На что я чуть резковато ответила:

- Твоего согласия я не спрашиваю. Приказ есть? Есть. Выполнять. А чтобы не было риска, думай, как его предупредить и нивелировать.

И отправилась на знакомство с новым, только утром выловленным в море народом.

- Наша группа? Была большая – в ней до этого идиотского похода насчитывалось семьдесят два человека. Но со страшным гендерным перекосом – нас, женщин, всего девять, включая бешеную Иргу, а мужчин шестьдесят три, - продолжает недавно начатую мною беседу старшая, и похоже что довольно умная женщина, - а у них, голодных жеребцов, желание потрахаться проснулось уже на седьмой день пребывания на Островах, когда уже мы все успешно и быстро объединились. И ноги приходилось раздвигать практически всем. И нам с юнной Христианной, и тем шести старшим, что остались на нашем острове, который мы назвали Гронхольм. А ведь им лет по многу - самой младшей пятьдесят три, а старшей пятьдесят девять, но самцы разницы не делали ни кому. Конечно же, вначале больше всех доставалось Христ, но наш Глава поделил всех женщин поровну, составив поименный график – кто, когда, и кого обслуживает. А Вантарс, которая Ирада, никому вообще не давала, и лесбис не признавала – и как сама сбрасывала напряжение, я даже не представляю. Хорошо хоть в том кошмаре мы не забеременели. Девочке родители поставили спираль ещё два года назад, перед самым поступлением, здраво рассудив, что трахаться она по любому будет, а так хоть без последствий. В виде ребенка. А я сменила свою буквально два месяца назад, поставив самую хорошую и с огромны сроком гарантии. Старшему же поколению было все равно, у них всех уже давно наступил климакс.

- И как часто?...

- Давать? Всем поровну – восемь раз в сутки, да и еще по проклятому графику, чтобы им не надоедало одну и ту постоянно иметь.

- Но как же вы, женщины, могли на такое согласится?

- Да все дало это извращенное воспитание современных поколений, пришедшее из Америки. Гуманизм, либерализм, демократия в конце концов, да и мы ведь воспитывались на принципе – личная свобода и доступность, раскрепощенность – вот именно это и есть самые главные общеевропейские ценности.

- Ну, вы там у себя, в Европе, совсем скатились до скотского состояния.

- Ага! Как в дальнейшем тут мы поняли, до полного разложения старых понятий мы вполне успешно дошли. К тому же, у нас, женщин, вскорости сработало усилившееся либидо, и уже сами не отказывались от сладкого, хоть и не очень желанного. Мне этих трех недель хватит помнить многие годы. Хотя, честно говоря, оторвалась с голоду отлично – у меня после того как муж ушел, партнеты в постели бывали очень редко. Так как основная работа не очень способствовала знакомству - а тем более для нормального, долгого по срокам отношений интима. И окружающий тогда контингент для этого ну никак не подходил. Практически все – одни женщины, за любого появившегося на горизонте офиса мужчину доходило у них чуть не до драк. А вот позаниматься лесби не отказывался никто, совершенно – от восемнадцати-двадцати-двадцати пяти летних лаборанток до пятидесяти-шестидесяти летних профессорш и докториц наук. Все мы этим делом грешили.

- А кто же вы по специальности? Что вокруг такие страсти горели?

- Ботаник, кандидат наук, основную часть своего рабочего времени провела в лаборатории и опытных оранжереях. И, как вы понимаете, мужчины возится с цветочками и травками с разными растениями не сильно стремятся.

- Понятно! Феминизация рулит?

- Вот именно.

- Лу, так зачем вы шли к нам ночью? Никто из спасшихся о целях этого похода так и не признался. Ни вы с Христианн, ни ваши испуганные и шокированные произошедшим в море спутники?

Лу Обрег, шведка, тридцать два года, ботаник. Научный работник и опытный селекционер, была в постоянном штате Стокгольмского университета. Ей часто приходилось преподавать, хотя она и не имела именно этой специализации, но было много личных знаний, которые было разрешено передавать студентам.

