— Это он придумал, чтобы ты топлесс лечила? — вырвался у меня вопрос, от того, что я представил старого извращеца.

— Нет, — по голосу я услышал, что она улыбается. — Я прочитала у матери, что при таком лечении должна быть очень удобная одежда. Лучше всего шёлковый халат. Но даже он отвлекает меня. Поэтому я стала делать так.

— О-о-о, — ответил я многозначительно. События последних месяцев и тяжкий труд совсем отвлекли мои мысли от главного, наверное, инстинкта в этой жизни. Да и грубое отношение Нины ко мне (и к всему окружающему) подавляло. Я не мог ответить ей на этот вал пассивной агрессии, так как жалел её. И вроде как она была полезна делу. Но пассивная агрессия изматывает, а переход в активную фазу я не провоцировал, так как «она потеряла всю семью и весь её город был разрушен». Хотя и сложно сказать, стала ли она такая из-за своего горя или всегда была такая. Не осталось ни одного слуги или гвардейца, чтобы спросить у них.

Мда-а… мысли о Нине, конечно, слегка остудили меня. Но всё равно очень тяжко. Вот прям я чувствую, что деваться некуда. Мила перешла к излечению обгоревшего места ниже спины и стало ещё хуже. Нет, кожа там восстанавливается и уже не жжёт так сильно, но ноги напряглись, чтобы Мила не заметила… побочного эффекта её манипуляций. Интересно, если тебе нравится, что девушка мнёт тебе задницу, это гейство или нет? С одной стороны всё что связано с прикосновением к мужской заднице — это гейство. С другой стороны, вроде как касается девушка. То есть реакция на прикосновения девушки, это же полная противоположность гейству. Как мне кажется. Сложная штука, это гейство, особенно, в моей ситуации. Тут бы стол не запачкать.

— Ты напрягся? — озабоченно произнесла Мила. — Всё в порядке? Где-то болит?

— Всё в порядке, — сдавлено ответил я.

— Точно?

— Да… — надо думать о чём-то другом.

— Нет. Что-то определённо не так, у тебя так участилось сердцебиение, — заметила она. — Сейчас проведу диагностику.

Мила положила руки на грудной отдел позвоночника, и я почувствовал лёгкое покалывание по телу.

— О, — через какое-то время произнесла она. — А у вас с Ниной ничего не происходит?

Когда она убрала руки стало легче, но вот вопрос снова заставил напрячься. Кажется ей тоже неудобно было спрашивать.

— Нет, — сдержанно ответил я.

— А хоть эта… — она жалась. — Ну эта…

— Нет, консумации не было, — опередил я вопрос.

— Почему?

— Нас поженил против нашей воли сам Император.

— Хм-м-м, — произнесла Мила. — Но ведь она в полной твоей власти.

— И что?

­— Ну, ты мог бы ей приказать там, — заметила она.

— Я не хочу.

— И ничего к ней не испытываешь?

— Нет… вроде.

Она снова прикоснулась ко мне. На этот раз к бёдрам. Постепенно боль из них уходила. Здесь штаны шли складками и поэтому ожоги были пятнами из-за замявшейся ткани.

— Вроде? — неуверенно произнесла Мила.

— Ну, она моя жена, — ответил я. — Ну, вообще, изначально собирались объединить наши рода на правах равноценных членов.

— Типо сестра?

— Типо сестра.

— Ясно, — Мила развернулась и прошла к вешалке в углу комнаты. Мне всё же удалось рассмотреть её спину, прежде, чем она накинула майку и халат. Она была фигуриста, хоть и «в теле».

— Я распоряжусь, чтобы тебе принесли форму, — развернулась она. Затем, пройдя до двери, Мила замялась. — Ты знаешь, что дедушка хочет, чтобы я стала твоей женой.

— Он говорил, — кивнул я.

— Что думаешь?

— Не знаю, хотел бы узнать тебя по лучше, но видимо, здесь такие обычаи, — пожал я.

— Где? Здесь? — она посмотрела на меня как-то странно.

— Извини, — усмехнулся я. — Я провел десять лет в симуляции. Там всё по-другому.

— Как «по-другому»?

— Ну, по любви… по согласию… — попытался объяснить я.

— То есть поэтому ты её не принудил? — задала она вопрос.

— Ну, это неправильно, — ответил я. — Для любого мира. Она не хочет.

