– Добрый! – отвечает он мне.
– Простите, а у вас сигареты не будет? – упёршись в фонарный столб.
– Будет, – засовывая руку в поясную сумку, – не слишком позднее время для прогулки?
– В самый раз, сегодня же суббота.
– Ты местная?
– Ну почти.
Он достаёт помятую пачку и протягивает мне. Я беру одну штуку и прикуриваю.
– Спасибо, – говорю я, выдыхая дым из лёгких.
– Да, на здоровье, – сказал он, уставившись на меня, – не боишься ходить так поздно в одиночестве?
– Да я не одна.
– Хах, нет, – протяжно сказал он, – ты одна.
– Доброй ночи, – сказала я, разворачиваясь.
Это было жутковато. Надо вернуться поближе к дому, а то мало ли. Странный тип, вопросы подозрительные. До сих пор хребтом чую его взгляд. Почему он сиги из сумки достал, у него пачка в кармане лежала, я видела, как он её убирал туда, когда только подходила. Дорога плывёт, дома сливаются. Ничего не вижу, не соображаю. Ноги отказывают. Он идёт за мной. Я вижу его плывущий силуэт.
Глава 2
Дом удовольствий
Сильный электрический разряд пронзил моё тело от макушки до кончиков пальцев. До сих пор чувствую, как ток бежит по венам. Я не открываю глаза, мне страшно. Сердце колотится в груди. Оно кричит мне, что я не дома. Моё тело почувствовало это раньше мозга и даёт сигнал.
Я лежу на кровати. По ощущениям, она маленькая и дерьмовая. Немного провисаю. Очень жёстко. Не могу пошевелиться. Не чувствую конечностей. Здесь жарко. Воздух какой-то спёртый. Я чем-то накрыта. Оно колется и сильно воняет. Лицо горит. Лучи солнца безжалостно жгут глаза, они вцепились в ресницы, и силой поднимают их наверх. Больше нет сил терпеть, я открываю глаза. Нет, это не моя комната. Я не знаю, этого места.
Большая спальная комната. Стены обклеены жёлтыми обоями. Мебели мало. Две кровати по углам, упёртые в стену. На одной из них лежу я. За моим плечом деревянная дверь. Наверное, если немного поднапрячься, я дотянусь до ручки, не вставая с кровати. Здесь нет ни одного шкафа. Только пара маленьких столиков на колёсиках, по одному у каждой кровати. Напротив меня большое окно. Оно прикрыто грязными белыми занавесками в цветочек.
В комнате стоит мёртвая тишина. Это странно. Окно по виду старое, но не было слышно даже птиц, прыгающих по веткам. Здесь всё странно. В этом месте так много света, но он не может заглушить весь мрак этой комнаты.
Я хочу уйти отсюда, но моё тело неподвижно. Эта чёртова кровать парализовала меня. Я чувствую каждую пружину. Мою спину словно разрезали и вставили железные прутья в сочащиеся кровью раны. Я мокрая от пота. Не понимаю, зачем меня накрыли этим дерьмом! Толстый шерстяной плед, колючий и зловонный. Здесь и так дышать нечем, а тут ещё это. Воздух в этой комнате душит меня. Он пропитан
парами едкого затхлого пота. Единственное спасение, это струйка прохладного свежего воздуха, пробивающаяся через дверную щель за моей спиной. Она зовёт меня. Но дверь наверняка закрыта. Я не помню, как оказалась здесь. Шла домой ночью, а потом чернота. А может всё-таки открыта. Я ведь и вправду могла отключиться. А потом, какая-нибудь бабулька подобрала меня. А что, судя по этой комнате, вполне возможно. Ну уж нет. Лучше она будет закрыта, и я не буду об этом знать, чем попробую и не смогу открыть. Но, с другой стороны, свобода может быть так близка.
Все эти мысли сводят меня с ума. Нужно что-то делать, хотя бы встать и осмотреться. Сейчас это кажется чем-то нереальным. Но если сосредоточиться и не торопиться, то получиться. Самое сложное, это начать двигаться. Закрыв глаза, я пытаюсь сжать руку в кулак. Палец за пальцем слеплялись в комок, пока он не затвердел. Теперь можно попробовать. В первую очередь, нужно избавить себя от этой вонючей кольчуги. Я кладу свой кулак на живот и слегка надавливаю им на плед. Резко и наотмашь. Смердящие пары режут глаза и отравляют воздух. Это заставляет меня отодрать спину от кровати. Но лишь на мгновение. То, что произошло потом, заставило меня похолодеть от ужаса.
