Все это, конечно, неплохо, но – не для меня. Поэтому, как только начались осторожные беседы, я тут же предпочла расстаться со своим сладким любовником. По-хорошему, без взаимных обид – но сразу и бесповоротно. Хотя, честно говоря, некоторое время я еще вспоминала про Виталика. Особенно почему-то не выходили из памяти его сладкие, пахнущие клубничной карамелью губы. Или мне только так казалось?

Мы действительно не встречались двадцать месяцев, хотя я слышала от кого-то, что Виталий женился, дела с бизнесом у него тоже вроде бы идут неплохо. А тут вдруг раз – и встреча. Новогодний сюрприз.

Идет Виталий по проспекту, размахивает пакетом с какой-то коробкой конфет, спешит… Но, увидев меня, первым остановился, даже руки слегка раскинул по привычке… Нет уж, нет уж, придется тебе их убрать.

Признаться, мне очень не хотелось останавливаться и вести никому не нужные разговоры типа: «Как дела?», «Как жена?», «Как работа?», «Понятно, у меня тоже пока ничего», «Что надо – звони», «Пока…». Зачем тратить время зря, а заодно и портить самой себе настроение? Ну, было что-то хорошее – и слава богу, пусть себе было… Пусть уж лучше так и останутся в памяти сумасшедшая шоколадная гора и сладкие губы, чем вот это отчужденный, осунувшийся лицом Виталик, в котором я с большим трудом узнавала того, кому не так давно бросалась в дверях на шею.

Виталий действительно как-то чересчур изменился, и не в лучшую сторону. Весь его вид, напряженное выражение лица, испуганный взгляд невольно бросались в глаза на фоне беспечной, совсем уже праздничной по настроению городской толпы. Случилось у него что-то? Неужто семейная жизнь так доконала? Может, напомнить, как однажды мы всю ночь по различным рецептам готовили горячий шоколад, который тут же пробовали в постели – и этой затеи хватило до раннего утра? Кажется, тогда я где-то вычитала, что горячий шоколад в давние времена считался стимулятором сексуальной энергии, и мы решили на практике устроить проверку этой теории.

Или Виталик воспримет это как приглашение к продолжению романа, которое теперь уже никому не нужно?

– Ну как дела? – спросила я Виталика привычной скороговоркой, как и полагается случайному знакомому.

– Дела? Ну как сказать, – невесело промямлил Виталий. – А у тебя самой?

Он облизнул губы, которые показались мне какими-то землистыми, невкусными даже на вид. Да и веселые серые глаза моего Виталика с пушистыми, как у девочки, ресницами тоже были сейчас водянистыми, никакими. Непонятно, что с человеком сделали? Такое ощущение, будто он только что вырвался из застенков гестапо.

– Отлично. Смотри, какая погодка, снежок! – ответила я нарочито весело, приплясывая на месте. Но ведь и правда – все отлично, скоро Новый год, я вот, как Снегурочка, иду домой с полной сумкой подарков.

Мы стояли с Виталием в центре тарасовского «Арбата», и в витрине магазина «Часы» мне было приятно наблюдать свою короткую шубку, длинные ноги в белых колготках, белый берет на голове. Что-то и впрямь было сказочное в моем облике, праздничное – я даже чувствовала, как оживает, веселеет на глазах лицо Виталия и как останавливают на мне взгляды проходящие мимо мужчины.

– Смотри, какая ты… – почти что с завистью хрипло сказал Виталий.

– Какая?

– Да веселая…

– А чего мне грустить?

– Это хорошо, когда нечего, – вздохнул Виталий теперь вовсе уж многозначительно.

– Что-нибудь случилось? – спросила я его напрямую.

– Да так, – ответил он и вдруг что-то вспомнил, вопросительно уставился мне в лицо. – Слушай, а ты сейчас работаешь?

– Сейчас – нет. Сейчас я как раз гуляю, – засмеялась я, подмигивая в ответ дядьке с седыми усами, интеллигентной бородкой и в посеребренной снегом шапке, проходившему мимо. Этакий городской вариант Деда Мороза, спешащий с какой-нибудь университетской кафедры.

– Да нет, я серьезно. Я имею в виду… ты ведь была частным детективом. Ну, тогда… Помнишь?

