Однако всё это меркнет по сравнению с ощущением персонального пространства. Усиливаясь по мере удаления от больших городов, в Высокогорье оно приобретает поистине невиданные масштабы. Каждый дюйм, ненароком сокращающийся между вами и собеседником, воспринимается с болезненным вниманием, словно внутри встроен радар, начинающий истошно вопить при сближении. Находясь в одной комнате, гости постараются максимально рассредоточиться, устроившись в уголках и на пуфах и возведя вокруг себя невидимые «временные» укрепления. Эти мысленные стены будут оставаться целыми и нерушимыми весь вечер, и даже самой тёплой беседе и самому крепкому пиву не пошатнуть их основания. Если же день не сложился, и вам пришлось-таки выехать в ближайшее селение за продуктами, то самая невинная прогулка до магазина превращается в квест по преодолению препятствий – каждый раз, завидев встречного прохожего на узком (как нарочно) тротуаре, и вы, и несчастный встречный, начинаете выписывать поистине балетные па в тщетной попытке обойти друг друга, не вторгаясь в личное пространство. Особенно сложным в этом плане становится маневрирование в магазине, когда жестокая судьба безжалостно сталкивает двух покупателей у одного стеллажа с картофельными сконами и фруктовым loaf. В таком случае один обычно поспешно ретируется, оставляя второго, менее поворотливого, мучиться чувством вины и взглядом просить прощения у сбежавшего.
В свете всего вышеперечисленного расстояние в островном Королевстве можно смело считать самым надёжным мерилом близости, а его сокращение – наивысшим проявлением доверия.
Хайленд. Продолжение
Когда покидаешь прикурортную зону Эдинбурга и въезжаешь в Хайленд, ошибиться невозможно. Граница между цивилизацией и высокогорьем пролегает в разреженном предгрозовом воздухе. Проникая сквозь двойные стеклопакеты электрички и собираясь кучевыми облаками сразу за Форт-Бриджем, она, словно почувствовав свободу, собирает и ведёт за собой войска низко летящих облаков, которые то тут, то там тянутся и клубятся в лощинах. Холмы набирают высоту, постепенно вырастая из пологих и становясь горами. И вот вы уже едете под иссиня-чёрным небом, а мелькающие за окном платформы покрываются пятнами воды. Россыпи домов вдоль станций становятся всё реже, дороги сужаются и исчезают в листве, а пустоши уходят за горизонт, скрываясь в траве и вереске.
Стаканчик кофе из Pret и завернутые в бумагу улитки с изюмом вдруг смотрятся чужими и как будто стесняются своего присутствия в краю гор и ветров, поэтому я всегда съедаю их до выхода из поезда. Вокзал города Perth, последний оплот «большого города», встречает пустыми залами и переходами: гулкий туннель и старый мост, нависающий над путями, редко видят заезжих туристов. Несмотря на то, что это – один из центров Хайленда, здесь почти нет пассажиров, а на парковке вряд ли найдётся больше пары машин. Мокрый асфальт и вечно моросящий дождь встречают тех, кто решился здесь покинуть комфортный уют вагона. Я люблю это тёплое приветствие. Мои волосы тут же завиваются в тугие кудри, а куртка пропитывается влагой. По дороге от вокзала вверх до автостанции я втягиваю воздух, улавливая запах большого вишневого дерева, которое растёт по ту сторону домов. Его не видно отсюда, но оно стоит напротив крошечной церкви на углу, и аромат его розовых цветов тянется далеко вокруг.
