– Милый, мы не хотели тебе рассказывать всю правду. Отец очень переживает за тебя, за нас. – говорит она своим милым, нежным, мягким голосом.
– Переживает? За нас? Да он вообще не должен жить! И меня не должно быть! У таких как он, не должно быть детей! У него ничего не должно быть! Ты понимаешь это? – ору я, держась за голову. Я первый раз в жизни повысил голос на свою маму, меня сразу кольнуло в сердце. Вина, будь она не ладна.
– Перестань так говорить. У любого человека, есть право совершать ошибки, пусть они горькие и не справедливые, жестокие. Это его крест и ему жить с ним. Мы не имеем право судить его. Это его путь и он должен его пройти. Он тоже человек и имеет право быть любимым. Ты наше чудо. Ты украсил нашу жизнь яркими красками. Я люблю тебя, больше жизни, и твой отец тоже тебя любит. – старается успокоить меня.
– Мама очнись, он заключенный и сидит за убийство людей. Он не человек, он животное. О какой любви ты говоришь? Какую жизнь вы мне дали? – мой голос дрожит, я еле произношу слова. Голова кипит от всего этого.
– Сынок, ты не в ответе за грехи отца, он сам расплачивается за них. Я подарила ему любовь, это мой выбор, и жизнь подарила нам тебя. Ты вырос замечательным, умным, серьезным молодым человеком. Мы очень тобой гордимся. – она протягивает руки, чтобы обнять меня, но я резко отстраняюсь от нее и хлопнув дверью бегу на улицу. Ярость, злость застилают мне глаза. Слезы рекой катятся по щекам. Обида, жжет мое сердце. Я бегу, не видя дороги, бегу так быстро, что сердце рвется из груди и дыхания не хватает. Бегу, не зная куда. Мысли, поток нескончаемых мыслей в голове, ее разрывает, душу тоже. Они врали, предали меня. Мама врала, зная кто мой отец. Зачем я достал эту чертову коробку? Я порождение самого дьявола, монстра, животного. Меня не должно было быть. Руки сами лезут в карман за телефоном, пальцы набирают режим работы тюрьмы. Посещения до 17.00. Успеваю. Беру попутку, плачу по двойному тарифу.
Тюрьма. Куча охраны с винтовками. На вышке, по периметру, автоматы, бронежилеты. Тишина, только лай собак. Колючая проволока. Досмотр, дело неприятное.
– Ваше имя? – спрашивает строгим голосом огромный мужик в окошке.
– Алекс Финчер. – отвечаю я.
– К кому идете? – вот это поворот. Я не знаю его имени. Убежал из дома и имя его не спросил. Да вообще толком ничего не узнал. Кто он?
– Але, пацан, очнись! – крич недовольно мужик.
Отхожу в сторону и набираю номер мамы, один вопрос «Как его имя?». Снова подхожу к окошку и произношу:
– Я к Дэвиду Финчеру. – черт, она даже его фамилию мне дала. Опять обида, и злость окутывают меня. Распространяя свой яд по моим венам.
– У него стоит запрет на посещение. – отвечает мужик.
– Пожалуйста, пропустите меня, мне нужно с ним поговорить. – отвечаю я.
– Тебе здесь, что дом свиданий что ли? Сказано, запрет на посещения. – орет мужик. Я вжался, съежился, не был готов, к тому, что мужик будет орать.
– Пожалуйста, это очень важно. – мямлю я.
– Да ладно, тебе Фич, не ори, пропусти мальца. Пусть посмотрит. Глядишь, больше не появится.
– А если, что случится, ты отвечать будешь? – опять заорал Фич.
– Мы его наручниками пристегнем, все нормально будет. Кругом камеры. Да и Дэвид не из буйных. Видишь как пацан волнуется, пропусти, может действительно, что-то важное. Давно его никто не навещал. – говорит напарник.
– А потом мне начальство голову открутит, не тебе. – возмущается Фич и смотрит на меня. – Ладно, проходи, комната номер 6.
Длинный коридор и куча камер. Комната номер 6 большая, стол посередине, две скамьи напротив друг друга. Окно с решеткой и больше ничего. Только маленькая лампочка на потолке. Тишина, давящая, тяжелая, вязкая. Голова кругом от всех мыслей, руки дрожат. Что говорить? Какие вопросы задавать? Гугл выдал, что он застрелил 12 человек из охотничьей винтовки. Двое охранников открывают дверь, а третий заводит в комнату довольно-таки симпатичного мужчину в оранжевом комбинезоне, наручники на запястьях. Высокий, широкоплечий, подтянутый, шикарные мышцы на руках, кубики пресса точно под комбезом. Каштановые волосы, густые и пышные, голубые глаза, легкая щетина на лице. Я точная копия. Не могу отвезти взгляд от его накачанных рук, они выпирают из рукавов. Охранники скрываются, оставляя нас наедине.
