Второй спутник планеты – Месяц был альтер эго Мамы и появлялся ночью. Услышав названия солнца и спутников, мы переглянулись.

– Понятно, откуда берут свои корни в языках нашего мира эти слова! – радостно хмыкнул Егор.

– Интересно, что еще мы позаимствовали? – озвучила общую мысль бабушка.

И она была права, со слов Нафани стало понятно, откуда пошли имена богов в нашем мире. Итак, продолжу его рассказ.

– Наш мир состоит из шести земель! – начал рассказ Нафаня.

– Ого! Земля! – тут мы хором изумились и удивленно переглянулись.

– Что— то не так? Вам это о чем— то говорит? – сбился с повествования Нафаня.

– Потом и мы расскажем свою историю. Ты не сбивайся, Нафаня, продолжай, рассказывай. Что ты имеешь в виду под землями? – попросила я.

Из витиеватого и пространного объяснения Нафани мы поняли, что местный термин планеты – земля, а планетной системы – мир. Обитаемыми были только пять земель и из описания их жителей стало понятно, что теория эволюции человека на нашей планете ни при чем. Свою внешность – цвет кожи, разный разрез глаз и физические пропорции тела – все те признаки, что объединили людей в расы, мы унаследовали от своих предков, пришедших из этого мира.

Первая земля от солнца – Шанго – находилась так сильно близко от солнца, что температура поверхности планеты делала ее необитаемым раскаленным адом, магнитные бури которого были видны даже через домашние телескопы жителей второй земли. На ней проживали высокие, крепкие люди с черным цветом кожи, и они называли свою землю – Ошун. Внешние признаки расы ошунцев были обусловлены близостью планеты к светилу, и в описании их внешности мы узнали негроидную расу Земли. Ошунцы занимались в основном добычей редких элементов и драгоценных минералов, среди них нередко встречались искусные кузнецы и ювелиры.

На третьей земле системы – Ваиирри – проживали жители с внешностью, схожей с аборигенами Австралии. Из-за высокой силы тяжести на планете, они были приземистыми, сильными, невысокого роста, среди них нередко встречались пигмеи. Ваииррийцы собирали, выращивали, занимались селекцией и адаптацией диковинных видов животного мира со всех земель системы. Они научились управлять своими питомцами, устанавливая с ними ментальную связь, и поддерживали ее на очень большие расстояния.

Четвертая земля – Шивар – населена предками представителей индоиранской расы и индейцев из нашего мира. Производственная специфика шиварийцев – это растениеводство, именно они вывели и адаптировали под особенности каждой земли большую часть специфических растений, и из нашего сада— огорода тоже. Шиварийцы в основной своей массе были вегетарианцы, что не останавливало их в селекции растений с плодами, напоминающими по вкусу и запаху колбасу или копчености. Лучшие текстильщики и модельеры планетарной системы были тоже шиварийцами.

На пятой земле – Славе, где мы и находились, проживают люди с внешностью европеоидной расы и говорящие на языке, очень схожем с древнеславянским. Именно поэтому Нафаня не сразу понял, что мы далекие потомки людей, ушедших за завесу, и ничего не знаем о прародине. Местные жители – славяне, именно так чаще всего называли себя жители, занимались межземельным судейством, купечеством и охраной планетарной системы, или, как говорили местные, этого мира. На этой земле были самые обширные водные пространства и часть жителей предпочла осваивать подводную среду – их называют атланты или моряне.

Шестая и последняя из обитаемых земель – Аматерасу – была населена аримами, внешность которых походила под описание монголоидной расы. Эта земля славилась своими врачами и учеными-теоретиками – физиками, математиками, филологами.

Седьмая, самая холодная и необитаемая планета, на которой располагались только славянские купола стражей планетарной системы, называлась Се Вера.

