Что же касается представления пред очи заказчика самого убийцы, то, если версия милиции верна и это рядовое хулиганство, сделать это будет не так-то просто. Поди угадай, кто именно из нескольких тысяч неуравновешенных подростков оказался в тот вечер в опасной близости от несчастного профессора! Поэтому вторую часть расследования, если таковая понадобится, нужно будет начинать не раньше, чем удастся найти хоть что-нибудь, наводящее на след.

Впрочем, нечто подсказывает мне, что дамочка, к которой я еду, начнет именно со второй части. Думает, что если уж она обратилась к частному детективу, то не успеет и глазом моргнуть, а уж убийца – вот он!

Надо будет в разговоре ненавязчиво сориентировать ее, что во всяком деле есть своя технология, и любая работа – это не сиюминутное действие, а процесс, протяженный во времени. И это время должно оплачиваться.

Кажется, я сама себе заговариваю зубы. Как и всякий профессионал, я не успокоюсь, пока не дойду до конца и не выполню именно ее – ту самую пресловутую вторую часть: пока не найду убийцу. А дельце это, судя по началу, тот еще «глухарь», и найти преступника будет не так-то просто.

Испугались вы, Татьяна Александровна, вот в чем все дело! Испугались, что можете не справиться и профессиональное самолюбие ваше пострадает. Поэтому и рассказываете сами себе истории разные. «Первая часть» да «вторая часть»! Сомневаетесь, так нечего и ехать.

Ну это уж дудки! Чтобы я – профессионал до мозга костей, ас, зубр, монстр – не нашла каких-то сопливых ублюдков?! Да из-под земли достану! За шиворот приволоку!

В таком боевом настроении я припарковала машину возле нужного дома, поднялась на третий этаж и позвонила в дверь.

Мне открыла дама (именно дама, по-другому не назовешь) чуть старше средних лет, не по-домашнему ухоженная, в очень приличном, хотя и немного старомодном, домашнем платье с небольшой гранатовой брошью у горловины.

– Надежда Сергеевна, – представилась она. – Проходите, пожалуйста.

Пройдя по слабо освещенному коридору, в глубине которого угадывались двери, ведущие как минимум еще в три-четыре комнаты, мы оказались в гостиной, весьма недурно обставленной.

«А квартирка-то ничего себе – ковры, картины… Бабушкино наследство?»

Меня такие признаки благосостояния только обрадовали. Значит, проблем с оплатой действительно не будет.

– Присаживайтесь, – пригласила Надежда Сергеевна, гостеприимно указав на диван подозрительно антикварного вида.

Я села, стараясь не оставлять слишком глубоких вмятин, и попросила ее рассказать со всей возможной подробностью о том, что же произошло за последние два дня.

– Вы меня, пожалуйста, простите – наш разговор по телефону получился несколько сумбурным, но мне действительно все еще трудно прийти в себя после происшедшего.

– Нет-нет, что вы! Конечно, я понимаю, потерять близкого человека – это…

– Вы знаете, в таких случаях обычно спрашивают: не было ли каких-нибудь предпосылок, угроз, каких-нибудь подозрительных фактов… Но уверяю вас – ничего абсолютно! Все шло как всегда: работа – дом, тихо и спокойно.

– Кстати, раз уж вы упомянули о работе: нельзя ли об этом поподробнее – где именно работал ваш муж, каким был его обычный график?

– Да, конечно. Раньше мы оба работали в Тарасове, в Техническом университете, но лет шесть назад Анатолию Федотовичу предложили должность заместителя заведующего кафедрой в Покровском институте кооперации, и он согласился. С тех пор и работает там… работал… Преподавал историю, вел семинары, занимался со студентами дополнительными исследованиями – все как обычно. С понедельника по среду у него были занятия на вечернем отделении. Они заканчиваются не поздно – в девять часов вечера, поэтому я и не волновалась сначала, но потом…

Мне показалось, что самообладание готово уже изменить моей собеседнице, но она сумела удержать себя в руках.

