План был. И план, по мнению Сашки, беспроигрышный. Времена сейчас чуть менее куртуазные, чем при Александре и уж, тем более, при «бабке». И если в гвардейском полку станет известно, что барона этого д’Антеса использует как женщину бельгийский посол и приёмный якобы отец, то очень сомнительно, что он останется в России, а скорее всего его прибьют сами гвардейцы. Они же ему руку пожимали. Обнимались, встретившись. Бр-р. Фу.

И вот теперь после первой же «вечеринки» Анька приобрела такую известность, что разговор пойдёт уже не о салонах, а приёме у императора. Двое «поклонников» её точно дверь к нему ногой отворяют.

Анька под допросом с пристрастием поплыла. Да, это она изготавливала отвары, которые помогли при холере. Но это бы ладно. Там такая фраза прозвучала. Выучил на свою голову.

— Холеру передают маленькие животные такие. Мельче вшей и блох. Они в воде живут. Воду надо кипятить, тогда они сварятся. А когда человек поносничает, то эти животные в нём размножившие попадают опять в воду, а если руки не мыть с мылом или спиртом, то и от человека к человеку передаётся.

— Глупости вы, фроляйн, говорите! — взревел немчик.

— Есть такой учёный — Левенгук. Взгляните на фекалии или воду с ними в его мелкоскоп и сами убедитесь.

— Да, я доктор медицины!

— А я лечить умею.

— Как же вы больных лечили? Слышал я, доктора в Туле вас не признали!

— А плевать мне на таких докторов, мы с Сашкой лучше их знаем, как лечить! По Гиппократу нужно лечить. Что с фекалиями из организма выводится, герр доктор?

— Ну мокроты…

— Вывод сделай, докторус. Значит, нужно обильное питьё. Для восполнения мокрот. А с мокротами соли из организма выводятся. Значит, нужно солёное питьё. И отвары, что жар снимают и желудок успокаивают и закрепляют. И нельзя ни кровь пускать, ни рвотное давать, ни уксусом никаким обтирать. Организм ослаблен, и его поддерживать надо, а не издеваться над ним. Потому и смертность большая, что не лечили, а калечили. А как пойдёт на поправку больной, то нужно сладкое питьё ему давать. Оно поддерживает силы в человеке. И ни в коем случае мясные бульоны. На переваривание мяса организм силы тратит, а их и так мало.

— Хм… — немец перестал рычать и задумался.

— Помогло же! — добила его Анька.

Говорили на смеси русского и немецкого, и настолько жарким, и интересным вышел спор, что все вокруг замерли и сидели с открытыми ртами.

— Левенгук? Я слышал… — немец гитлерообразный подёргал себя за подбородок, потом за лопоухое немецкое ухо. — Я напишу коллегам в Нидерланды.

— Постойте, господа, — растолкал всех и пробился к Аньке Виельгорский, — Выходит, что если бы во всей Росси лечили так, как Анна Тимофеевна и этот князь Болоховский, то почти не было смертей и бунтов в стране⁈

— Вы же слышали, Михаил Юрьевич, что наше успешное лечение даже доктора в Туле не признали. А по всей России? Сколько там уверенных в себе Мандтов Мартын Мартыновичей? — всё ещё не могла успокоиться кикимора.

— Вы, фроляйн, очень необычная купчиха. Я завтра же расскажу о вас императору. Может вы и чахотку умеете лечить? — хитрый гад немецкий за бесплатно сейчас озолотиться хочет. Уже, наверное, озолотится. Холеру сто лет не могли победить. Но Аньку несло.

— Там тоже звери мелкие. Они неубиваемы пока. Но есть методы консервации болезни. Крым. Южное побережье. Кумыс и богатое мясом питание. Есть отвары лёгочные, сами по себе они не помогут, но вместе с остальным пойдут на пользу. Ещё Сашка рассказывал, что моль пчелиная помогает. Но как её приготовить не знаю, — Анька наконец опомнилась и глянула виновато на дархана Дондука. Тот качал головой и перебирал чётки.

Событие пятьдесят третье

Тяжело найти попутчика в Рай! — Постоянно приходится спорить, с ним, о правильности направления.

Федор Радецкий

На этом эпический вечер не закончился.

