Морана прочла сообщение, нажала на кнопку ответа, и у нее вырвался смешок. Как он вообще узнал? Ее отец что-то натворил? Помимо того, что взорвал бомбу, намереваясь ее убить, конечно.

Я: Черт. И не говори! Но я спросила, как там его нос.

Тристан Кейн: Уверен, было красочно.

Я: Он сказал много матерных слов в твой адрес.

Тристан Кейн: Никакой он не джентльмен.

Морана улыбнулась, качая головой.

Я: Кто бы говорил, мистер.

Тристан Кейн: Я в первый же вечер сказал тебе, что я не джентльмен.

Морана помнила тот разговор с первого вечера в особняке в Тенебре, во время которого он прижался к ней телом и приставил ее же ножи ей к горлу.

Я: Да, сказал. Хорошо, что мне не нравятся джентльмены. Им со мной не справиться.

Тристан Кейн: Я думаю, никому с тобой не справиться. Если только ты сама этого не захочешь.

Морана прочла сообщение, и ее сердце бешено заколотилось в груди. Пожалуй, это были самые приятные, самые воодушевляющие слова, которые ей когда-либо говорили: что она достаточно сильная, чтобы справиться самостоятельно, что она сама выбирала, кому позволить с ней управляться. Это звучало особенно удивительно, учитывая, в каком мире она жила.

Я: Забавно, я хотела сказать то же самое о тебе.

На экране высветился входящий звонок от Амары. Морана тут же взяла трубку и быстро объяснила свое местоположение. Ее ждало еще одно сообщение – сообщение, которое окончательно привело ее в чувство, напомнив то, о чем она успела забыть на несколько безмятежных секунд.

Тристан Кейн: Мне кажется, мои охранники тебя боятся.

Она дважды прочла сообщение. Дважды. Оно было сформулировано в том дразнящем тоне, в котором Морана даже в своих мыслях не смогла бы смело разговаривать с ним, но ответ в ее сердце начал неспешно разгонять пустоту.

Я: И правильно делают. В конце концов, я только что взорвала машину и хладнокровно убила двух человек.

Морана убрала телефон, пока он не успел ответить, и увидела, как из-за деревьев показалась Амара. Эта шикарная женщина была одета в помятую рубашку и джинсы, на шее был повязан шарф с принтом, а волосы собраны в криво завязанный хвост, будто она собиралась в спешке. Морану согрела мысль о том, что кто-то бросил все дела и примчался к ней.

Горло сдавило, когда Амара подошла ближе и позвала ее взмахом руки.

Морана заметила, как Амара сбавила шаг, когда увидела, в каком она состоянии. При том что ее кожа была измазана в грязи, волосы растрепаны, вся одежда слегка порвана и испачкана, а над головой у нее красовалась невидимая неоновая вывеска, которая так и кричала «Ходячее несчастье», Морана не сомневалась: Амара сразу поняла, что случилось что-то очень существенное.

Наконец она остановилась перед Мораной и, даже не думая о грязи, траве и всем прочем, уселась прямо на землю и прислонилась спиной к надгробной плите напротив нее. Молча, ни о чем не спрашивая, она порылась в сумке, достала оттуда бутылку воды и протянула Моране.

Морана отвинтила крышку, поднесла бутылку к губам и принялась пить воду жадными глотками. Прохладная жидкость потекла по горлу, заставляя ее стонать от блаженства. Она не осознавала, как сильно хотела пить, пока не глотнула этой восхитительной воды.

Утолив жажду, Морана вымыла руки, ополоснула лицо и, глубоко дыша, постаралась отмыться, насколько это было возможно.

– Довольно красивое место для кладбища.

Тихий голос Амары заставил Морану поднять взгляд. Увидев беспокойство в ее темно-зеленых глазах, она сделала глубокий вдох.

– Так и есть. Хотя самый красивый вид открывается с другой стороны. Возле ворот.

Амара вскинула брови.

– Думаю, ты говоришь не о сгоревших машинах.

Морана усмехнулась.

