Здесь рассказчик состроил печальную гримасу и на глазах его выступили слёзы. Он небрежно вытер их рукавом своей длинной полотняной рубахи, и с ещё большей печалью в голосе почти прорыдал:

«Если бы я знал, что произойдёт в следующие несколько мгновений, я бы обязательно кинулся на помощь, но, понимаете, дорогие односельчане, я никак не мог подумать, что намеревается сделать этот пришлый бандит с нашим товарищем и другом. Я ведь, сами понимаете, наблюдал за происходящим через щель в ограде. Я очень чётко увидел, что энтот мерзавец, буквально, подскочил к бедному Петрусю и со всего размаха ударил его дубиной по голове. Бедные косточки нашего друга затрещали, не выдюжив такого мощного удара. В этот момент проклятая ведьма отпустила Петруся и он, как подкошенный, рухнул на землю».

«Ты рассказал очень убедительно и понятно, – строго произнёс председатель общины, – мы верим каждому твоему слову. Я полностью уверен, что ты не будешь обманывать своих же общинников, да тебе это и ни к чему».

Затем председатель обратился к собравшимся односельчанам и многозначительно провозгласил:

«Я думаю, что к нашему уважаемому Еремею ни о кого вопросов не возникло. Мы все должны сказать ему огромное спасибо за то, что он проявил бдительность и не прозевал совершившееся преступление. Но теперь я желаю ещё раз спросить вас, уважаемые общинники, стоит ли нам давать слово вот энтим самым пришлым людишкам? – Он указал в сторону Инги и её возлюбленного, – стоит ли нам выслушивать их так называемые оправдания, или же нам стоит им вынести суровый приговор сразу, здесь, сейчас, как говорится, не теряя попусту времени на ихнюю, как вы здесь уже совершенно правильно высказались, пустую брехню?»

Со стороны толпы раздались возгласы, призывающие к немедленному вынесению сурового приговора. Общинники почти единодушно решили, что выслушивание пришельцев – это, как сказал председатель, действительно, пустая трата драгоценного времени.

Инга поняла, что счёт идёт, буквально, на считанные секунды. Она должна немедленно переломить ситуацию, иначе они с Марком очень скоро погибнут. Её мысли лихорадочно задёргались, волосы на голове встали дыбом. Она набрала полные лёгкие воздуха и выкрикнула, да так громко, что даже некоторые собравшиеся вздрогнули от её бешеного крика, а несколько человек с удивлением уставились на неё.

«Что это за судилище такое!? Что это за доказательство!? Вы поверили одному-единственному, якобы, свидетелю. А откуда вы вообще взяли, что он является свидетелем? Откуда вы взяли, что он что-то мог видеть? Сначала он заявил, что, наблюдал за нами из окошка своего дома, а затем, что из щели в ограде. Уже здесь явное противоречие. Вы почему-то считаете его честным человеком, вы считаете, что у вас в общине, вообще, все честные. Но ведь это совсем не так».

Здесь крики возмущения прервали горячее выступление Инги. А председатель, стараясь держаться как можно спокойнее, произнёс, обращаясь к девушке:

«Как ты, пришлая ведьма, можешь обвинять старейшего общинника в клевете? Как у тебя язык вообще мог повернуться сказать такое? За этакую наглую ложь, я имею полное право приказать общинникам закидать камнями тебя и твоего так называемого друга или забить вас палками. Но я, конечно, не буду отдавать подобного распоряжения. Вы будете казнены тем же самым способом, каким убили нашего соплеменника».

Внезапно со стороны толпы общинников вперёд вышел совсем молодой юноша. Он снял с головы изрядно помятую шерстяную шапку, напоминающую шляпу, поклонился до земли сначала общинникам, а затем председателю и немного волнующим голосом произнёс:

«Уважаемые общинники! Уважаемый председатель! Я хочу обратить ваше внимание, что поступаете вы всё-таки не совсем правильно (при этих его словах удивление отразилось на лицах общинником и их председателя). Мы выслушали только одну сторону при расследовании случившейся трагедии».