— Мартын Мартынович, скажите же нам, что бы было, если бы то, что делали госпожа Серёгина и неизвестный нам князь Болоховский, использовали доктора по всей стране? — а видно, что Виельгорский на своём умеет настоять.

— Я не знаю. Нужно найти больных и попробовать их лечить этими методами, и если будет положительный эффект, то учить этим методам других докторов.

— У меня сестра и брат умерли, тысячи людей погибли в стране, потому что доктора в Туле вместо того, чтобы учиться и помогать Анне Тимофеевне и князю Болоховскому они приняли это в штыки и не дали ему распространить свой метод на всю Россию. Они преступники и должны быть осуждены и отправлены на каторгу. Они виноваты в смерти моих родственников и тысяч, а то и миллионов людей во всей России.

— Вы слишком многого хотите от людей, Михаил Юрьевич. Люди всегда склонны к заблуждениям и к отстаиванию своих заблуждений. Они учились в университетах эти врачи. Их там учили именно этим методам лечения. Они делали своё дело. Мы с Сашей, с князем Болоховским, на них не обижаемся.

— Да, вы философ Анечка. А этот ваш Саша, он же князь Александр Сергеевич Болоховский, великий учёный. Он создал лучшую в мире азбуку, и книги для чтения. Я перевожу с английского детские книжки, и им очень далеко до книг князя Болоховского. Какой университет он заканчивал? — Остановила перепалку хозяйка дома.

— Никакого. Он учился по книгам.

— Удивительно.

— А вы заметили, господа, что наш гость — дархан Дондук всё время молчит? — вдруг вырос перед Сашкой Пушкин.

— Дархан, а вы знаете князя Болоховского? — переключилась на Сашку Софья Сергеевна.

— Моя знать. Моя друг. Моя хотит домой. Усталя. Долгая дня. Усталя, — Сашка старался говорить всё это с каменным лицом.

— Как к вам обращаться дархан? — не отстал от него Солнце русской поэзии.

— Так обращаться. Дархан обращаться. Дондук обращаться.

— Дархан Дондук нам нужно провести ещё партию в шахматы. Я должен отыграться, — Пушкин точно на обезьяну похож. Маленький. Лоб, челюсти. Руками машет.

— Чиего ставитя? Два стих про война, я два стих про война. Как напишешь новыя приходи или зови. Я тоже писать. Потом играть, потом читать.

— Александр Сергеевич, а ведь это вызов! — Глинка хлопнул Пушкина по плечу. — Соглашайся. На такой поединок можно половину Петербурга собрать.

— Я этим займусь, господа! — воскликнула княгиня. От пыла на ней даже чепец набок сбился. Не бабка, а гусар настоящий.

Тут ведь повезло. Все собираться начали, кто своего кучера велел растолкать и запрягать, кто отправил слугу позвать извозчика, а им с Анькой никуда ехать не надо. Повезло. Особняк князей Мещерских находится на той же Грязной улице, через три дома от их съёмных покоев. На улице хорошо. Снег идёт. Не так чтобы валит стеной, но крупные белые снежинки летят и летят и почти ветра нет, такой новогодний вечер. Они с Анькой даже умышленно прошли мимо 14 дома чуть дальше, а потом повернули и… опять прошли мимо. Замечательная погода. Прям не хочется в дом заходить. Ещё бы мимо возки всякие не ездили почти непрерывной вереницей и вообще идиллия. Сашка задумался. А сколько нужно возков с продовольствием чтобы прокормить почти полумиллионный город.

Когда в армии Сашка служил, то норма или суточный паёк солдата составлял 2,27 кг/сутки (общевойсковой паек). Ну, в царской армии поменьше. Пусть будет полтора кило. Столько же возьмём на штатских. И на полмиллиона человек. Умножаем. Получится 750000 кило. Если возят обычными санями или телегами, то не больше 450 кг утянет лошадка. Разделим эти тонны на 450 и получим почти 1700 повозок продовольствия каждый день.

Не мало. А дрова? А воду? И всякие разные материи и свечи. И навоз вывозить надо. Тоже сотнями тонн. Не простое мероприятие сейчас обеспечить снабжение такого города. Читал Кох, что Крымскую войну проиграли из-за невозможности снабжать армию. Ворогам на кораблях проще, чем нам через всю страну и безжизненные степи.