Стеклянный стакан разбивается вдребезги, оставив на полу крупные острые осколки, способные вызвать громкий крик, наступившего на них.

Иосиф Валентинович немедленно подорвался, дабы собрать их, но, заметив медленное падение своей гостьи в сторону пикирования стакана, быстро переключился на неё и еле-еле спас женщину от неминуемой встречи с заостренными кусочками стекла.

– Йося, какой же ты шустрррррый! – упершись лбом о грудь спасителя проговорила дама, – Ты м-меня спас! А, Йося, я стакан уронила. И – ИК- извини.

– Марго, возьми себя в руки, прошу тебя!

– К-кто? – фыркнула гостья – Белль Дюк!

–Что, прости?

– М-меня зовут Белль Дюк! Маргарита – это мещанское имя, в нем совершенно эстетики никакой нет, понимаешь? Это какой-то вузет редикюль! А теперь послушай – Белль Дюк! Белль – означает прекрасная!

– А, Дюк?

– А Дюк – это фамилия моя, Йося. Ты фто, не помниф, а Йося?

С этим нежными словами женщина максимально близко приблизилась к лицу Иосифа, да так, что по дыханию из её рта мужчина мигом определил весь спиртовой букет, вливавшийся в него за сегодняшний вечер. Простым разговором тут и не пахло. «Белль Дюк», своими разгоряченными движениями, давала понять, что испытывает, в данный момент особо жгучий интерес к нашему герою.

– Ох, Йооося, – шептала на ухо Маргарита, – Вспомни прошлое, хоть на минутку. Вспомни, как тебе было хорошо. Как у классика – Мороз и солнце, день чудесный, чего так дышишь, друг прелестный?

– Мне кажется не совсем в тему, да и у Пушкина подобных строк я не помню. Пожалуйста, Маргарита, прошу тебя, слезь. Сейчас придет Ардалеон, он отошел совсем ненадолго.

– ДА ЧИХАТЬ Я НА НЕГО ХОТЕ…. – рука Иосифа мгновенно оказалась у рта Маргариты, не дав возгласу женщины завершится. Но ответ от прекрасной Бэлль Дюк не заставил себя долго ждать и, дождавшись удобного момента, мадам смачно укусила Йосю за руку.

Бешеный хохот Марго и душераздирающий крик Иосифа создали звонкую кривую ноту, донесшуюся до ванной комнаты, где, заматывая лоб длинной медицинской лентой, у зеркала стоял Ардалеон Александрович.

–Че у вас там, а?! – крикнул Ардалеон, не отрываясь от процесса мумификации, – Маргош, все олл райт?

–ДА, КОТ! ВСЁ ВЭРИ ВЭЛ! – прокричала Маргарита и залилась хохотом.

–Прошу вас, говорите, как можно тише! Умоляю! Это не моя прихоть, понимаете? Если бы я сам решал, ну, если бы у меня был дом собственный, тогда бы, конечно, само собой, я позволял бы кричать во всю глотку. Дело в том, вы понимаете, я же не один, я…

Три быстрых удара о дверь разнеслись по всей квартире. Спустя две секунды они повторились и с точно таким же промежутком повторялись до того момента, пока Иосиф не открыл дверь. За порогом стояла пенсионерка. Первое, что можно было подумать о ней, так это то, что со времен начала пионерии она никогда не раздевалась и не переодевалась. Пиджак черного цвета был одет на, уже выцветшую, желтую рубашку, расстегнутую сверху на две пуговицы, освобождая место красному банту. Седые волосы её были собраны в пучок, на носу красовались очки с прямоугольными оправами, а в руках находилась книга, напоминавшая Иосифу классный журнал.

– Зачем, действительно, Зачмыряев, отправлять деньги на укрепление фасада, дабы сделать его звуконепроницаемым и обеспечить соседям полную тишину в любое время дня и ночи? Ведь можно сотрясать весь дом, орать, словно их там, понимаешь, режут, наконец, стонать, прости Господи! Вы думаете о маленьких детях в соседних квартирах? Вы думаете об уставших пенсионерах? Я слушаю, вас, Зачмыряев!

– Валентина Ивановна, п-прошу прощения, больше этого не повторится.

– Я очень на это надеюсь, Йося. Ведь сам, понимаешь, когда ушел от меня дед мой, то нет мне покоя. Хоть таким делом полезным занимаюсь, слежу за подъездом родным.