«Что же ты нам предлагаешь, сопляк? Ты не являешься даже членом общинного Совета. Ты ещё слишком молод, чтобы давать какие-то советы умудрённым жизнью, пожилым людям – твоим односельчанам. Ты ещё даже не родился, когда многие из присутствующих здесь общинников отражали нападения коварных врагов, стремившихся поработить нашу общину. Они рисковали своей жизнью, не жалели своего здоровья, чтобы отстоять нашу независимость, а ты смеешь учить этих людей!»

Председатель был настолько сильно возмущён поступком молодого общинника, что от сильного гнева пена выступила на его пересохших губах.

«Чего ты добиваешься, недостойный отрок? Я не могу взять в толк твои запутанные мысли. Выражайся яснее, иначе я не смогу остановить справедливого гнева толпы твоих же собственных соплеменников, который будет направлен против твоей личности и который беспощадно уничтожит тебя вместе с этими жестокими пришельцами».

Услышав такие угрозы, молодой общинник весь напрягся, затем постарался «взять себя в руки» и, как можно спокойнее, проговорил:

«Я хочу повторить ещё раз, что мы выслушали только одну сторону при расследовании случившейся трагедии. Но справедливость требует так же внимательно выслушать и противоположную сторону, а затем уже выносить достойный приговор».

Здесь уже общинники настолько разъярились, что начали потихоньку приближаться к юноше, выкрикивая самые разные угрозы в его адрес. Общинный председатель, видя, что очень скоро может последовать кровавая расправа, быстро поднял руку вверх, пытаясь этим жестом остановиться разъярённую толпу, и громко выкрикнул:

«Неужели ты не понимаешь, молокосос, что эти пришлые, появившиеся неизвестно откуда и учинившие кровавую расправу над нашим соплеменником, будут со всем упорством защищать только себя, свалив всю вину на Еремея и представив именно его истинным убивцем!»

«Я так не думаю», – глядя прямо в глаза председателю, смело ответил юноша.

«А как же ты думаешь?» – С нескрываемой злобой спросил его председатель общины.

«Я думаю, что они скажут правду», – опять не моргнув глазом, проговорил молодой человек.

«Ах, вот даже как ты заговорила, мелкая сошка, – председатель был в настоящей ярости, – ну так учти, мерзкая тварь, я не позволю пришельцам даже пикнуть, а с тобой мы разберёмся по-своему».

Здесь Инга не выдержала и решила заступиться за юношу всеми своими силами, на какие только в тот решающий момент она была способна.

«Он правильно говорит! – Закричала девушка, – если вы не желаете предоставить нам право высказаться, то я скажу сама и скажу очень кратко. Так вот знайте же, уважаемые общинники. Влюблённый в Марысю Петрусь тайно пробирался к её дому. Он перелез через ограду палисадника и осторожно приблизился к крайнему окошку, которое, видимо, выходило в комнату Марыси. Петрусь хотел тихонько постучать в это окошко, чтобы тайно вызвать Марысю».

В это самое время раздался грозный крик Еремея, который понял, что по каким-то непонятным для него причинам девушка ЗНАЕТ ВСЁ.

«Не смейте разрешать болтать этой пришлой ведьме! Она, пожалуй, наговорит здесь всякую пакость! Немедленно заставьте её замолчать, мне противен даже её голос!»

Тогда Инга, прекрасно осознав, что у неё есть последняя возможность сказать всю правду, выпалила, буквально, на одном дыхании:

«Петрусь, видимо, нечаянно ударил слишком сильно по оконному стеклу, и оно разбилось вдребезги. Затем он хотел быстро убежать, но вот этот самый тип (она указала рукой на Еремея) выскочил из калитки дома с огромной дубиной, подлетел к бедному Петрусю и со всего размаха, наотмашь, ударил его по голове. Петрусь сразу упал на землю и умер, потому что именно удар отца Марыси, то есть вот этого самого человека (она снова указала на Еремея) убил его».

На несколько мгновений воцарилась полнейшая тишина. А затем, среди этой затянувшейся тишины снова раздался зловещий крик Еремея:

«Не верьте этой шлюхе! Она специально выдумала эту историю, чтобы обелить и себя и своего разлюбезного друга! Хватайте и вяжите крепкими верёвками их обоих, а не то они могут убежать! Председатель, прикажи сейчас же общинникам схватить энтих мерзавцев!»