Автостанция такая же пустая, как и вокзал. Оказавшись здесь в первый раз, я растерялась и дважды обошла его в поисках кассы или хоть какой-то информации о расписании. Сейчас я иду прямиком к табличке с номером пять, кладу сумку на ледяную железную скамью и устраиваюсь рядом, просматривая брошюры мероприятий округа: открытие новой выставки в музее, забег пастушьих собак, семейные скидки в местном ресторанчике. Ко мне подбираются голуби, и я кормлю их остатками булок, мы вместе ждём автобус. Синий с оранжевым Stagecoach Bus слышно издалека, потому что вокруг тишина, и только дождь накрапывает по жестяной крыше автостанции. Водитель совершает небольшой круг и паркуется ровно напротив моей скамейки, затем гасит табло, отстёгивает бейджик и выходит, зажав под мышкой ящик кассового аппарата. Я не тороплюсь – ему надо ещё минут десять, чтобы сдать кассу, покурить и зажечь новое направление маршрута. Зимой водители носят синие брюки, а летом их форма меняется на шорты с синими же гольфами, что придаёт им немного залихватский вид престарелых Гекельберри Финнов. Но в любую погоду и в любое время вас встретят с дружеской улыбкой и подшучиванием как старого знакомого. Эдакий вариант местного паба на колёсах, где ты завсегдатай, только вместо пинты пива тебе отстегивают билет. По дороге автобус понемногу заполняется пассажирами, маршрут может меняться, петляет между холмов, пробегает через крошечные деревушки, и вот, на остановке где-нибудь между The Methven Arms и Burnbrae Garage обязательно зайдёт старушка, которая, увидев в салоне целых трёх человек в обнимку с собаками и сумками, всплеснёт руками и воскликнет: “Oh my goodness! Such a hustle!” – на что ей ответят сочувственными кивками и согласятся, что, конечно, времена уже не те. Я прижимаюсь щекой к мокрому стеклу и протираю рукавом запотевшее окно – зелёные холмы с шапочками белого снега и крапинками барашков привычно радуют глаз. Дорога давно поделена мною мысленно на отрезки: старая ферма, паб, винокурня The Famous Grouse, каменный мост…. Деревья подступают к самой обочине, вдруг сменяясь на уходящие ввысь ели – это значит, что скоро моя остановка. Водитель набирает скорость, взбираясь на гребень горы и, не сбавляя темпа, мчит по узкой брусчатой мостовой прямо на городскую площадь, будто желая повторить подвиг безумных магических автобусов вселенной Гарри Поттера. Я впиваюсь обеими руками в поручень и изо всех сил нажимаю на кнопку сигнала. Двери открываются, и меня буквально вытряхивает из салона, а водитель, приветственно взмахнув рукой, ударяет по газам и с разбегу ныряет в провал между склоном горы и спускающейся вниз к реке улицей.
Я перевожу дух, натягиваю на плечи рюкзак и сворачиваю в боковой переулок. Передо мной мили и мили зелёных как изумрудный мох полей. Я не тороплюсь, мой путь выверен до дюйма, где нет места спешке или волнению, где каждый шаг – это глоток тишины и покоя. И всё здесь – радость, и всё – счастье.
Замки
Даже странно, что рассказывая о Шотландии, я только сейчас решила написать о замках. А ведь именно на их каменных плечах держится большинство мифов и легенд. Туристы со всех уголков мира приезжают в страну гор и вереска, чтобы прикоснуться к живому величию былых времён. Если ваш путь в Шотландию лежит через Эдинбург и Edinburgh Waverley railway station, то уже на подъезде к вокзалу город заключит вас в крепкие объятия, протягивая поезд тонкой ниточкой сквозь скальное основание мимо стен и укреплений знаменитого Эдинбургского замка. Его узнаваемые черты венчают тот самый Castle Rock, увидев который впечатлённые туристы прекращают дальнейшие поиски, оставаясь в городе до конца поездки. Так что старая добрая крепость до сих пор выполняет свои функции, ограждая Высокогорье от толп зевак и принимая удар на себя со всеми этими пушечными залпами, стилизованными кафетериями и путеводителями по поиску Камня Судьбы.
Шотландия соткана из замков – они, подобно узелкам на рыбацкой сети, связывают её графства и ширы невидимыми нитями. Каждое селение, каждая дорога лежат либо у замка, либо за ним. Остроконечные шпили и башни то тут, то там выглядывают из крон деревьев. Кто-то добрался до нас в полуразрушенном состоянии, но есть и сохранившиеся или отремонтированные счастливчики. Большая часть замков отошла к National Trust, превратившись в удобные туристические достопримечательности, оборудованные билетными кассами, сувенирными лавками, туалетами с горячей водой и экскурсионными бюро. Во многих из них проходят исторические выставки, где-то сохранились интерьеры, какие-то замки остались лишь тенью своего великолепия. Есть совсем заброшенные, полуистлевшие руины, которые упорно стоят на продуваемых всеми ветрами фьордах. Часть замков выкупили под гостиницы и рестораны в надежде, что их благородные профили заманят проезжающих мимо путешественников. Есть и такие, в которые не допускают ни посетителей, ни туристов, где до сих пор живут наследники тех самых основателей, которые в своё время творили историю, были преданы королю Брюсу, сражались с якобитами и оборонялись от армии Оливера Кромвеля. Эти замки обнесены стеной, и даже вездесущие камеры Google не пересекают невидимую линию их границ. Время в них остановилось, а местные жители свято хранят верность поросшим мхом камням. Такие замки не бывают шумны – о теплящейся в них жизни можно догадаться лишь по жужжащим вдали невидимым пилам (старые деревья надо регулярно подстригать), да аккуратно выкрашенным белой краской задним воротам. Раз в неделю туда наведывается водопроводчик, приезжает машина химчистки, раз в месяц заглядывают плотник и электрик, а по тропе вокруг замка выгуливает своих собак старый Тори, единственный его смотритель…