– Мои соболезнования, Валентина Ивановна, – доставая платок, одновременно оборачиваясь на Маргариту, «выплюнул» Иосиф, – очень грустно, когда люди уходят, но он всё равно вечно будет с вами.

– Типун тебе на язык, к молодой он ушел. Гнида. Не, ну чем я его не устроила? Ну, душа в душу, 3 года вместе жили. Он слесарь-электрик, я продавщица-консультант. Ой, знаешь какие, вот какие я продавала жилетки на первое сентября! Вмиг разбирали! А Сережа мой… Зачмыряев, че вы мне подмигиваете?

– Прошу прощения, Валентина Ивановна, я это не контролирую, – собирая платком пот со лба, сказал Йося.

– Твоё операторство тебя доведет, Зачмыряев. Нет бы, как все мужики, на заводы, производство, фабрики. Пошел на свое телевидение. А теперь и дерганый!

–ЗАЧМЫРЯЕВ! – пронеслось по всей квартире звонкое слово, замотанного Ардалеона, который уже любовался значком юного октябренка на груди Валентины Ивановны, – Родной, а чё ты не зовешь к нам такую милую даму? Позвольте представиться, Ардалеон Александрович Кварталовский. Пользуясь случаем, приглашаю вас в Останкино на ближающую съемку программы «С добрым утром, товарищи! Утренняя аэробика». Пока что, в качестве зрителя.

Валентина Ивановна хихикнула и мгновенно засмущалась. Она даже не обратила внимания на перевязанный лоб и часть макушки мужчины, пластырь на побагровевшем носу, а так же фингал под правым глазом – его харизма моментально накрыла старушку бешеной волной. В таком же полуэкстазном состоянии она повернулась и собралась уходить.

– Куда же вы? Возьмите визитную карточку!

Дрожащими руками Валентина Ивановна забрала эту бесценную картонку и поплелась домой.

Как только старушка пропала из зоны видимости, приветливый взгляд Ардалеона моментально приобрел агрессивный окрас и упал прямиком на Зачмыряева.

–Йося, какого хрена ты тут базаришь с бабками, в то время, как моя супруга, чуть ли не на ушах ходит? Я попросил тебя за ней последить, пока бинтуюсь, но, видимо, ты и тут не в состоянии что-либо сделать. Я прав?

– Прав… – опустив голову, мяукнул Зачмыряев.

– Еще бы. За стол.

Во главе стола стоял кувшин с абрикосовым соком, рядом, в плошках, развалились, наспех приготовленные, овощной салат, вареные яйца и макароны. В двух корзинках по краям стола красовались нектарины и бананы. Из жидкостей на столе блестела бутылка игристого вина, на удивление, еще не откупоренная. Тарелки мужчин блестели от чистоты, что было диаметрально противоположно тарелке «Бэлль Дюк».

Маргарита вилкой разгребала свой салат, закручивая кудрю на палец. Увидев мужа рядом с собой, она плавно подобралась поближе к нему и пристроилась на плече.

– Как ты, кот?

– Че как? Как как? Погано. Башка до сих пор раскалывается. Тошнит еще. Ну, короче, песня.

– Хорошо, что Йося тут живет, правда? – обхватив голову супруга обеими руками и приблизившись к нему на максимально возможное расстояние, прошептала Маргарита.

– Ему повезло, что начальнику поможет. Че недовольный такой сидишь? Не рад, что заше…

По комнате заносились быстрые постукивания. Ардалеон, поняв кто является инициатором нервной дрожи, сперва посмотрел глазами полными ярости на Иосифа, а затем со всей дури наступил на ногу Зачмыряеву.

– ХВАТИТ! Достал! Психозный, нервозный! Я тебя по врачам затаскаю, устанешь мне справки доставать, рожа операторская. А если во время эфира стучать по камере начнешь? Там зрителей повыворачивает от таких пируэтов!

Зачмыряев сложился напополам, мыча от боли.

– Меня мало, что это придурок на улице вывел, ты мне тут еще добавляешь, да? Марго, у меня до сих пор не укладывается. Вроде, нормальная страна, всего везде у всех хватает – нет, блин, найдутся идиоты. Даже этот, бровястый, по телевизору говорит – Товарищи, давайте жить дружно. Не у клуба, не в подъезде, даже не у кафе – у ресторана. Всё, дорогая, до следующего эфира без денег. Обокрали, даже на такси нет.

– Ну не страшно, заработаешь, – с этими словами Маргарита медленно поднялась и стала покачивать бедрами под Аиду Ведищеву, которая нежно шептала со старого проигрывателя Зачмыряева.