И, едва я это сказал, на меня накатило.

В глазах резко потемнело, ноги подломились, и я, не успев подстраховаться, рухнул на землю. В животе резануло как ножом, во рту появился мерзкий привкус желчи. Я подтянул колени к животу, чтобы хоть чуть-чуть унять эту боль, и приоткрыл рот, чтобы горькая слюна хотя бы немного вытекала изо рта.

Сплюнуть сил уже не было.

Перед глазами поплыли разноцветные круги, плывущие по поверхности выступивших слез, резь в животе нарастала, ноги свело судорогой, черт возьми, когда же это кончится!..

Это должно кончиться!.. Мне еще этих людей спасать!.. Кто это сделает кроме меня?!

Сквозь звон в ушах раздался дробный глухой перестук, будто кто-то по барабану, набитому тряпками, стучал. Следом – отрывистое ржание, и глухое бренчание железа по железу.

– Тут один живой!..

– Займитесь им!.. Остальные – к телам!..

Ими займутся. Слава небесам – ими есть кому заняться…

Я с облегчением отключился.

Глава 3. Целительница

Пахло хвоей.

Зеленой еловой хвоей. Как будто оторвал несколько иголок и растер их в пальцах, а потом поднес их к носу и втянул запах, закрыв глаза, чтобы лучше прочувствовать аромат.

Кстати, да, глаза-то закрыты.

Ах, ну, конечно, я же отключался.

Опять.

Что-то слишком часто за последнее время я стал терять сознание. Это странно, если учесть, что раньше меня было не свалить. Ни разу за всю прошлую жизнь противникам не удавалось отправить меня в нокаут. Нокдауны – да, бывали, грогги – бывало, но ни одного нокаута, тренер это объяснял "чугунной башкой".

Наверное, в этом мире какой-то другой чугун.

Я открыл глаза и аккуратно, чтобы не развалилась, повернул гудящую голову, осматриваясь.

Ну, в этот раз я хотя бы не в лесу, или где-то там еще. На сей раз я под крышей. И не какого-то там хлева или сарая, а, судя по убранству – в жилом помещении. Говоря точнее – в срубовом доме, собранном из светлого, яркого, почти желтого, дерева. В одном углу стояла сложенная из небольших плоских камней печь, или даже скорее камин, в другом – сколоченный из все того же светлого дерева большой шкаф. Я же лежал на кровати, застеленной кипенно-белой простыней, головой на мягкой, как облако, подушке, до самого подбородка укрытый тонким шерстяным одеялом. Справа от меня стоял небольшой лакированный столик, на котором дымилась ароматическая палочка, вставленная в маленькую круглую глиняную вазочку с песком.

И все это было настолько светлым, душевным, уютным и умиротворяющим, что у меня даже голова начала проходить. Казалось, что я очутился в жилище доброй колдуньи из сказок, одно только убранство которого лечит болезни и возвращает годы жизни.

И, судя по едва слышному перестуку откуда-то из-за границы зоны видимости, хозяйка была дома.

Или хозяин.

Вечно тебе все надо испортить, рогатый!

Кто-то же должен смотреть на мир реалистично.

Внутренний диалог с демоном пришлось прервать, потому что посторонние звуки прекратились, и вместо них раздались тихие легкие шаги. И приятное мелодичное напевание какой-то мелодии себе под нос.

В комнату, держа обеими руками перед собой маленький поднос, вошла молодая девушка, лет двадцати двух на вид.

Выкуси.

Выкусил, признаю.

Девушка была под стать дому – светлая, уютная и очень красивая. Длинные волосы цвета платины были собраны в толстую косу, перекинутую через плечо, огромные голубые глаза светились добротой и лаской, пухлые губы кораллового цвета медленно складывались в неразборчивые слова песенки, что она напевала себе под нос. Одета девушка была в короткое, почти по середину бедра, белое платье с длинными рукавами, перетянутое на тонкой талии скромным черным ремешком. Обуви не было, и девушка смешно переступала с носочка на носочек, будто пол обжигал пятки.

Увидев, что я проснулся, она широко и открыто улыбнулась, будто увидела лучшего друга:

– О, ты проснулся!

Будто солнце из-за гор выглянуло после долгой холодной ночи! Выглянуло и разогнало надоевший промозглый туман.

