Исход был и коту понятен, чего там. Естественно, добро опять победило зло, на этот раз нокаутом. Утром обомлевший профессор и его ассистенты застали следующую картину. Вокруг чёрной, «адской» клавиши – тишь да гладь, ни хвоста ни креста. Никто из крысиных бомжиков даже не приблизился к заведомому входу в свою преисподнюю. Тут дураков конечно не нашлось. Зато на райском, красненьком рычаге, на раздаче неслыханных и безнаказанных удовольствий со всего мира – горкой лежали трупы существ до конца испытавших все прелести рая и поэтому их не вынесших. Дивный ангел, их бывший секундант, агент влияния рая, от смущения забился в угол ринга и тихо всхлипывал, сморкаясь в замызганное полотенце: «Я же их предупреждал! Они сами! Никто не хотел слазить!».
Именно так крысы наконец достоверно сообщили учёным, почему Адам и Ева на самом деле сбежали из рая. Перекушали, слиплось. Да потому что иначе там бы и полегли, повисли на амбразуре истинно райской жизни. Хотя, может быть, и безо всякой абстиненции. Лежали бы потом в одном гробе слипшиеся, такие красивые, несказанно румяные, кровь с молоком, а счастливые-то какие – жуть, глаз не оторвать!..
Когда слишком хорошо, это и вправду совсем нехорошо. При любом варианте любого зашкаливающего удовольствия обязательно последует принудительное изгнание из рая. Или смерть от кайфа. Или действительно спасительный, потому что самостоятельный побег от него. Нельзя вечно вкушать тортики и райские яблочки и ничего кроме них. Без чёрного хлебца страданий, без несусветной пахоты по-настоящему не получается выжить никогда и никому. Поэтому следует привыкать терпеть лишения, бедствия и страдания – дольше и качественнее проживёшь. Долгожитель только тот, кто правильно всегда их смешивал, по строго индивидуальной рецептуре готовя себе коктейль бытия.
Из поставленного профессором Дельгадо эксперимента по битве первоначал бытия вытекал и предельной важности вывод для всего сущего на Земле. На самом деле корень каких угодно зол и бед – вовсе не страдания и лишения, а собственная безудержная и неограниченная гонка за удовольствиями, а прежде всего за мальками коитуса, которые, как и все агенты влияния, всегда обещаются разрастись в колоссально обворожительных монстров мега-удовольствия, а получается неизменный пшик, новое томление духа, а потом гибель. Райские впечатления встроенных тормозов никогда не имеют и непременно уходят в распыл. «Как будто сон бесплотный это всё, что я так жадно осязал!». В действительности именно эти бесплотные глюки загубили куда больше живых душ, чем любые страдания по жизни, какими бы они ни казались невыносимыми. И сколько ещё загубят?!
Кстати, именно поэтому настоящий рай, как считал Джон Мильтон – лишь тот, который мы потеряли. Paradise Lost! «О счастье мы всегда лишь вспоминаем». А точнее, из которого нашли в себе силы сбежать, оторвав всем своим искусителям хвосты! Только когда мы его покинули, он становится раем. Потому что, слава богу, наконец потерянным. Ещё бы и гвоздями заколотить! Как бы нечаянно. От греха подальше. Или кол осиновый вставить, что ли.
Оксанка Алек-Хан, словно бы предчувствуя неминуемый конец отношений или накаркивая себе ненасытное продолжение, у женщин, тем более блондинок, это всегда одно и то же, вдруг принялась меня щадить. Подопытного всегда следует щадить, жалеть, может быть даже любить. Надольше хватит. Целуют же экспериментаторы своих подопечных в их розовые носики, а потом хладнокровно отправляют за стекло мучиться под ударами тока.
Наверно подходит вплотную тот час, ради которого леди Ксю столь трепетно меня берегла, целовала в носик. И не только в него, чаще всего. Подготавливала, обрабатывала своими табельными сокровищами неустановленной до конца локации. Причём, не огулом, сразу и по башке, а бережно, аккуратно, в меру, то есть, практически любя и приручая. Во всех лесах и подлесках нашей любви именно так всё это дело происходило. Поцелуй не в носик и вперёд! Вероятно, я и в самом деле практически созрел, превратился в стиральную машинку системы типа Савик. Потому что в последнее время – почти никаких шокирующих эскапад с её стороны. Лишь участливый, почти соболезнующий взгляд милых, обворожительных очей. Эхма, а зверёк-то мой кончается! Что ж, значит, конец близок! Даже ближе, чем я мог предположить.
