Она бы спросила, но вокруг подскочил уровень тестостерона, пока оба мужчины сидели неподвижно, а тишина стала настолько оглушительной, что Морана слышала стук своего сердца в ушах, напрочь позабыв о еде. Она не сводила с них глаз, пытаясь уловить хоть какую-то подсказку в любом их движении, но тщетно.

Напряжение возрастало.

Пока тишину не нарушил сиплый голос Амары:

– Данте.

Морана посмотрела на нее и увидела, как та помотала головой в знак предостережения. Значит, они оба знали.

Данте резко вскочил из-за стола и пошел к лифту, и Амара, следом отодвинув стул, встала и бегло коснулась плеча Тристана Кейна.

– Он прав, Тристан.

Тристан Кейн посмотрел на Амару, и между ними промелькнуло мимолетное понимание.

– Я тоже.

Амара печально улыбнулась ему, а потом повернулась к Моране, и ее взгляд потеплел.

– У Тристана есть мой номер. Позвони мне, если что-то понадобится, Морана.

Она неуверенно улыбнулась в ответ, и Амара ушла к Данте, который ждал ее возле лифта.

А Морана смотрела им вслед, совершенно сбитая с толку.

Да что, черт возьми, происходит?

За окном было темно, солнце давно скрылось за горизонтом. Огни города мерцали вдали, и Морана, сделав глубокий вдох, взглянула на свою полупустую тарелку. Снова неспешно приступила к еде, не поднимая глаз на мужчину, с которым осталась наедине.

Мужчину, который смотрел на нее. Наконец-то.

Она чувствовала, как его взгляд блуждает по каждому доступному сантиметру ее тела. Чувствовала, как он ласкает ее обнаженную кожу, как от одного его взгляда по телу разливается жар, оседая в глубине. Моране это претило. Не в силах больше притворяться, будто он не раздражает каждый нерв в ее теле, она бросила вилку, посмотрела на него и увидела, как взор бесподобных глаз приковал ее к месту.

Ей это не нравилось. Совсем не нравилось. Нужно отодвинуть стул и уйти в гостевую комнату. Запереть дверь и скрыться подальше от него.

Потому что он пугал ее. Морана ничего о нем не знала. Ничего. Ни о его прошлом, ни о настоящем, ни о будущем. Она не понимала причин ни одного его поступка, и оттого он становился незнакомцем. Непредсказуемым.

И ее это пугало.

Потому что она не знала, что Тристан Кейн сделает в следующий миг: убьет ее или защитит.

Слишком много всего происходило вокруг них, между ними. Он ударил ее отца. Не поехал в Тенебру, когда его вызвали. Прятал ее в своем доме, тогда как Данте сказал, что это крайне опасно. Но в то же время именно он неоднократно говорил, что убьет ее.

Морана заморгала, пытаясь прояснить мысли, но Тристан Кейн никак не хотел сводить с нее глаз. На напряженной челюсти с утра отросла щетина.

Биение сердец и дыхание стало учащаться, его взгляд был настолько хищным, что Морана почувствовала себя едой, поданной на стол, которую он приготовился поглотить в любой момент.

Черт. Этому должен настать конец. Ради этого и затевалось то, что случилось в ресторане. Он должен был со всем покончить и больше не смотреть на нее с ненавистью и жаждой. Грубой жаждой, которая обрушилась на нее, как никогда прежде. Обрушилась так, что и в ней самой пробудилась жажда. Так, что она поглощала Морану изнутри.

Ей нужно было самой покончить с ним. Закрыть затворы перед этими глазами и сдержать этот взгляд.

Ей нужно было что-то быстро предпринять.

Вспомнив вдруг, о чем ей рассказывала Амара, Морана нарушила молчание.

– Когда распался Альянс?

Сработало. Его глаза на мгновение вспыхнули таким мощным сочетанием ненависти и боли, что она не смогла отличить одно от другого.

А потом его взгляд стал пустым. Совершенно. Только голубые радужки уставились на нее с безмолвным вниманием. Никаких эмоций.

Морана сомневалась, что так ей нравится больше.

– Двадцать лет назад, – тихо ответил он, глядя на нее.

Тишина.

– А, – тупо произнесла она и поджала губы, не зная, что еще сказать.

