А однажды Салман попросил Хатема заглянуть в комнату Мухаммеда – посмотреть, чем тот занят, а если опять играет в игры, попросить выключить компьютер и заняться чем-нибудь полезным. «Пусть что-нибудь почитает – хотя бы газету или журнал, лишь бы читал», – сказал Салман юристу. Но оказалось, что принц смотрит телевизор.
Вскоре после этой поездки во Францию жизнь Мухаммеда сильно изменилась. Он пережил озарение, полностью перевернувшее его представления о деньгах и власти. Такие наблюдатели, как Хатем, видели в принце непутевого молодого человека, терявшегося в тени успешных братьев, но никто не замечал, что все эти годы выведенный из игры Мухаммед внимательно наблюдал за Салманом. Пока его братья занимались с нанятыми отцом учителями, он учился искусству правления у самого отца.
* * *
Когда Абдалла лежал на смертном одре, Мухаммеду было около 30 лет. К этому времени он стал серьезным соперником детей и придворных умиравшего короля. Принц оказался более энергичным, хитроумным и жестким, чем все думали. Он всегда добивался своих целей и был уверен, что знает, как сделать так, чтобы его страна не просто держалась на плаву, а начала процветать. А отказ от учебы за границей и постоянное пребывание рядом с отцом помогли ему узнать все слабости соперников – членов королевской семьи.
По мере разрастания династии Салману становилось все труднее играть роль блюстителя закона в семье. Только подумайте: принцам разрешалось иметь до четырех жен, каждая из которых рожала трех-четырех сыновей и столько же дочерей. Это значит, что за 48 лет, в течение которых Салман был губернатором Эр-Рияда, его и без того большая семья разрослась настолько, что в ней насчитывалось 7000 принцев и примерно столько же принцесс. И все они считали, что им по праву рождения принадлежит доля в нефтяных доходах страны. Многие родственники Салмана жили богато, но относительно скромно, а некоторые даже занимались благотворительностью и инвестировали в экономику страны, но встречались и пьяницы, и завсегдатаи казино, и прочие бездельники. Немало было и тех, чья алчность переходила все границы. Эти коллекционировали автомобили Bugatti и часы Patek Philippe, причем тратили на них столько, что на Западе слово «саудовец» стало ассоциироваться с безудержным потребительством.
Однако, когда дело доходит до правления страной, привычка к роскоши создает немало проблем. Король Абдул-Азиз вырос в пустыне. Он старался сделать так, чтобы все наследники его престола в детстве тоже провели там какое-то время среди воинов-бедуинов и консервативных мусульманских проповедников, благодаря которым Саудиты получили все, что имели. Поэтому его сыновья считали новый Cadillac, соколиную охоту или богатые пиры излишеством. Представители же новых поколений росли за границей, в атмосфере богатства и роскоши – в Мэйфере в Лондоне и 16-м округе Парижа[9]. Многие утратили национальную идентичность, а вместе с ней и понимание интересов исламского мира.
К началу 2000-х гг. лучшие представители семьи Аль Сауд заметно отдалились от родины и начавшегося в ней молодежного бума. Благодаря появлению социальных сетей молодые представители растущего населения Саудовской Аравии все больше узнавали о жизни за пределами королевства. Новые знания приводили к росту недовольства старыми порядками. Но молодых принцев не интересовало происходившее в их родной стране – они предпочитали путешествия и ученые степени.
Салман пытался играть роль оплота борьбы за сохранение национальной идентичности. Он наказывал принцев за американские замашки, неприемлемые в такой консервативной стране, как Саудовская Аравия. Многим он казался чудаковатым представителем династии, которому удалось добиться определенного влияния в семье и королевстве, но не суждено подняться выше поста губернатора Эр-Рияда. Однако Салман думал иначе.
В 2010 г., когда король Абдалла правил уже пять лет, Салману было за 70, и перед ним в очереди на престол стояли два не менее достойных старших брата. Долгое время у ат-Тувейджри, главы Королевской канцелярии Абдаллы, не было причин видеть в Салмане и его детях угрозу: они не могли претендовать на трон.
