Было чувство, что она больше не может держать в себе то, что тянуло ее на дно, словно балласт. И на грани смерти она пытается избавиться от этого.

– Прости, я не должен был так давить на тебя…

– Ничего, я просто… Когда я занялась рисованием, то дала себе слово, что сделаю всё, что бы мир признал меня. Чтобы мои картины скупали с аукционов за миллионы долларов, а на мои выставки стекались все сливки общества. Отношения не дадут мне этого сделать. Потому что если я влюблюсь, то утону с головой. Я заброшу всё, растворюсь.

– А ты не думала о том, что человек может оказать тебе поддержку в этом и помочь больше, нежели чем помешать. Да ведь и дело не только в этом. Ты сказала, что убиваешь всё, что любишь… И твоя мечта о том, чтобы быть великим художником, тут не причём…

– Откуда ты знаешь… Что причём, а что нет… Меня никто не научил любить, меня саму, никто, никогда не любил. Я не чувствовала этого с самого детства! – надрывный тон Дейзи колеблется, словно лист на ветру. Голос хрипит, а слезы уже начинают подкатывать. – Мать била меня железной пряжкой от ремня за то, что я рвала неудачные рисунки. Это любовь? Или когда мне впервые понравился мальчик. Я вырезала ему валентинку, а он рассмеялся надо мной перед всеми. Это любовь? Мой отец вышвырнул меня из дома, когда мне было 16 и сказала, чтобы я зарабатывала себе на жизнь сама. Может это любовь? Я сидела в парке и рисовала портреты за копейки, чтобы снять комнату в общаге и поесть хоть что-нибудь. А потом встретила его…

– Говори. – Самуэль садиться рядом с ней и берет её за руку.

В доме были только они. Всего лишь две души и эта звенящая тишина, которая била по ушам. Она должна была прекратиться с ее рассказом. Она должна была разбиться о громкие слова, слезы и утешения.

– Он умер. – Дейз смотрит на него, настолько красными глазами, что кажется они сейчас разорвутся от натяжения. – Мне было 16, ему около 22. Не знаю, я не помню. – она нервно подкуривает сигарету. – Мы влюбились друг в друга, словно в последний раз. И стали ездить по миру. У него был старый трейлер и мы где только не были. Я рисовала, а он играл на гитаре. У него были волосы..ну, – она крутит пальцем у виска. – как у Итана. – Мы даже смогли заработать достаточно денег, чтобы купить жильё и обосноваться. Но жажда приключений не оставляла нас, и мы продолжили ездить. Однажды ночью мы спали и ему стало настолько плохо, что он побелел и упал в обморок. Я не знала, что делать. Я не умела водить машину и выбежала на трассу. Слёзно молила хоть кого – то остановится. Мне повезло. Остановился мужчина и помог мне перенести его к себе. – она внезапно замолкает и делает затяжку.

– А что потом? Что произошло?

– Ну а потом…ну что потом? Диагноз: рак. – Дейзи разводит руками и нервно затягивается снова. – Месяцы терапии. Его сбритые дреды, как он не хотел с ними расставаться. Трубки, капельницы, блевотина, трупная кожа и всё. Он умер на моих руках. Он лежал у меня на коленях, когда умирал. Я не хочу больше никого любить.

Она разбилась. Тишины больше не было. И Дейзи выплыла из озера, что так нещадно тянуло ее на дно. Но легкие все еще были забиты водой, без отказа. Вопрос был лишь в том: сможет ли она откашляться?

– Даже не знаю, что сказать… Я не знаю, как удалось тебе всё это пережить. Но смотря на тебя сейчас. Я бы ни за что не подумал, что с тобой всё это случилось. Ты настолько сильная. Я не знаю …– Саму явно не знал, какие слова подобрать. Но он знал, что всё, чтобы он не сказал, ни чем не поможет ей. И он просто обнял её. И это было: "Я рядом. Я помогу тебе откашляться."

– Я пережила это уже давно. Прошло 9 лет с тех пор. Я даже забыла его голос, забыла многое. У меня не было постоянного партнёра больше никогда, как и настоящих друзей. А тут твой брат со своими дредами, черт бы их побрал!.. И..ко мне так никто не относился. Я будто встретила родную душу… И я так боюсь потерять это.

– Прости, что залез к тебе в душу, я просто хотел, чтобы тебе стало легче. Хотел понять тебя.

