– За мной не надо, – я смутилась. – Я могу подъехать сама.

– Нет, – он упрямо помотал головой. – Всё должно быть по правилам, как в лучших романтических историях.

– Тогда мне нужно поспешить, чтобы привести себя в порядок.

– И то верно.

Мы оба посмотрели на электронные часы, висящие у входа – семнадцать ноль три. С видимой неохотой начальник разомкнул объятия и слегка подтолкнул меня к двери.

Я быстро выскочила из кабинета и почти бегом устремилась к рабочему месту. Но Элеонора перехватила меня посреди коридора. Злобно сверкнув глазами, она прошипела:

– Ну что, готова к увольнению?

– Можешь не злорадничать, я всё равно найду способ задержаться тут, – хотела бы я ощутить ту же уверенность, какую продемонстрировала в голосе.

– Это какой, интересно? – она с издёвкой усмехнулась.

– Не твоё дело. Я умею бороться и карабкаться.

– Бороться, говоришь? – она засмеялась, запрокинув голову.

Я смотрела на неё и нетерпеливо считала секунды.

– Что ж, значит, тебе это очень скоро понадобится. Бороться…

Она пошла дальше, громко смеясь. И мне очень не понравился этот смех, потому что ненавистная коллега неприкрыто торжествовала, словно уже одержала надо мной верх. Неужели она что-то знает? Или собирается как-то испортить мне жизнь?

Нахмурившись и гадая, чем Элеонора могла бы мне реально насолить, я сходила за сумкой, выключила компьютер и быстро покинула работу.

От размышлений о кознях коллеги я быстро перешла к более важным мыслям. Идя к метро, я мысленно перебирала гардероб и пыталась решить, как одеться на невероятное свидание. И к великому сожалению, быстро поняла, что ни один из моих нарядов не годится для такого дорогого и помпезного места, как «Пеликан», где собирались самые богатые и влиятельные люди города. Оставалось только одно решение этой проблемы.

Я выхватила из сумки мобильный телефон.

– Никита, привет!

– Что-то случилось? – он сразу уловил в моём голосе нотки тревоги.

– Мне нужно шикарное платье. Чтоб лучше всех.

– Тогда давай встретимся в субботу, у меня как раз завоз…

– Ты не понял, мне нужно сегодня! Сейчас!

Друг помолчал немного, потом тяжело вздохнул.

– Хорошо, подъезжай, есть кое-что интересное.

Я прервала звонок и бросила телефон в сумку. В метро толпились «белые», готовящиеся к вечернему разгулу, и мне пришлось проявить чудеса виртуозного лавирования, чтобы поскорее сесть в поезд.

Всю дорогу я нервно вспоминала наши объятия и произнесённые им слова. Меня обуревало недоумение. Неужели и правда Владимир любит меня? Но почему я раньше за ним такого не замечала? Да, он всегда был воспитан, учтив, не позволял себе повышать голос и разговаривать высокомерно. Открывал передо мной дверь, не называл «инкубаторской» и «болванкой», в противовес многим другим сотрудникам, которые не упускали случая напомнить мне об искусственном происхождении. Но любовь? Неужели такое возможно?

От станции я сразу побежала к Никите. Его мастерская скрывалась в полуподвале довольно старого и ветхого здания, в котором когда-то находился дом престарелых. Открыв неприметную дверь, я нырнула в тёмный прохладный подъезд, где навечно воцарился запах кошачьей мочи. Под ногами что-то противно хрустело и поскрипывало, так что я даже скривилась. На самом деле Никита уже давно мог бы всё здесь вылизать и заставить сверкать, но жуткое состояние подъезда являлось маскировкой, чтобы отпугнуть и обмануть неугодных гостей, особенно если в их карманах лежали удостоверения городских чиновников.

Тяжёлая дверь из настоящей древесины неохотно поддалась и с громким скрипом отворилась до половины. Я скользнула в мастерскую и превратилась в слух. Никита помимо официальной портновской деятельности занимался ещё и контрабандой одежды «белых», а за это его по головке гладить никто не собирался, поэтому я могла тут наткнуться не только на него самого, но и на наряд полиции.

– Здравствуйте, я по поводу складного велосипеда! – громко сказала я.