- Однажды в интернете мне попалась статья о России семнадцатого – восемнадцатого веков. Там было упомянуто интересное выражение Поход зазипунами, с расшифровкой этого понятия. Но если в то время это значило сходить к соседям войной за продуктами да рабами, то мы сегодня шли, если официально, только за женщинами.

- Не поняла?

- Четыре дня назад, в полночь, небо на горизонте расцвело массой салютов и фейерверков. Нас, кто это видел, было много, а видели все женщины, заканчивая в эту ночь выполнять на спине свои обязанности, ведь начинался дождь, и мы быстро сбежали под крышу. Следующим утром троица самых активных и опасных – это Ирада, женщина со змеиным взглядом, и самые страшные, Пекки и Гёсста, забрав на стоянке свой самодельный тримаран, ушли на целый день. Вернувшись уже ночью, пришли все трое к нашему Главе с объяснениями о причине своего такого поступка. А так как я была невдалеке занята поздней работой, то и услышала практически весь их разговор. Вантарс настаивала на поисках группы, которая так ярко о себе заявила, напирая на то, что там:

- Во-первых, может быть излишек женщин, и их можно будет уговорить на переселение к нам, не предупреждая естественно о будущем.

- Во-вторых, если они слабы, и жилья там много, сможем уже мы туда перебраться, и создать большую группу, постепенно или сразу подмяв их под себя. И даже то, что мы за один день не смогли их найти – не показатель их скрытности или опытности. Просто нам не хватило на это времени. И с утра мы уйдем снова – такой шанс упускать было бы очень глупо.

Он вначале некоторое время сопротивлялся, но потом дал свое согласие. А на следующее утро они опять ушли в поиск. Вернувшись уже к вечеру, все трое были в эйфории, рассказывая – какой там огромный остров, большой с удобствами дом, практически нет мужчин, и очень много молодых женщин, разливаясь при этом соловьями.

После того отчета очень долго шли уговоры основной массы наших мужчин – хоть им и хотелось иметь под боком нашего пола как можно больше, но идти за ними желания особого никто не проявлял. Пока вчера перед вечером, Пекки и Гёсста не отлупили пятерых самых инертных, и колесо подготовки завершилось. И только уже на подходе к цели Ханссен отдал приказ – местных мужчин по возможности в плен не брать, а всех женщин аккуратно вязать. Оказывается, мы не зная этого, но уже шли на переселение. При том – принудительное. Наши два спутника, сидя на веслах, только и сделали, что переглянулись. Но потом начался кошмар с пробитыми на скалах лодками, внезапным и неожиданным нападением акул, закончившийся для меня благополучно тем, что успела выбраться из воды на сухую скалу. А дальше уже ваши бойцы нас всех собрали в свою лодку.

- А сколько же у вас было оружия, что собирались захватывать чужой остров?

- Мало. Очень мало. Мой травмат можно не брать во внимание, это не оружие. Два пистолета, револьвер, три разных винтовки у охотников-финнов, и дробовик у литовского полицейского.

- И больше ничего? А где то, что у вас было с собой?

- А зачем больше? Они же собирались подмять под себя остров без стрельбы! Где? Просто утонуло. Вместе с погибшими стрелками – оно все было в наших четырех лодках. И ни одного вооруженного не спаслось.

- А на вашем Гронхольме сколько его осталось?

- У Главы шокер, и больше ничего.

- Кошмар. Ну вы и безумцы. И ещё вопрос – почему вы так неплохо говорите на нашем великом и могучем?

- Вначале училась с русскими на потоке, потом полезная литература была только на нем, а в конце концов последние три года у нас в оранжереях постоянно стажировались студенты из России. Вот и пришлось выучить.

- А остальные ваши спутники? Может быть они и не поняли ничего без переводчика?

- Почему? Знают его. По крайней мере жители Прибалтики свободно говорят, а их нас, скандинавов, хуже всех его знает только Микко. Но и он, хоть и коряво, но всеже довольно таки неплохо может с вами разговаривать.