Но в 2011 г. один из старших братьев Салмана внезапно скончался, а вслед за ним в 2012 г. ушел из жизни и второй. В обоих случаях Абдалла сам назвал имя нового наследного принца, оставляя Совет верности, созданный для выбора наследника, не у дел. После смерти второго претендента на престол король назначил наследным принцем Салмана, а следующим за ним – его младшего брата Муркина.
Когда здоровье Абдаллы ухудшилось, ат-Тувейджри начал оттеснять наследного принца от короля. Он все еще надеялся, что монарх передумает и выберет другого наследника. Поэтому ат-Тувейджри иногда не позволял Салману и его детям пользоваться приписанными к королевскому двору самолетами, а когда наследный принц пытался добиться встречи с Абдаллой, глава Королевской канцелярии говорил, что король слишком занят и не может его принять. Так продолжалось несколько месяцев, пока Салману все-таки не удалось встретиться с Абдаллой на одном семейном мероприятии. «Почему ты перестал навещать меня? – спросил Абдалла. – Ты же мой любимый брат». И тогда Салман понял, что все это время именно ат-Тувейджри старался держать его подальше от короля.
Пытаясь изменить порядок престолонаследования, ат-Тувейджри начал распускать слухи о том, что у наследного принца Салмана деменция. Одновременно он добивался от влиятельных членов королевской семьи поддержки разработанного им плана последней грандиозной реформы прогрессивного короля Абдаллы – изменения порядка престолонаследования, предполагавшего, что трон будет переходить не от брата к брату, а от представителя старшего поколения к представителю младшего. Возможно, им удалось бы сделать следующим за наследным принцем претендентом на престол одного из сыновей Абдаллы – тогда в один прекрасный день королем стал бы, например, Турки или Мутаиб. Или, может быть, стоило отдать место в очереди Мухаммеду ибн Наифу, министру внутренних дел, тесно связанному с ЦРУ и Госдепом США? Такой шаг позволил бы ат-Тувейджри заручиться поддержкой Соединенных Штатов. К тому же сыновья Абдаллы командовали Национальной гвардией – традиционным бедуинским воинским формированием, охранявшим королевскую семью. Союз между бедуинами и ибн Наифом обеспечил бы полный контроль над вооруженными силами.
Чтобы план сработал, ат-Тувейджри нужно было договориться обо всем с Саудитами, оставив Салмана в неведении. Осуществить задуманное было бы гораздо проще, если бы король умер в пустыне, где его не окружала толпа родственников. Тогда у ат-Тувейджри было бы минимум несколько часов (а может быть, даже дней) на то, чтобы завершить разработку плана и не дать Салману поставить на руководящую должность одного из сыновей. Абдалла угасал, и глава Королевской канцелярии приказал ничего не говорить Салману.
Сыновья Абдаллы согласились, хотя и с неохотой, поддержать план ат-Тувейджри. Они считали, что прекрасно справятся с управлением страной. Незадолго до того, как Абдалла серьезно заболел, его сын Мутаиб сказал послу США в Саудовской Аравии Джозефу Уэстфолу, что у него есть все шансы занять престол.
Однако, как вскоре понял ат-Тувейджри, у его плана был один недостаток: в команде главы Королевской канцелярии имелся предатель. Оказалось, что Мухаммед ибн Салман втайне от представителей клана Абдаллы собрал группу эффективных лояльных функционеров, способных добыть любую информацию о происходящем во дворце и за его пределами. Эти люди и доложили Мухаммеду о состоянии здоровья короля, а молодой принц, в свою очередь, проинформировал всех влиятельных членов семьи.
Родных Абдаллы потрясло известие о его болезни. Даже те из них, кто знал, что у короля рак, не думали, что он настолько близок к смерти. Королевская семья заставила ат-Тувейджри перевести Абдаллу из лагеря в пустыне в госпиталь Национальной гвардии в Эр-Рияде. Чтобы не поднимать шум, короля доставили в больницу под покровом ночи, а в госпитале оставили только тех медиков, которые точно никому не рассказали бы о близкой кончине правителя. Один изумленный происходящим врач позже рассказывал друзьям, что для того, чтобы попасть в госпиталь и навестить пациентов, он был вынужден перелезать через забор и пользоваться служебным входом. При смене власти чрезвычайно важна секретность: она позволяет создать ложное впечатление, что все идет гладко.