– Я один, проходи, – отозвался друг из дальней комнаты, откуда в коридор лился яркий свет.

Никита сидел возле раскройного стола и, шевеля мохнатыми чёрными бровями, с неудовольствием смотрел на неудачно отрезанный кусок светло-синей ткани. Вскинул глаза и тепло улыбнулся.

– Так что у тебя приключилось?

– У меня сегодня очень важное… мероприятие, – я порывисто подошла к нему и обняла за плечи.

От него приятно пахло дорогим краденым парфюмом и почему-то соевыми котлетками. Он сначала чуть напрягся, а затем тоже обхватил меня рукой.

– Насколько важное?

– Самое важное в жизни, похоже.

Мы встретились взглядами.

– Во что ты вляпалась? – Никита чуть прищурился, словно хотел прочитать мысли.

– Один человек признался мне в любви и пригласил на свидание.

– А-а, – он засмеялся. – Всего-то, а страху нагнала. У тебя ж полно одежды на такой случай.

– Нет, – я чуть прикусила нижнюю губу. – Мне нужно самое потрясающее и сногсшибательное платье, какое только есть на свете! Чтобы я затмила всех и каждого, и чтобы все остальные женщины казались страшилищами рядом со мной!

– Они и так страшилища рядом с тобой, – без ложной лести проворчал он, наморщив лоб. – Ну давай посмотрим.

Страшный доисторический платяной шкаф в углу мастерской давно просился в топку, но я знала, что в нём скрывается самое большое сокровище, которым обладал друг. За громоздкими дверями обнаружились металлические, которые не взломало бы и прямое попадание артиллерийского снаряда. Никита бегло ввёл шифр (я демонстративно отвернулась), электронный замок сообщил об открытии коротким мелодичным сигналом.

– Давай-ка посмотрим, – он взялся за подбородок, разглядывая содержимое сейфа, а я зачарованно уставилась на дорогие редкие ткани. – Голубое под глаза? – посмотрел на меня. – Нет, не то. Может, персиковый?

– Я должна блистать и сверкать.

– Ну тогда только один вариант, – друг засунул руку в глубь и вытащил на свет невероятное творение дорогого ателье для «белых».

Я аж задохнулась от восторга – гладкая ткань сверкала и переливалась словно жидкое расплавленное золото.

– Ну как? – Никита остался доволен произведённым эффектом.

– Беру! – я протянула руки.

– Четыре тысячи.

Сумма равнялась четырём моим зарплатам. Баснословно дорого. Но я была готова пойти на что угодно ради достижения цели.

– Половину сейчас, остальное частями за четыре месяца, – с ходу предложила я, умалчивая о том, что уже через месяц останусь без большой зарплаты. На самом деле в глубине души я всё ещё верила, что у меня всё получится.

– Грабишь меня средь бела дня, – вздохнул он. – Пользуешься тем, что я тебя люблю как сестру.

– Ты же знаешь, что я всё заплачу. Не в первый же раз.

Никита вздохнул.

– Раздевайся.

Я быстро скинула костюм. Он с сомнением посмотрел на моё нижнее бельё.

– Тут нужны тонкие трусы и бюстгальтер без бретелек, потому что ткань очень тонкая, а плечи будут открытыми. Меряй пока.

Я с трепетом приняла почти невесомое платье и принялась очень осторожно облачаться в него, боясь, что могу ненароком порвать ткань.

– Смелее! – скомандовал Никита, роясь в ящике с женским бельём. – Это усиленный паучий шёлк, ты его и ножом не разрежешь при всём желании. Не мнётся и не горит.

Длинное зауженное платье так красиво облегало фигуру, что я зачарованно уставилась на отражение. Тело словно облили искрящейся золотой краской, выгодно подчёркивающей грудь и бёдра.

– Вот! – друг выпрямился и показал бельё. – Это ещё триста.

– Согласна.

– И тут никак без хорошей обуви.

Золотые лодочки на высоком каблуке как нельзя лучше завершили ансамбль. Я надела их и прошлась по мастерской.

– Он будет сражён наповал, – Никита казался довольным своей работой. – Кстати, а кто он? Способен ли работяга оценить такую жертву?

Мы снова встретились взглядами. Когда до друга дошло, он побледнел.