«Еще бы мне не помнить, какой сладкий ты был леденец!» – подумала я, невольно возвращаясь в то время. Еще бы…

– Работаю, конечно, – ответила сдержанно. – А что, у тебя какое-то дело?

– Как бы это сказать… Не то чтобы дело… Но, в общем, проблемы, – опять как-то замялся Виталий.

Хоть морозец был и не слишком сильным, но, если стоять на одном месте, даже переминаясь с ноги на ногу, он так и норовил запустить свои руки под короткую шубку, негодник.

– Знаешь что, так стоять холодно. Пойдем посидим где-нибудь и поговорим спокойно. За чашечкой кофе, – предложила я Виталию. – Глядишь, я и сгожусь тебе на что-нибудь.

– Да ты чего. Я все время про тебя вспоминал, – почему-то застеснялся Виталий. – Ты же сама тогда первая от меня сбежала.

Виталий заметно приободрился и стал оглядываться на двери проспектовских кафешек, прикидывая, куда бы нам лучше податься. В этот воскресный зимний день везде было полно народа и очереди за пирожными были подлиннее, чем в иные времена за хлебом.

– Я знаю одно место, – объявил наконец Виталий и повел меня куда-то через арку, заводя в какой-то подъезд.

– Домой, что ли? – удивилась я.

– Да нет, домой нельзя. Ты извини, я бы пригласил…

– Ясно, жена заругает, – не удержалась я, чтоб не поддеть его.

– Да нет. Мы разошлись. Два месяца назад. Дома отец болеет.

– Быстро, однако, разошлись.

– А чего там? И так бывает. Я ж не виноват, что она дура. Но речь не об этом. Здесь у меня дружок живет. Тут у него вроде частного… отеля, – пояснил Виталий.

– Ты хотел сказать – борделя? – поняла я.

– А что такого? Самый центр, место бойкое. Но сейчас не до того. Здесь просто можно посидеть нормально, – смешался Виталик и совсем как прежде улыбнулся светло и ясно. – Не боишься?

– Я? Ты путаешь меня с кем-то. Знаешь, что с тобой будет, если начнешь приставать? Смотри. – И неожиданно для спутника я продемонстрировала приемчик карате, повалив Виталика в снег и усаживаясь на него верхом.

Виталик картинно лежал в сугробе – на его черных бровях и пушистых ресницах искрились снежинки, похожие на сахарную пудру. Ах, как он был похож на прежнего моего мальчика, еще не пришибленного житейскими проблемами.

Виталик попытался освободиться и тоже повалить меня в снег, у него получилось даже натереть мне снегом щеки. Честное слово, мы как дети дурачились в незнакомом дворе до тех пор, пока не принялась стучать в окно живущая на первом этаже бдительная бабулька.

– А ну-ка отпусти ее, а то милицию вызову! – прокричала она в форточку. – Повадились среди белого дня девок ломать… Смотри, я щас к телефону иду…

Но мы уже и так набесились вволю и теперь, раскрасневшиеся после схватки, пошли дальше своей дорогой.

Человек по имени Вахтанг, открывший дверь своего «отеля», с завистью поглядел на наши румяные физиономии.

– Ты зачем не предупредил? – по-свойски спросил он Виталика, и я поняла, что мой друг частый гость в этом заведении.

– Да мы так, на кухне только посидим посекретничаем, – сказал Виталий, снимая мою заснеженную шубку. – Погреемся немного.

– Греться не так надо, – философски заметил Вахтанг. – Тут уже… греются одни… В дальней комнате.

Я с интересом огляделась по сторонам. Наверное, когда-то квартира Вахтанга представляла собой огромную грязную коммуналку – еще стоя на пороге, я насчитала пять дверей, ведущих из просторного коридора в комнаты. Но теперь квартира была отделана по последнему писку моды: дорогие импортные обои, сногсшибательные светильники и ковры.

– Вот тут я и живу. Адын. Савсем адын, – поймал мой взгляд Вахтанг, немолодой, но сохраняющий былую статность грузин с орлиным носом, но, увы, вываливающимся из-под ремня объемистым животом любителя хорошего застолья.

Кухня здесь тоже была огромной, видимо, переделанной из комнаты, потому что в ней свободно помещались большой круглый стол, три высоких холодильника с пристроенными сверху морозильными камерами, пара печей СВЧ. В углу на отдельном столике я увидела электрошашлычницу, в которой аппетитно жарились куски мяса.