– Ты я смотрю, время зря не теряешь? Качаешься. Есть время привести себя в форму. – желчь плещется из моего рта, сжимаю кулаки под столом. Ехидная ухмылка на моем лице, глаза не отрываются от его лица. А внутри меня все кипит от ярости, просто пожар, кажется, даже дым из ушей валит. Боль, злость, зависть. Все кипит, бурлит. Почему зависть? Классно выглядит, отвечаю сам себе, даже морщин нет и седины на волосах. Уделает любого молодого парня.
– Чем еще заниматься, когда сидишь вечность? Чего пришел? Ведь сказано же, запрет на посещения.
Он что не узнал меня?
– Тебя увидеть захотелось. В глаза тебе посмотреть. Как живешь? Как дышишь? Покойники по ночам не снятся? Не пугают? – язвлю я. Желчь, сплошная желчь.
– Я мать не научила тебя, что грубить старшим плохо? И вообще, как тебя родители сюда пустили? – даже глазом не моргнул, на мою грубость.
– Мать? Ты решил маму вспомнить? Она хорошо, работает сутками, чтоб нас двоих прокормить. И деньги на учебу в универе отложить. А раньше, да тяжко было. Соседи помогали, но ничего справились, папочка. – опять язвительная ухмылка на моем лице. Кулаки под столом, я готов броситься на него и разорвать, но думаю, он разорвет меня первым.
Он наклоняется ко мне так близко, что я чувствую его запах. Глаза просверливают во мне дырку.
– Какого, хрена, ты здесь забыл? – рычит он, оголяя свои белые зубы. – Я же четко дал понять, чтоб она ничего тебе не рассказывала. Ты понимаешь, что ты сейчас сделал? Мне плевать на твои язвительные словечки, я давно уже на них не обращаю внимание. Это мой путь, моя жизнь и ты не в ответе за мои ошибки и грехи. Это моя ноша, мой тяжкий груз, и гнить мне здесь с этим всю жизнь. Но я не позволю тебе портить свою. Сейчас же выметайся от сюда, и чтоб больше духу твоего здесь не было. Ты подвергаешь себя и свою маму опасности. Если хоть одна душа узнает, что у меня есть сын, на вас начнется охота. Ты это понимаешь? – прямо глядя в мои глаза произносит он.
– Раньше об этом думать надо было, когда с моей мамой трахался – стараюсь каждое слово произносить четко и прямо ему в лицо, но от этих грубых слов меня тошнит. Я никогда их не произносил раньше.
– Ты мой сын, и я не стану бить твою морду, не отвечу на твою желчь, злобой. Вымещай ее на мне, я заслужил, но никогда не смей произносить таких слов, про свою мать. Не приплетай ее сюда. Ты мужчина, должен защищать ее, оберегать. Она твоя семья, и другой у тебя не будет.
– Зачем ты это сделал? Почему? – ору я, сжимая кулаки.
– Зачем, почему уже не важно. Что сделано, то сделано. Назад не повернуть, не перемотать. Терзать себя нет смысла. Нужно только принять это, осознать, что твои поступки и дела, навсегда останутся с тобой. Прошлое не изменить, но возможно изменить настоящее. Ведь зачем-то мне дали второй шанс? Я все это давно принял и осознал. Главное не твори глупостей, не повторяй мою судьбу. Гормоны, кровь кипит, считаешь себя взрослым и всемогущим. А на деле болван малолетний, сопляк. Не совершай моих ошибок. – говорит спокойно отец. Его руки тянутся ко мне. Я не даю ему этого шанса, отодвигаюсь. – Окончил школу?
– Последний год остался, а дальше колледж или универ, не решил еще. – вроде прихожу в норму, успокаиваюсь.
– Обязательно получи высшее образование. Мама писала, что ты гений, очень умный мальчик. Она гордится тобой. Исполни ее мечту, поступи в универ. Чем занимаешься?
– Я пишу комиксы, мне за это платят, деньги откладываю на учебу. Также пишу программы, коды, так по мелочи всякое. – отвечаю я.
– Я в школе баскетбол хорошо играл, успехи делал, а ты? – говорит он, рассматривая меня.