Это был крик. Душераздирающий женский крик. Я до сих пор слышу его. Этот звук теребит мои нервные окончания. Я падаю на кровать и начинаю елозить по ней, словно червяк. Руки напряжены. Они тянутся к ушам, но я сопротивляюсь. Нужно слушать, она может сказать что-нибудь важное. Сейчас понятно только то, что источник находится очень близко, где-то за противоположной стеной. Думаю, там есть комната, но что в ней происходит, не знаю. А может, просто не хочу думать об этом. С каждой секундой становится всё громче. Это уже не крик, а вой. Что-то гремит. Там какие-то стуки. Она плачет. Среди бесконечного рёва пробиваются слова: "Не надо, мне больно". Твою мать, это не женщина. Это девушка! Молодая, такая же, как я. Блять!
Я вскакиваю с кровати и начинаю метаться по комнате. Теперь глупо отрицать, девушка будет так кричать только в нескольких ситуациях, и все они мне не нравятся. Я же понимаю, когда с ней закончат, придут ко мне. Ну уж нет, они меня не получат!
Я подхожу к окну, раскрываю занавески и смотрю вниз. Второй этаж. Не так уж и высоко, только вот дерево рядом, и, если промахнуться, в полёте, можно разнести себе голову о ствол.
Слишком рискованно, но есть ещё вариант. Развернувшись в другую сторону, я уставилась на дверь. Мне нужно попробовать. Пока ещё можно это сделать. Тишина окутала комнату пару минут назад. Значит мне осталось не так много. Вытянув правую руку вперед, я иду к двери. Даже если закрыта, можно что-то придумать. Например, из вонючего пледа сделать канат, тогда прыгать будет не так высоко. Но сначала, дверь.
Я подхожу к ней вплотную и тянусь к ручке. Не успев прикоснуться, она начала медленно опускаться вниз. От страха, я падаю на кровать и вжимаюсь в стену. Глаза вылезают из орбит, лицо сковывает напряжение, мышцы превращаются в камень. Когда ручка двери опустилась, меня затрясло так, что казалось, кровать пошла ходуном. Дверь открывается. Её торец обхватывает белёсая морщинистая рука. Не может быть. В дверном проёме стоит бабуля. На вид ей около восьмидесяти лет. Она одета в коричневое бархатное платье длинной чуть ниже колена, на талии белый фартук, напоминающий грязные занавески в этой комнате. Волосы собраны в аккуратный пучок и подвязаны чёрным бантом. Одной рукой бабуля держит поднос с едой, а другой закрывает дверь. Это была настолько милая картина, что всё напряжение спало в одно мгновение. Она идёт в мою сторону, улыбаясь мне невероятно добрыми глазами.
– Тебе нужно поесть, – ставя поднос на столик рядом с моей кроватью.
– Где я нахожусь? – не отрывая взгляда от её лица.
– Скоро узнаешь, – с широкой улыбкой на лице.
Её ответ вернул меня на землю. В нём было что-то невероятно пугающее. Эту интонацию ни с чем не перепутать. Так шепчут парни на ушко девчонке перед тем, как её трахнуть. А от её улыбки и выпученных глаз, холодок пробежал по телу.
Бабуля уходит, а я приклеиваю глаза к двери. Она не закрыла её на ключ. Это значит, что нужно уносить ноги. А ещё, если я хочу сделать это, нельзя притрагиваться к этой еде. Судя по моему парализованному телу после пробуждения, они могли оставить в тарелке какой-нибудь сюрприз. Кстати, пахнет очень вкусно. На подносе стоит небольшая глубокая тарелка, на половину наполненная супом, кусок белого хлеба и столовые приборы. Я беру ложку и окунаю в суп. Очень жидкий, мяса нет, всего пара картофелин и соломок капусты. Да это же обычная вода, в которую добавили большое количество специй, делающих аромат таким аппетитным, что кишка завязывается в узел. Это точно нельзя есть. Пожалуй, и от хлеба откажусь.