Дивная волшебница в воздушном, ангельском одеянии и спрятанным жалом словно бы медленно выводила меня из сна-каталепсии, в который однажды искусно ввела, прикинувшись придорожной земной дурочкой. Кессонная болезнь в любви особенно опасна. Верховная жрица любви с самого начала инстинктивно применила ко мне весь древний женский арсенал. Вроде бы я это вполне понимал, а всё равно с удовольствием поддавался. Даже иронизировал над тем, как всё отменно примитивно и пошло у меня с нею получалось. До чего тем самым непосредственно и очаровательно! Хотя бы то, как она неизменно применяла универсальное, золотое правило дурочки-блондинки от Софи Лорен: когда не знаешь, что сказать, – улыбнись и поправь лифчик. И любой мужик – сразу твой. Просто есть такой у женщин безошибочный ген. Лучший ген в мире. Самый безотказный и одновременно не знающий пощады. Ксюха же одновременно поправляла и болтала без умолку. Способна была увлечь за собой хоть целый город таких как я. Флагманы б делать из этих бл#дей, лучше бы не было в мире вождей! Не случайно столь кипучим особам всё чаще присваивают почётное звание градообразующего предприятия. И в парламенты выбирают, как ту же Чиччолину, спикерами МИДов и госдепов делают, кстати, как не скажу кого. Международное право начинают толковать одним местом, да так, что уже никто не смеет возразить. А чо, ведь так оно и есть!
Впрочем, потом, по здравому размышлению и анализу всех последующих событий, я сообразил, что не так-то всё просто и в этом деле у меня с нею сошлось.
В принципе, втянуть ядовитые зубы, улыбнуться и поправить лифчик – эка невидаль, подумаешь! И голыми ногами – с любыми врагами справишься! Однако в этом заключён всего лишь первый этап искуснейшего манипулирования мужским началом, вменения мужчине острого психоза влюблённости, захомутания его надёжнейшей из всех мыслимых человеческих упряжек. На таком фундаменте можно построить всеподавляющую систему тотального закабаления единственно творческой и производительной части человечества, погрузить её в состояние окончательного и беспрекословного рабства, когда уже и хвосты начинают заново отрастать. При первой же попытке мужского бунта специальные техники парализующего обольщения, а потом на их основе, скажем, и специализированные излучатели, направляли бы Х-импульсы всеподавляющего психоза влюблённости в самое сердце андрогинного мятежа и бараны со слезами счастья на глазах вновь бросались бы исполнять для своих повелительниц любые их пожелания, в том числе, изобретать что-то крайне важное, давно необходимое для женской цивилизации. Построить то, придумать другое и воплотить в жизнь доселе невероятные проекты и замыслы. Наконец купить любимой красненький кабриолет. Известно даже самым маленьким девочкам, что влюблённый мужик, в отличие от женщины, в состоянии горы своротить для предмета своих воздыханий. Только надо сделать, чтобы как можно чаще хотел. И успеть, пока пружина у него внутри не кончилась.
Какой поистине бесконечный, самовозобновляющийся источник творческой бурлящей энергии! Просто грех не захомутать?! Женщины только и любят мужчин за их клокочущую извергающуюся энергию, потому что сами красавицы могут её только потреблять и тем подзаряжаться. Своего-то нет ничего, только заёмное. Технологически для окончательной победы матриархата следует в первую очередь добиться того, чтобы тетанус психоза влюблённости у жертв из противоположного пола не спадал никогда. Чтобы они как можно дольше пребывали в состоянии бешеного самоистощения, пикового, до дна выброса всей жизненной энергии. То есть, делать так, чтобы любой мужчина непрерывно находился в состоянии зашкаливающих опустошений, ломающих все ограничители значений его витальности, то есть, пребывал в фактически терминальной, околосмертной стадии. На красной клавише, подрагивая хвостиком и суча ножками. Поскольку лишь на грани существования всё и созидается в этом мире. Именно тогда человек стремится завершить нечто самое важное, для чего появился на свет, закончить дело всей жизни, любой ценой, но оставить свой след на земле, но прежде всего сорвать звезду с неба для своей любимой. Такова форма. Вот это – «любой ценой» – и является основной, содержательной частью в приговоре мужскому началу на этой планете. Ах, это же так романтично! Ибо гибельно.