– Это практически все, что я могу сообщить вам конкретно о самом происшествии. В четыре утра, так и не дождавшись мужа, я позвонила в милицию, а где-то около двух часов дня мне сообщили, что в Покровском морге находится тело мужчины, по приметам похожего на моего мужа. Я поехала туда… Ах если бы вы знали, что мне пришлось пережить…

Рядом с диваном на небольшом столике стоял графин с водой, и я поспешила налить стакан и предложить его своей собеседнице.

Все-таки зря я наезжала на нее. Это вам, Татьяна Александровна, давно уже примелькались изуродованные трупы и всевозможные проявления человеческой порочности, а непривычная к эксцессам тепличная интеллигенция и в ночных кошмарах такого не увидит. Учитывая обстоятельства, моя мадам держится еще молодцом. Другая на ее месте не то что расследование заказывать – свою фамилию забыла бы.

– Убийство произошло в Покровске, – продолжала Надежда Сергеевна, выпив воды, – и расследование ведется покровскими органами внутренних дел. Они установили, что смерть произошла в результате побоев. Причем характер ссадин и синяков свидетельствует о том, что нападали несколько человек. Они склоняются к тому, что это хулиганская выходка радикально настроенной молодежи. Из вещей ничего не похищено… да и нечего было похищать, крупных сумм Толечка с собой не носил, мобильным телефоном не пользовался – он не очень любил разные нововведения…

– Какие-нибудь особые улики на месте преступления были?

– Передо мной они не особенно распространялись, но по разговорам я поняла, что улик не было и что дело это считается почти безнадежным… Поэтому очень вас прошу – помогите!

– Разумеется, я сделаю все, что могу. Но для этого и вы должны помочь мне. Если вы не подозреваете каких-либо предпосылок к совершению такого преступления…

– Нет, абсолютно никаких!

– …то для начала мне необходимо будет проверить всех, с кем ваш муж поддерживал наиболее частые контакты. Вспомните, с кем он больше всего общался, дружил, имел общие интересы.

– Это будет нетрудно, поскольку живем мы достаточно замкнуто. С коллегами по старой работе, почти со всеми, мы давно уже не общаемся, как говорится: с глаз долой – из сердца вон. А в Покровском институте Анатолий Федотович плотнее всего контактировал с Владимиром Павловичем Залесским с кафедры экономики. Они вместе организовывали курсы повышения квалификации или что-то в этом роде… Я не очень вникала. Ну и еще можно назвать Веру Иосифовну Зильберг. Она преподает философию в Техническом университете в Тарасове. Когда мы с мужем еще работали там, мы были очень дружны. Часто ходили в гости друг к другу, как это называют – дружили семьями. Но потом Верочка рассталась со своим мужем, у нее был очень тяжелый период, и мы стали видеться реже. Ну а когда мой муж стал работать в Покровске, она и вовсе перестала заходить к нам. Но я знаю, что Толечка поддерживал с ней связь: у них еще со времени совместной работы в университете остались какие-то общие профессиональные интересы. Что-то связанное с исследованиями или с какими-то курсами… Я не старалась слишком подробно вникать в дела мужа: сама я преподавала немецкий, и проблемы историко-философские довольно далеки от меня.

– Если я правильно поняла, сейчас вы тоже не работаете в Техническом университете?

– Да, совершенно верно. Когда мужу предложили новое место работы, он сказал, что теперь будет зарабатывать вполне достаточно для того, чтобы я могла сидеть дома. У меня небольшие проблемы со здоровьем, да и возраст дает себя знать, а работа преподавателя требует иногда больших нервных затрат. Но я не совсем пенсионерка. Освободившись от обязательных занятий в университете, я получила возможность заниматься репетиторством и в плане денежных доходов скорее выиграла, чем потеряла. Но все это пустяки. Главное сейчас – найти преступников!

Увы! Предчувствия не обманули меня. Ни одного мотива, ни одной зацепки, а ей преступников подавай! Придется дамочкину прыть слегка попридержать. Да и об оплате не мешало бы напомнить. Я призвала на помощь все дарованную мне вежливость и галантность и начала свою речь, которая должна была дать представление моей собеседнице о трудностях и превратностях работы частного детектива, а мне – обеспечить получение авансовых платежей.