– Так-то да, – согласился Рябцев.

– Надо бы как-нибудь выбрать время и зайти к Кочетову. Посмотреть список всех, кто был на службе у немцев. Не только полицаев.

– Максимов же рассказывал о них, – слегка удивился капитан. – Бургомистр Пашкевич, его зам Коваль…

– Все верно, но я бы просмотрел еще раз. Чтобы знать, от чего отталкиваться.

В комендатуру они попали только вечером. Во второй половине дня им пришлось отправиться на обыск: в квартире у местной жительницы организовали переделку и скупку краденых вещей. Сама хозяйка – нестарая, но потрепанная жизнью дамочка, скривив лицо, смотрела на действия оперативников. Николаю доверили писать протокол и составлять опись изъятых вещей. Когда во время обыска милиционеры извлекли из подушки золотые украшения, хозяйка заверещала тонким визгливым голосом, что это драгоценности ее матери, припрятанные на черный день, что ее оставляют без куска хлеба…

– Заткнись, дура! – неожиданно рявкнул Василий.

Женщина оборвала свой визг на полуслове и ошарашенно посмотрела на Рябцева. Оперативники тем временем упаковали изъятое и сопроводили дамочку в машину.

С этим делом провозились до вечера. Порядком уставшие и вымотанные, Коновалов и Рябцев топали в комендатуру, надеясь, что Кочетов еще будет на месте. Их надежды оправдались: подполковник сидел в своем кабинете и что-то писал.

– А, вот и наши пинкертоны, – улыбнулся он, хотя по голосу чувствовалось, что у него тоже выдался не самый легкий денек. – Как успехи на новом поприще?

– Нормально, – ответил майор. – Товарищ подполковник, нам бы посмотреть списочек всех, кто в Липене немцам служил.

– Это можно. – Кочетов встал из-за стола и достал из стоящего в углу сейфа папку. – Вот, смотрите. Сильно не торопитесь, я сегодня здесь долго буду.

Офицерам понадобилось чуть больше часа, чтобы изучить содержимое папки. Николай выписал на листок фамилии тех, кто представлял наибольший интерес в их деле.

– Все, мы закончили, – сообщил он и протянул папку подполковнику.

– Вопросы есть?

– Кто из них еще на свободе? – поинтересовался Рябцев и показал Кочетову листок. Тот посмотрел на записи.

– Пашкевича и Коваля вычеркивайте сразу. Они вместе с немцами ушли и тут пока не объявлялись. Еще можно убрать вот этих. – Офицер взял карандаш и отметил галочками несколько фамилий. – Петраков тоже ушел на запад, эти трое в Минске, ждут суда – дел за ними тоже хватает. Вот этого тоже вычеркните: он по нашему заданию работал…

После проверки Кочетова из списка осталось всего пять человек.

– Негусто, – заметил Коновалов.

– Чтобы проверить, вам хватит.

– Товарищ подполковник, еще одна просьба…

– Какая?

– Хотим в свободный день съездить в те места, откуда велись передачи.

– Не вопрос. Я дам кое-кого из ребят, они с вами съездят, покажут. Сообщите, когда сможете. А то у вас сейчас работенка напряженная. Но о задании не забывайте. Чем быстрее сыщем этих гадов, тем лучше.

На квартиру офицеры вернулись среди ночи. Хозяйка, видимо, уже спала – везде стояла абсолютная тишина. Коновалов и Рябцев и сами чувствовали, что порядком вымотались. Николай решил отложить разговор о поиске и проверке подозрительных личностей на завтра. Как говорят в народе, утро вечера мудренее. Уже засыпая, майор подумал о том, что что-то хотел спросить у Сорокиной. Возможно, что-то важное. Но мысли, похоже, тоже решили взять отдых. Поэтому, едва коснувшись головой подушки, Коновалов провалился в сон.

Рябцев снова проснулся раньше напарника. Потянувшись, он свесил ноги с кровати, затем встал и принялся одеваться. Из коридора послышались легкие шаги – хозяйка тоже была на ногах. Интересно, во сколько она встает? Одевшись, Василий выскользнул из коридора и проследовал на кухню. Сорокина была уже там, в своей неизменной шали – она кипятила воду в чайнике.

– Доброе утро, – поздоровался капитан.

– Доброе, – ответила женщина, мельком глянув в его сторону.