Пробои пространства произошли на каждой из земель. Решали проблемы, появившиеся из-за них, везде по-разному, но исследовательские экспедиции отправляли все, и некоторые были весьма многочисленные. После исследований и анализа последствий этих пробоев руководство каждой из земель постаралось прекратить контакты с источником заражения – местом, в котором постоянно менялись условия и возникали все новые и новые вирусы и бактерии, опасные для местных жителей. Одни земли заливали проход в наш мир в огромную стелу, другие создавали курганы в местах прохода, третьи помещали завесу в герметичные купола.

Из всех земель только на Славе существовал проницаемый купол, который позволял пересекать его, не нарушая пути миграции птиц и животных, отсекая только зараженных. Экспедиции, сформированные из жителей этого мира, ушедшие за завесу, назад уже не вернулись.

Повествование Нафани о мире, в котором мы оказались и откуда были родом, заняло достаточно много времени, так как не всё мы понимали с первого раза и, как могли, уточняли, да и многие слова были нам незнакомы. Все же разница в языке чувствовалась сильно.

У всей системы земель язык и письменность были общие, только у жителей каждой из них были какие-то свои особенности произношения, свой сленг. При этом каждая планета разработала свое начертание букв, свой шрифт, по которому можно было сразу узнать, на какой из земель учился человек. В нашем мире в период изоляции экспедиций после перехода, как нам кажется, сленги и шрифты выделились в самостоятельные языки.

Из рассказа Нафани стало понятно, почему люди на Земле, сильно отличающиеся друг от друга внешне, проживающие порой на разных континентах, по большей части имеют общую структуру языков.

Спохватившись, что мы так и не угостили хозяина этого дома и нашего рассказчика, мама предложила перекусить, перейти на кухню. В этот раз мы были мудрее и взяли еду с собой. Но Нафаня отказался от наших блюд, а отправил Егора с младшим домовенком, который еще не имеет своего имени, в садо-огород. Вернувшись с корзиной плодов, сын рассказал, как много интересного мы пропустили.

Младший домовенок познакомил Егора с садовиком, его звали Лесь. Это был высокий, очень тонкий в кости и внешне еще совсем молодой парень с зеленоватыми волосами и робкой улыбкой. Позже мы узнали, что волосы Леся, как у белого медведя, прозрачные, но полые внутри и собирают в свою структуру споры грибов, пыльцу цветов, микросемена почти всех видов растений садо-огорода. Весной они начинают прорастать, и шевелюра Леся становится почти зеленой, помогая таким образом переопылению растений, осенью становится желтой с красными вкраплениями, а зимой – абсолютно белой.

Сын удивлялся, почему малый народец так рад нам, ведь мы пришли без даров, ну не знали мы, что здесь так много жителей, которых не видно. И все же они были нам рады. Лесь показал удивительные свойства растений этого мира. Оказывается, наш «холодильник» – холодильник только до той поры, пока его не польешь, после полива он становится печкой, а в садо-огороде целый магазин с продуктами. Деревья вовсе не гибриды, как нам показалось вначале, просто их плоды находятся в разной стадии созревания. Егор показал в своей корзине дары нашего садо-огорода в разных стадиях спелости с одного дерева и куста, пока мы не придумали даже названия им, передать же местное название оказалось сложно, а запомнить и вовсе нереально.

Так вот, в зеленом виде плод дерева, напоминающий небольшой мячик, надо печь, и сын продемонстрировал процесс выпечки на принесенном из другой комнаты молодом, еще умещающемся в горшке цветке «холодильнике». Как нам рассказал Нафаня, эти цветы были обогревателями во время холодов, как камины. Использовать же «холодильник» в кухне мы не могли, там хранились пицца и бутерброды из дома. Полив принесенный «холодильник», при этом цветок из голубого стал красным, на ощупь оставаясь таким же теплым, коснувшись лепестка, Егор закинул плоды-мячики вовнутрь «печки». При этом, как рассказал Егору Лесь, цветок сам определяет готовность блюда и начинает переливаться с красного к голубому, а лепесток открывается, чтобы использовать цветок для повторной готовки, его опять надо полить.