Тристан Кейн слегка прищурил глаза и откинулся на спинку стула, скрестив мускулистые руки на груди, отчего ткань рубашки туго натянулась на бицепсах и под ней проступили очертания темной татуировки.

Молчание затянулось. Морана, которую уже потрясли события минувших суток, наконец собралась с силами, встала из-за стола, собрала тарелки и отнесла их на кухню, спиной ощущая его взгляд. Она торопливо сполоснула посуду и сложила ее стопкой в посудомоечную машину, затем вытерла руки полотенцем и, обернувшись, увидела, что он все так же наблюдает за ней.

Ей о многом нужно было узнать, много вопросов задать. Но минувший день здорово ее вымотал, и отчего-то она сомневалась, что сможет сейчас вынести очередной конфликт. По крайней мере, пока не восстановит силы.

– Благодарю за ужин, мистер Кейн, – произнесла она и пошла в гостевую спальню, не дав ему возможности ответить.

Он не проронил ни слова. Только склонил голову вправо.

Потеряв самообладание, Морана умчалась в комнату, даже не беспокоясь о том, что вела себя слишком очевидно. Прижалась спиной к двери, чувствуя, как колотится сердце и закипает кровь. Почему она убежала сейчас, если никогда раньше не убегала? Почему позволяла ему задеть ее, если не позволяла никогда прежде, по крайней мере, так сильно?

Не успев подумать об этом, она тихо закрыла дверь, подошла к кровати, села на нее и уставилась на деревянный пол.

Данте был прав. Ей больше нельзя здесь оставаться. К черту коды. К черту ее отца. К черту все.

Хватит с нее.

Все это уже давно ее доконало. И ей нужно выбираться отсюда.

Ведь чем дольше она оставалась, тем отчетливее понимала, что ее план провалился. Ей не удалось выбросить Тристана Кейна из головы. Она чувствовала, как он все глубже и глубже вонзает в нее свои когти. И это ощущалось страшнее надвигающейся мафиозной войны.

Морана молча сидела на кровати, не сводя глаз с запертой двери, сжимала в руках телефон и ждала.

Ждала, желая убедиться, что Тристан Кейн точно лег спать, прежде чем предпринять следующий шаг. Оставаться здесь – в этой квартире, в этом городе, в этой стране – было глупо. Она не знала, что думал ее отец, верил ли он, что она с Кланом или нет, даром что выследил ее машину, но Морану уже ничто не волновало. Ни он сам, ни то, что он скрывал. Ни маленькая, полная надежд девочка, которой она была. Ни коды, которые могли или же не могли однажды обнаружить.

Она понимала, что это крайне эгоистично с ее стороны, но попросту больше не могла этим заниматься.

Морана уже воспользовалась своим тайным банковским счетом, чтобы купить себе билет в одну сторону на другой конец света, где она будет совершенно неприметна. Ей было необходимо уехать туда, подальше от этого мира, подальше от отца, от гангстерского подполья, подальше от него. Ей нужно было уехать, чтобы обрести шанс на что-то лучшее, на счастье. Может, найти кого-то, кто заставил бы ее сердце биться быстрее, а кровь пылать. Того, кто понял бы Морану в ее молчании и защищал ее, потому что сам этого хотел. Того, кто бросал бы ей вызов и относился к ней как к равной.

Морана застонала от этих мыслей. Тряхнула головой, стараясь не думать о мужчине, который спал наверху. А она не сомневалась, что он спал. Было два часа ночи, и в доме уже больше часа не слышалось ни единого звука.

Пора действовать.

Она встала, прокралась к двери как можно тише и сделала глубокий вдох. Бесшумно открыв щеколду, вышла в темную гостиную и глянула на прекрасный вид мерцающего города за роскошными окнами.

Морана почувствовала, как острая боль пронзила сердце. Было странно покидать это место с осознанием, что она в самом деле больше никогда сюда не вернется. Особенно странным это казалось потому, что она провела здесь всего две ночи. Морана не испытывала ничего подобного, когда покинула особняк, который был ей домом больше двух десятилетий. Здесь же витали воспоминания, мимолетные впечатления о мужчине, к которому она питала и в то же время не питала ненависть. Воспоминания о том, что она была не одинока.