Ее нелюдимость и замкнутость не раздражали Рябцева. Скорее, вызывали сочувствие. Он ничего не знал из биографии женщины, но ясно видел, что ей в жизни пришлось несладко. Про себя капитан предположил, что женщина потеряла свою семью. Поэтому и живет одна, и ни с кем почти не общается. Такое можно понять. А вот майора, похоже, это настораживало – Василий не раз замечал, как тот бросал в сторону Сорокиной взгляды, в которых сквозило подозрение. Но и его тоже можно понять – работа разведчика накладывает свои отпечатки. Однако Рябцев доверял своему внутреннему чутью, которое его никогда не подводило. А оно говорило, что хозяйка квартиры – абсолютно безобидный человек. Не скрытая злодейка, а просто несчастный человек, которого не обошло стороной военное лихолетье.

– Анна Сергеевна, я хотел у вас спросить…

– Да? – Сорокина слегка повернулась.

– Я понимаю, что вопрос прозвучит глупо, но в вашей квартире случайно нет никаких мужских вещей?

Женщина замерла, медля с ответом. Василий не торопил ее.

– Есть, – сказала она. – От родственников осталось кое-что. Могу вам показать.

– Спасибо большое. Сейчас мой напарник встанет, и мы посмотрим, если вы не возражаете.

– Пожалуйста.

Капитан вернулся в комнату. Коновалов уже встал и одевался.

– Доброе утро, – поприветствовал он.

– Доброе утро, – ответил Рябцев. – Я сейчас говорил с хозяйкой. У нее тут есть мужская одежда…

– Так, – склонил голову майор.

– Нам же Шишкин сказал переодеться в цивильное. Вот я и подумал, может, у хозяйки что-то имеется.

– Это замечательно. А то я уж думал на местную барахолку податься. Пошли тогда, посмотрим, что есть.

Сорокина отперла комнату, находящуюся в конце коридора перед входной дверью. Это была крошечная клетушка, почти каморка, вероятно, приспособленная под склад ненужных вещей.

– Вот, – женщина указала на два объемных тюка, сделанных из старых простыней и лежащих один на другом в углу. – Там одежда. Если что-то подойдет, можете взять.

– Спасибо, – поблагодарил ее Николай.

Хозяйка пожала плечами и пошла в сторону кухни. Коновалов проводил ее долгим взглядом, потом повернулся к Василию.

– Ну что, посмотрим, что здесь есть.

В одном тюке оказались несколько пиджаков, рубашек и брюк. Судя по размеру, они принадлежали разным мужчинам. Второй узел, помимо мужских вещей, был набит и женскими.

– Это все от ее родственников осталось? – невольно вырвался вопрос у Николая.

– Наверно, – пожал плечами капитан.

Провозиться им пришлось долго, но все же они сумели подобрать себе вещи по размеру. Среди вещей нашлись даже три пары ботинок, но они офицерам не подошли.

– Ну, вот и прибарахлились, – удовлетворенно заметил майор, держа в руках выбранные вещи. – Пойдем, переоденемся, позавтракаем – и на службу.

В управлении Коновалов и Рябцев появились позже, чем рассчитывали. Увидев их, Шишкин обрадовался.

– А, вот и наши опоздавшие, – улыбнулся он, пожимая им руки.

– Виноваты, – извиняющимся тоном сказал майор. – Гражданские вещи подбирали.

– Да, я вижу, – проговорил старший опергруппы. – Только ботиночки не нашли, я смотрю. Но это не беда. У нас тут имеется кое-что в загашнике, можем подобрать.

– Спасибо.

– Ладно, товарищи, за работу. Этой ночью поедем брать банду.

– Уже? – оживился капитан.

– Именно. Птички напели, что бандиты сегодня все будут в сборе. Так что всех и накроем, голубчиков.

Сегодняшний день тянулся медленно, хотя ни Василий, ни Николай не могли бы сказать, что провели его за рутинной работой: они что-то писали, куда-то ходили, что-то смотрели. Попутно они успели изучить приметы и фотографии кое-кого из бандитов, которых им предстояло поймать этой ночью, – старший специально изъял из картотеки данные, чтобы ознакомить новых сотрудников. Майор отметил про себя, что новая работа медленно, но верно теряла свою непривычность. Когда солнце уже клонилось к закату, к ним подошел Шишкин.