— Да, — устало ответила Гвинет, глядя на испачканную салфетку. — Но должна признать, что ты и в детстве была импульсивной девочкой, постоянно устраивала какие-нибудь проказы. — Она вздохнула и скомкала салфетку. — И все же тебе когда-нибудь придется править Рурахом, поэтому ты должна образумиться. Не станешь же ты бить всех, кто тебе не нравится, или сидеть в зале суда в мятом и рваном платье. Ты должна стать леди из клана Мак-Рурахов, ты же знаешь.
Финн снова прикусила уже готовые сорваться дерзкие слова. Она склонила голову и ничего не ответила.
— Ну что ж, — сказала ее мать, — если ты готова принести извинения сестре и пообещать мне больше не забывать о хороших манерах, я разрешаю тебе остаться и досмотреть представление. Жаль, что ты столько пропустила. Я знаю, что тебе скучно в Касл-Рурахе.
Конечно, мать надеялась, что она станет отрицать это, но она не стала, поскольку все было именно так. Поэтому Финн лишь кивнула и села рядом с матерью. Они долго сидели молча, глядя на выходки клюрикона, который пританцовывал перед ними, кувыркаясь и подскакивая в веселой джиге.
Потом Энит снова запела, и на этот раз ей аккомпанировал на своей виоле один Джей. Свечи догорали, и в углах собрались тени, дрожащие и колеблющиеся, точно танцующие призраки.
О боги, как хотелось бы опять
Мне юной чистой девушкою стать,
Хоть проку никакого нет о том мечтать,
Чему вовеки точно не бывать.
Тогда опять возлюбленный бы мой,
Как прежде, ласков стал со мной,
Как нынче ласков он совсем с другой,
С той, что теперь зовет своей женой.
Ах, не хочу я больше быть живой,
Хочу лежать одна в земле сырой,
Чтоб я давным-давно была мертва,
А надо мной росла зеленая трава,
И шелестела тихо на ветру.
О боги, ну когда же я умру?
Виола подхватила печальный припев и зазвенела каскадом негромких берущих за душу нот. У Финн по коже побежали мурашки. Она взглянула на мать, желая разделить с ней наслаждение прекрасной музыкой. К своему изумлению, она увидела, что по щекам матери текут слезы. Она неловко потянула ее за рукав, спросив:
— Что случилось, мама?
— Ничего, — резко сказала Гвинет, пытаясь утереть слезы, чтобы никто не заметил. — Просто я скучаю по твоему отцу. Мне очень хотелось бы, чтобы он был здесь, в безопасности. Я хочу, чтобы был мир.
— Ну, может, мир скоро настанет, — сказала Финн. — Лахлан Крылатый победит.
— Мир? — хрипло переспросила Гвинет. — На моей памяти никогда еще не было мира. Если нет недовольства в провинциях, то тут как тут эти проклятые Фэйрги. Пока этот морской народ жив, мира не будет никогда.
Финн встревожилась.
— Лахлан и Изолт снова уничтожат их, — ответила она уверенно. — Никто не сражается так, как они.
— Мы думали, что после того, как Джаспер Околдованный выиграл Битву при Стрэнде, навсегда воцарится мир. Посмотри, что с ним случилось — его околдовала эта фэйргийская ведьма и высосала из него все силы, пока от него не осталась одна оболочка. Не забывай, что я родилась в Шантане, дитя мое. Мой народ сотни лет воевал с Фэйргами. Они никогда ничего не прощают и не забывают. Пока в морях живут Фэйрги, у нас никогда не будет мира.
— Лахлан и Изолт снова уничтожат их, — упрямо повторила Финн. — Он поднимет Лодестар, и они все утонут, а мы опять сможем жить спокойно.
— Спокойно? Когда на нашей совести будет смерть тысяч живых существ? — прозвенел мелодичный голос. Финн и Гвинет испуганно подняли глаза. Перед ними в своем кресле сидела сгорбленная фигура Энит Серебряное Горло, поддерживаемая с одной стороны Дайдом, а с другой — Джеем. Обоим было явно не по себе. К ее коленям прильнул маленький клюрикон, тревожно шевеливший ушами. Его морщинистое личико было несчастным.
— Ри отменил Указ о Волшебных Существах, помните? — мягко заметила Энит. — Говорить об уничтожении целой расы волшебных существ противозаконно.