– Нет, я говорю не о них. Но о них нам тоже нужно поговорить, так ведь?

– Только если ты сама хочешь, Морана, – от хрипотцы в голосе Амары эти слова прозвучали еще приятнее.

К этому времени Морана уже почти не сомневалась, что полюбила Амару. Ее было невозможно не полюбить.

После всего, что она для нее сделала, девушка заслужила обрести подругу. Как и Морана. Будь все проклято, но она обретет подругу.

То, что она лишилась всего, что было ей известно, не означало, что она не сможет найти что-то прекрасное в неизвестном.

С этой мыслью Морана прокашлялась.

– В последнее время я многое узнала о себе и окружающих меня людях, Амара. И все не то, чем кажется.

Ни разу не перебив, Амара склонила голову, поощряя ее продолжать. Морана слегка улыбнулась в ответ.

– Мне известно о Луне, – сказала она и увидела, как глаза Амары чуть округлились. – Я знаю обо всех исчезновениях и обо всех жертвах. Знаю, что я тоже была среди этих детей и оказалась единственной, кого нашли.

Амара, напряженно сглотнув, кивнула.

– Да, верно. Хотя не все об этом знают. Это не разглашалось.

Морана кивнула в ответ, не настаивая.

– Мне известно, что эти похищения как-то связаны с Альянсом, возможно, и мое похищение тоже. И еще он не испытывает ко мне ненависти за то, что я выжила, а его сестра нет.

Глаза Амары наполнились слезами, и она прикусила губу. Но не произнесла ни слова, и по какой-то причине ее преданность заставила Морану уважать эту женщину еще больше.

Она продолжила:

– Я знаю, что мой отец ни капли обо мне не заботится. Происходит что-то такое, что касается не только меня, с кодами, со всем прочим. Я это знаю. Родной отец покусился на мою жизнь, взорвал мою машину и чуть не убил. Но я не понимаю почему. Почему он это сделал?

Амара сглотнула, ее темно-зеленые глаза сияли искренностью.

– Мне очень жаль.

Морана сглотнула.

– Я только что убила двух человек и, когда мне не к кому было обратиться, решила довериться тебе. Я хочу, чтобы ты знала: если решишь ответить взаимностью, я тебя не предам.

Она помолчала, а потом с тяжестью в сердце сказала все прямо:

– Мне некому тебя выдавать, Амара. Человек, который должен защищать меня, желает моей смерти, а тот, кто должен убить, предоставляет мне защиту. Как бы запутанно все ни было, я не предам твою доброту. Я знала мало доброты в своей жизни, а ту, что познала, проявили ко мне ты, Данте и он. Я не могу с этим не считаться. – Морана сделала глубокий вдох. – Но дело в том, что я не знаю, кем был Тристан Кейн в прошлом. Кто он сейчас. Помоги мне его понять. Помоги бороться.

Амара подняла голову и долго смотрела на небо. Морана дала ей время все обдумать, а потом та заговорила еще более мягким голосом:

– Мне известно, за что он ненавидит тебя, Морана. Но не потому, что он доверился мне. Он никому не доверяет. Никого к себе не подпускает. Как бы ни были одиноки все мы, он самый одинокий из нас.

У Мораны сжалось сердце, когда на нее нахлынули воспоминания о дождливой ночи и стеклянных окнах. Она молча смотрела, как слеза стекла по щеке Амары, когда та продолжила:

– Данте узнал правду, потому что он наследник. И в момент доверия, чтобы облегчить чувство беспомощности от того, что он видел, как его брат изнемогает под беременем, но не мог ничего с этим поделать, он рассказал мне. И я поклялась ему своей жизнью, что правда о Тристане никогда не сорвется с моих уст.

Морана услышала невысказанное «но», которое так и повисло в пространстве между ними. Прикусила язык, не желая портить момент. Еще одна слеза стекла по лицу Амары.

– Я вижу, как он смотрит на тебя. Я знала о тебе всю свою жизнь, но никогда не думала, что он будет таким с тобой.