– Спасибо, что выслушал. Но это не отменяет наш договор. – она улыбается, сглотнув печаль в голосе.

– Я подожду, вдруг однажды ты захочешь оставить мена на целую ночь. – он улыбается ей в ответ.

– Извини, если иногда я слишком грубая. Ну, слушай, больше я никогда такого не скажу. И даже не надейся. Вы двое – единственное хорошее в моей жизни на данный момент. И, наверное, во всей жизни в целом. – Дейзи делает последнюю затяжку и тушит сигарету. – Но ночевать с тобой я всё ещё не готова.

– Ну ладно, ладно. Я не настаиваю. – Самуэль выставляет руки перед собой.

– Это ведь останется между нами?

– Конечно, только если ты подаришь мне поцелуй. – он приближается к ней и выставляет губы вперёд.

Она закрывает глаза и по-детски чмокает его.

– Достаточно? – Дейзи смотрит на его недовольное выражение лица и хохочет.

– Совсем нет! – не дав сказать и слова, Саму опрокидывает ее на руки и начинает целовать.

Его поцелуй такой бессовестный. Он крепко прижимает её губы, и скользит рукой везде, по её телу. После его поцелуев её губы всегда становились красными и теряли чёткий контур. Но ей это нравилось. Он был из тех, кому хотелось подчиняться.

– Ну теперь, я готов хранить твою тайну. – говорит он, оторвавшись от губ и обескураженно смотря на нее.

– Заканчивай с этими штучками. Никаких поцелуев вне секса! – возмущается Дейз, но улыбается, все еще продолжает улыбаться.

– Извини, я такой забывчивый. Теперь не буду, точно! – на его лице появляется ухмылка.

– У тебя есть постоянная девушка?

– Нет, я абсолютно свободен.

– Тебе нужна она, срочно. – утвердительно говорит Дейз и достает из пачки еще одну сигарету.

– Ты не в себе? Куда ещё сигарета?

– Угомонись, папочка.

– Всего лишь проявление заботы. – он вздыхает. – Мне не нужна девушка. Тебе же не нужен парень, и это имеет место быть. Вот и я не хочу отношений.

– Согласна, отношения отстой! – она хлопает его по плечу.

– А секс я и так имею! – Самуэль приподнимает брови и в упор смотрит на нее, оглядывая с ног до головы.

– Ещё одна такая выходка и будешь дрочить себе сам! – Дейзи делает движение в воздухе.

– Глупости! Любая девушка будет моей, если я захочу!

– Так найди, прямо сейчас. Переспи с кем – нибудь и сними на камеру, я посмотрю. – язвительно шепчет она, придвинувшись к его лицу.

– Мне не нужно что – то тебе доказывать!

Это было похоже на ссору, но им обоим стало так смешно, что, посмотрев друг на друга, они залились смехом от той серьёзность, с которой говорили.

Наступил вечер и вот Дейз уже сидела на трибуне, болтая ногами в воздухе, и смотрела на поле.

– Итан, Итан! Подойди сюда! – она махает ему рукой.

– Что? – он походит и тянется к трибуне.

– Можно мне с тобой на скамейку запасных?

– Нет, ты что! Это невозможно! – Итан пристально смотрит на нее и начинает смеяться. – На поле никого не пускают.

– Какая глупость! Ведь тебе будет так скучно сидеть одному!

– Не переживай, время пройдёт быстро.

– Почему твой брат такой сноб? Ты только посмотри, с каким важным лицом он бегает, будто вокруг него крутится вся вселенная. – она задирает голову вверх и пытается изобразить Самуэля.

– Похоже! – Итан снова смеется. – Он всегда выходит на поле таким уверенным.

– Ну давай! Не хочу, чтобы тебе попало из-за меня. – они дотягиваются друг до друга руками. – Удачи, родной! Надеюсь, ты сыграешь сегодня!

– Спасибо, но неважно сыграю я или нет. Важно, что ты здесь. – выпаливает Итан и его лицо снова краснеет. И во избежание лишних вопросов он убегает к скамейке запасных.

Она не была прежде на таких фееричных матчах. Атмосфера действительно была невероятной. Тысячи людей, которые готовы отдать душу за свою команду. И всего лишь одиннадцать человек, которые дарят им это волшебство. Так много – так мало. А как задевает сердце.