— Но ведь это же не относится к Фэйргам? — ошеломленно спросила Гвинет. — Вы хотите сказать, что Ри не намерен предпринимать никаких действий против этих кровожадных морских демонов? За последние несколько лет они опустошили мою страну, убивая все живое, попавшееся под их слизкие перепончатые руки. Они причинили нам такую боль и горе… — ее голос сорвался.
— А что причинили им мы? — спросила ее Энит. — Карригцы взяли за моду носить их чешуйчатую кожу, Эйя мне свидетель! Скалы Шантана и Каррига тысячи лет были их домом, но когда сюда пришли наши предки, они прогнали Фэйргов и тем самым обрекли их детей на смерть в ледяных морях.
Гвинет встала с выражением отчужденной вежливости, примерзшим к лицу.
— Насколько я понимаю, вы провели не слишком много времени в моей стране. Но если бы вы там побывали, то увидели бы, какую страшную дань набеги Фэйргов собрали с шантанцев.
— Мы только что из Шантана, — тихо ответила Энит. Ее скрюченные руки, лежавшие на подлокотниках кресла, дрожали. — Да, там действительно очень нелегко, многие люди остались без крова и голодают. Не хочу, чтобы вы подумали, что я не понимаю ваших чувств. Я знаю, что вашу мать убили Фэйрги. Я говорю лишь о том, что…
— Фэйрги изнасиловали и убили мою мать и старшую сестру, — ледяным тоном сказала Гвинет. — Они отрубили моему брату руки и ноги и заставили его смотреть на это. Они самые жестокие, свирепые и отвратительные существа на свете!
— Но разве ваш отец не отомстил им столь же безжалостно? Разве не по его приказу были пойманы и умерщвлены сотни морских жителей?
— Они заставили моего брата смотреть, как распарывают живот нашей матери и бросают ее внутренности своим мерзким морским змеям!
— Мы причинили друг другу немало зла, — мягко ответила Энит. — Я знаю, что ваше детство было поистине трагическим, и понимаю, почему вы ненавидите Фэйргов…
— И все-таки защищаете их! — Гвинет возвысила голос, и в шумной толпе многие услышали ее голос и удивленно обернулись. Она подавила волнение, подобрала юбку и кивнула старой женщине. — Я очень устала и хочу уйти. Мне жаль, что вы сочли меня безжалостной в моей ненависти к морским демонам. Все, что я могу вам сказать, это то, что вы не родились на побережье. Если бы вы пережили годы ужаса и горя, которые пережила я, вы согласились бы со мной, что мир в этой стране может быть лишь тогда, когда все Фэйрги до единого будут уничтожены.
Энит подалась вперед, точно желая сказать еще что-то. Гвинет предупреждающе подняла руку. — Я понимаю, что вы привезли мне послание от Ри. Я приму вас завтра утром. Спокойной ночи.
Она подождала, пока старая женщина не склонилась в неловком поклоне, и вышла из зала, высоко подняв увенчанную короной белокурых кос голову.
Финн опустила глаза, пораженная до глубины души. Она никогда не видела свою мать в таком состоянии. Обычно Гвинет была сама мягкость и рассудительность, милосердная в зале суда и ласковая с самым последним слугой в замке. Услышать из уст матери столь жестокие слова было примерно то же самое, что увидеть двухголового ягненка. Она услышала, как Джей прошептал что-то старой женщине, потом они с Дайдом подняли кресло и унесли ее прочь, а клюрикон поплелся следом, волоча хвост по полу.
Поднявшись, чтобы уйти вслед за матерью, Финн увидела у стены свою кузину. Она куталась в серо-голубой плед, а руки судорожно вцепились в брошь Мак-Шанов, приколотую на груди. Почувствовав взгляд Финн, Брангин закусила губу и уронила руки, залившись краской. Впервые за все время Финн задумалась, что же должна чувствовать ее сестра, унаследовавшая престол страны, стонущей под игом постоянной угрозы нападения Фэйргов. Шантан был с трех сторон окружен морем. Его экономика всецело зависела от торговли, кораблестроения и рыболовства, а за последние десять лет Фэйрги уничтожили все эти промыслы. Финн задумалась о том, ненавидит ли и Брангин Фэйргов столь же: сильно, как Гвинет, и желает ли тоже их уничтожения. По бесстрастному лицу ее кузины было невозможно ни о чем догадаться. Финн погладила мягкую шерстку эльфийской кошки, сидевшей у нее на плече, и в задумчивости отправилась спать.