— А меня, если женишься, тоже не будешь принуждать? — прищурилась она.

— Нет…

— Дедушка никогда не согласится на союз с другим родом без закрепления это династическим браком, — наконец сказала она. — Он выглядит добродушным стариком. Но он никому уже не доверяет. Многие его союзы развалились из-за его… недоверия… — призналась она. — Если ты женишься на мне, его род войдёт в твой, и он будет подчинён тебе. И я… я хочу, чтобы было так. Дедушке осталось не много, как только он умрёт, я не смогу управлять родом, даже если разрешит Император. Поэтому, я хочу… хочу за тебя замуж. Пусть это будешь ты.

Я кивнул огорошенный таким признанием.

— Извини, — опустила глаза Мила и выбежала из помещения.

Я остался сидеть в тишине. Ну как в тишине. Кажется, я слышал отдалённый голос Всеволода. Рядом с массажным столом, на небольшом столике на колесах лежал наушник. Я вставил его в ухо.

— Ну, слава богу, — проскрежетал мой руководитель гвардии. — Я думал тебя этот старый п… залечил на….

— Как у вас там?

— Мясорубка, — сообщил Всеволод. — Правда не с нашей стороны. Эти бешенные автоматоны одним видом деморализуют врага. Кукша восстановил гаубицы. Сейчас мы накрываем наступающих огнём. Фланг держит гвардия Кузьмы. Справляемся в общем, но они подтягивают артиллерию дальнобойней нашей, нам бы помощь твоих боевых автоматонов. А то они без тебя никого не слушают.

— Ок. Выдвигаюсь, — я глянул гвардейца, который занёс мне новую форму со знаками Парамоновых.

— Стой, какой «выдвигаюсь», — возмутился Всеволод. — Ты же обгорел.

— Уже вылечили.

— Ожоги?

— Это долгая история, потом расскажу.

* * *

На верхней палубе меня послушно ждало четыре боевых мека. Я сел в одного из них, и мы сразу взлетели в те координаты, которые указал Всеволод. Конечно всё не могло пройти гладко. Хотя бы потому, что мы уничтожили всех боевых меков и у противника не было сомнения, что по небу летит не их техника.

Все четверо маневрировали над вспыхивающими и летящими в небо струями трассирующих боеприпасов, которые пытались достать нас. Иногда с поверхности поднималась маленькая горящая точка, которая целила одного из меков. Тогда они просто расходились разбрасывая вокруг тепловые ловушки и уходя в крутых виражах от надвигающейся ракет.

Один раз меня даже «отключило» на несколько секунд из-за затяжного кувырка по спирали, в попытке уйти от преследующего снаряда.

И когда, наконец, мы сорвались в пеке, я прям почувствовал, как все органы оказались в момент невесомости.

С высоты я видел, как маленькие, не больше муравья люди разбегаются от гаубиц, которые выглядели как игрушки. Противостоять нам никто не захотел, поэтому все артиллерийские расчёты сочли за счастье покинуть свои машины, пока их не размолотила наша группа.

Но уничтожать столь ценную технику мы не стали. Пара прикосновений, и машина запела в унисон с нашими боевыми меками.

— Где достойные цели? — задал я вопрос.

— К вам движется танковое отделение! Уходи от туда!!! — прокричал по рации Всеволод.

— Давай координаты целей! — крикнул я в ответ.

В наушнике заговорил оператор. Мне было достаточно мысленно сосредотачиваться на цифрах, чтобы гаубицы сами разворачивались и начинали обстрел. Танковое отделение появилось из-за пригорка, и мы сразу же открыли по ним огонь.

Всё же эти модели «Гвардия Ворона» великая техника. Не представляю, как с ними сражаться без моего дара. Тот конструктор, что делал их, напихал кучу разных фич. Я завороженно смотрел на мониторы, тогда как мой боевой мек послал во врага два выстрела, сделав это с упреждением и по навесной траектории. И оба попадания снесли обоим танкам башню. Остальные меки не отставали.

Как только от взвода осталось отделение, которые решило скрыться, я дал своим мекам приказ прекратить огонь. А своему — совершить прыжок. Теперь у нас стало на три танка больше.

— Они бегут, — сообщил Всеволод по рации. — Наши радиоперехваты говорят, что главы родов в панике. Они пытаются спасти хоть что-то. Сильно надеялись на артиллерию, но теперь ты и это у них отнял. Возвращайся на базу.