в очках. Он тоже затянулся и передал окурок другому. – Ладно. Что умеешь делать?

– Делать?

– Я невнятно спросил? – с угрозой поинтересовался Ратто, заставив меня опустить глаза.

– Нет.

– Тогда почему переспрашиваешь? Или ты из тех дебилов, кто постоянно переспрашивают? Не люблю таких.

– Я н-не де-дебил.

– Ага. Спишем на шок, так и быть. Просто прими к сведению, что я люблю, когда на мои вопросы отвечают сразу.

– Х-хорошо.

– Х-х-хорошо, – снова передразнил меня Ратто и усмехнулся. – Ну, что умеешь делать? В чем-то ты точно хорош? Готовить умеешь? Может в ремонте силён?

– Нет.

– Исчерпывающе, – зевнул Ратто. – Смотри, Нику у нас повар. Заведует кухней и теми, кто там работает. Она ценная для Комнатки. Унаги, – он указал пальцем на тощую девчонку с лицом-пуговицей, – спит так чутко, что рядом с ней мышь не прошмыгнет и очень хорошо подмечает ложь.

– А еще я слежу за порядком, – прошипела Унаги, жутко оскалившись. Зубки у нее были маленькими, белыми и острыми.

– Следит, – подтвердил Ратто. – Когда не лентяйничает и не докапывается до нихилов. Ну, развлекаться в Комнатке тоже надо, так и от тоски помереть можно. Пенсне… да, тот с книжкой, – он кивнул в сторону знакомого мне мальчика в очках. – Наш умник. Знает все и обо всем. Еще он единственный, с кем говорит Телевизор.

– Т-т…

– Телевизор, – закончил за меня Ратто и, не сдержавшись, рассмеялся. Его смех жалил острее шуток и передразниваний. – Познакомлю попозже, когда устроим тебе экскурсию…

– Да, ладно, Ратто. К чему этот цирк, – фыркнула вдруг Унаги, заставив остальных побледнеть и сделать шаг назад. – Ясно же, что он нихил!

– Когда мне будет нужно твое мнение, я спрошу, – прищурившись, ответил ей Ратто. В его голосе не было издевок. Лишь равнодушие и злоба. – После отбоя отправишься на кухню и будешь следить за нихилами, чтобы не лентяйничали. Ясно?

– Да, – всхлипнула та, но Ратто этого было мало. Он повернулся к Нику и, дождавшись, когда бледная девочка посмотрит на него, добавил.

– Что на завтрак?

– Лапша с курицей, яйца, тушеный рис, – машинально ответила та. Ратто язвительно улыбнулся и кивнул, повернувшись к Кильке.

– Займешься лапшой. Может после этого перестанешь перебивать меня.

– Да, Ратто. Но это же работа… – она не договорила, вовремя спохватившись и закусив губу до крови.

– Я знаю, чья эта работа. И ты знаешь, – ответил он, равнодушно смотря на трясущуюся от страха девочку. – Не расстраивай меня. Ты знаешь, что больше всего на свете я не люблю, когда лезут не в свое дело. Ладно, – Ратто хлопнул в ладоши и благодушно улыбнулся, смотря на меня. Только вот мне улыбаться совершенно не хотелось. – Вижу, ты вопрос пытаешься из себя исторгнуть, дружок. Не робей. Сегодня твой первый день в Комнатке, а я до распределения новичков не наказываю.

– А кто т-такие н-нихилы? – давясь словами, спросил я. Странное слово мне слышать уже доводилось и где-то глубоко в душе я знал его значение, но сейчас не мог вспомнить. Вместо ответа Ратто поманил меня за собой к выходу из спальни, а когда мы встали в дверном проеме, он указал пальцем на пробирающегося вдоль стены мальчишку в темно-серой курточке и темно-серых штанах.

Все бы ничего, но мальчишка выглядел слишком уж забитым. Его взгляд, потухший и покорный, когда его окликнул Ратто, даже не изменился. Развернувшись, мальчик остановился в двух шагах от посмеивающихся ребят и опустил глаза.

– Куда идешь? – лениво спросил Ратто, внимательно следя за моей реакцией. Мне почему-то стало жаль мальчишку. Он с трудом унял дрожь, раболепно наклонил голову и тихо ответил. – Куда? Громче говори.

– На кухню. Нику сказала, что нужно помыть грязную посуду. Сегодня моя смена, – мальчик так и не поднял взгляд на нас, предпочитая рассматривать обувь и пол.

– Свободен, – махнул рукой Ратто и мальчик, вздрогнув, умчался вперед. – Как его, Унаги? Напомни.

– Тайяки, – довольно ответила тощая, которая будто радовалась увиденному.

– А, точно. Любитель конфет, – хлопнул себя по лбу Ратто и, пихнув меня локтем в бок, усмехнулся. – Надо бы тебе показать, что тут у нас и как.

Странная, должно быть, со стороны это была процессия. Впереди, на правах хозяина, шел Ратто. Он шел ровным, уверенным шагом, не слишком быстрым и не слишком медленным. За ним семенил я, причем именно что семенил. Ноги, словно после долгой прогулки, гудели и отказывались мне повиноваться. А идущая позади меня Унаги не отказывала себе в удовольствии периодически шпынять меня сухим кулачком в бок. Остальная свита, напоминая призрачные тени, следовала в небольшом отдалении от нас.

– Комнатка – наш дом, – начал Ратто, остановившись неподалеку от знакомого мне дивана. Интуитивно я понял, что это место – центр таинственной Комнатки, а мрачно поблескивающий в углу телевизор казался мне её сердцем. – Никто не знает, кто был первым обитателем Комнатки. Мы пытались узнать. Много раз, но ничего не вышло. Даже Пенсне не смог разговорить Телевизор, а он в этом деле мастер. Откуда в Сундуке появляются новенькие, зачем и почему… этого мы тоже не знаем. Есть вопросы, на которые невозможно получить ответов. Усек?

– Да, – я потер плечо, в которое врезался кулачок Унаги. Несмотря на ее худобу, удары выходили сильными, и я был уверен, что через пару часов на плече расцветет синяк.

– Ты немногословен, – с улыбкой заметил Ратто. – Не люблю болтунов, знаешь ли.

– «Поэтому сам не затыкаешься, упиваясь каждым своим словом», – подумал я и, как обычно, не стал озвучивать свои мысли. Не только потому, что не мог выдавить из себя такое длинное предложение, но и из-за банального страха. Ратто, не знающий, что за мысли гуляют в моей голове, воспринял молчание за согласие и продолжил экскурсию.

– Начну, пожалуй, с главного. Видишь ту Дверь? – он указал пальцем на тяжелую дверь, которую попросту было невозможно не заметить. – Никогда не пытайся открыть её сам. За ней Судилище. Покинувший Комнатку покидает её навсегда.

– М-можно с-с-спросить? – Ратто удивленно обернулся и развел руками. На его лице явно читалось разочарование.