Не выдержав такого мощного заряда позитива, я тоже против воли улыбнулся – широко и открыто:

– Привет. Проснулся.

Она говорит на андрадском. Значит, мы снова в Андраде.

Не обязательно. Но очень вероятно. Максимально вероятно, я бы сказал.

– Голоден, наверное? – не переставая улыбаться, девушка подошла ближе и поставила поднос на столик рядом со мной.

– Ужасно. – я приподнялся на локтях, чтобы рассмотреть, что она принесла.

На подносе стояло две маленьких плоских тарелки и одна большая глубокая. На плоских лежал нарезанный тонкими ломтиками белый хлеб и нарезанный зеленый лук, а в глубокой – исходила паром душистая канареечно-желтая похлебка, в которой угадывались куски мяса и пшено.

Я перевел взгляд на улыбающуюся хозяйку:

– Спасибо. Как тебя зовут?

– Меня зовут Тина. – охотно ответила милашка. – А тебя как?

– Меня зовут Макс.

– Макс. – слегка цокнула языком Тина. – Какое сильное и твердое имя.

Я хмыкнул, оставив комментарий без внимания, сел на кровати и придвинулся к изголовью, чтобы было на что опереться спиной во время еды. Одеяло, конечно, упало с моей обнаженной груди…

Так, стоп.

Коротко глянув на Тину, я приподнял одеяло, заглянул под него. Опустил обратно и спросил:

– Тина, милая… Где моя одежда?

Милая? Все Торе расскажу.

Ой, заткнись. Ее сначала найти надо, а там рассказывай, сколько влезет. Мы же с ней не обручены, в конце концов.

– Твою одежду пришлось выкинуть. – огорченно ответила Тина, виновато складывая руки. – Она была рваная, грязная, и… плохо пахла. Но ты не переживай, у нас найдется, во что тебя одеть!

– Это хорошо. – признался я, и потянулся за подносом.

Ну и что, что выкинули одежду – она и правда свое уже отжила. Ну и ладно, что Тина видела меня голым, такой милашки даже стесняться как-то грешно. А вот поесть мне точно надо, иначе скоро мой желудок взбунтуется против такого обращения и покинет это неблагодарное тело.

Я перетащил поднос к себе на колени, взял деревянную ложку, вырезанную, казалось, из целого чурбачка, но вырезанную аккуратно, без острых граней и заноз, и принялся за еду.

Похлебка оказалась не только ароматной, но и необычайно вкусной. Впрочем, в моем нынешнем состоянии, я бы, наверное, и подошву со старого военного сапога сжевал бы. По крайней мере, я с трудом разбирал, что именно ем – ни рассматривать, что попало в ложку, ни разжевывать, что попало в рот я не успевал, организм стремился насытиться как можно скорее.

Пока я ел, Тина присела на край кровати и внимательно смотрела на меня, точнее, на мою грудь. Выяснил я это, когда миска уже показывала дно, и я смог сосредоточиться на чем-то, кроме еды, но что-то мне подсказывало, что все время, что я насыщался, она так и сидела и туда же и смотрела.

Не "что-то", а я. Так и сидела.

– Еще? – мило улыбнулась Тина, когда я отставил поднос обратно на столик.

– Нет, я наелся. – ответил я, изо всех сил стараясь не улыбнуться в ответ. – Тина, где я?

– В моем доме.

– А ты кто?

– Я Тина. – снова просияла девушка. – Я целитель. Тебя принесли ко мне, потому что ты был без сознания.

– И сколько я был без сознания?

– Недолго. Даже половины дня не прошло.

– Хорошо. – я кивнул. – И что ты сделала со мной?

– Солдаты помогли тебя раздеть и отмыть от крови и грязи, потом я тебя осмотрела, и оставила отдыхать, только палочку зажгла, чтобы твои мысли успокаивались. Я решила, что ты просто очень сильно перенапрягся, в умственном плане, ведь никаких ран на тебе нет и не было. Кроме…

Она бросила короткий взгляд на мою грудь, я машинально провел рукой там, куда она посмотрела, пальцы скользнули по грубой бугристой плоти.

Ну конечно, она видела вены демона.

– Это… ожоги. – ответил я первое, что пришло в голову. – Старые.