— Нет. Хорошо, что ты молчала. Я не знаю, как бы отреагировал этот медведь, если бы ты стала кричать от страха…
— А ты был таким смелым и уверенным.
— Ты не поверишь… Я сам чуть не обделался.
— Не поверю. Ты выглядел, как герой. Я же видела, что у тебя нет никакого оружия. А ты стоял и так спокойно разговаривал с этим медведем. Он не придёт больше?
— Не знаю. Но тебе лучше на всякий случай переместиться в машину. И не забывай держать под рукой что-нибудь из огнестрельного оружия.
— А ты?
— А я соберу все наши вещи. Нам уже пора уезжать. Кстати, как ты себя чувствуешь?
— Я даже забыла про свою рану… Но, вот сейчас ты спросил… Немного тянет. Но пока не больно.
— Это ненадолго. Пройдёт действие наркоза и боль придёт к тебе с новой силой.
— А ты можешь меня опять уколоть?
— Давай пока не будем этого делать. А теперь, пойдём в машину. Или мне тебя отнести на руках?
— Я попробую сама. А на руках ты меня потом будешь носить, когда я здоровая буду.
— Обойдёшься!
— Почему это? — Лолита обиженно поджала губы.
— Плохо себя ведёшь…
— Я больше не бу-уду… — как-то чисто по детски проговорила девушка.
— Будешь… Всё вы девчонки такие… Давай я тебе помогу.
Кое-как с кряхтением и оханием мы переместились поближе к машине.
— Подожди! — сказал ей я. — Надо тебя хоть немного в порядок привести. Я сейчас за водой сбегаю, а ты с себя снимай всю одежду. Особенно ту, которая в крови испачкана.
— Тогда придётся всё снимать.
— Но у тебя же есть во что переодеться?
— Есть.
— Тогда раздевайся.
— А медведь не придёт больше?
— Вот тебе револьвер. Положи рядом с собой. Если что, стреляй…
— В медведя?
— Лучше в воздух.
— Зачем? Чтобы напугать медведя?
— Нет. Я услышу выстрел. Прибегу и спасу тебя.
— А куда одежду мою…
— Бросай на землю. От неё придётся избавиться.
— У-уу… А ты мне купишь новую одежду?
— Вот поправишься, и сама себе всё купишь.
— Так неинтересно…
— Хватит болтать! Давай раздевайся!
— Ты себя со стороны-то слышал? «Хватит болтать! Раздевайся!» Тык обычно говорит плохой муж своей нелюбимой жене.
— Лолита! Будешь болтать, накажу!
— По попке нашлёпаешь? — кокетливо состроила она глазки, захлопав ресницами.
— Всё! Хватит… Я за водой.
Молча развернувшись, я подхватил котелок и пошёл в сторону ручья.
* * *
Когда я вернулся с котелком полным воды, то застал стоящую прямо возле машины абсолютно голенькую девушку.
— Всё было испачкано в крови. — невинным голоском, заявила она мне.
— Я так и подумал.
Её одежда грязной кучкой валялась на земле. Я нашёл чистую футболку из своей одежды и стал ею обтирать тело Лолиты, периодически обмакивая в котелок с водой. Вода в котелке быстро стала розовато-красной, а потом и вовсе закончилась. Мне ещё пару раз приходилось сходить за свежей водой, прежде чем я посчитал, что достаточно вымыл девушку.
Я помог ей одеться в чистое бельё и устроиться в машине поудобнее. А потом занялся совсем уж неблагодарным делом. Стал на костре уничтожать испачканную кровью одежду. Дело было сложное, так как мокрые тряпки совсем уж не хотели сгорать дотла. Пришлось подбрасывать новые порции валежника, чтобы поддерживать пламя, достаточное для уничтожения следов нашего здесь пребывания. Костёр нещадно дымил. И я вдруг подумал, что если бы я этим занялся чуть пораньше, то никакой медведь бы к нам никогда бы не подошел. Дикие звери не любят дым. А дыма я устроил много… Как бы к нам на огонёк… Ну то есть, как бы к нам на дымок не пожаловали коллеги убиенного Лолитой охранника. Может быть, у них есть служба, следящая за дымками в лесу. Если так, то нам уже давно пора бы отсюда свалить. А у меня впереди ещё перепачканный в крови спальный мешок, который я тоже планировал предать огню.
Интересно, далеко ли ушёл наш утренний гость? Надо будет перед отъездом глянуть, не разворошил ли он неглубокую трёхспальную могилку на полянке возле двух дубов? Чей был третий труп, захороненный задолго до моего приезда сюда, я не знаю, а два свежих трупика… Нежелательно чтобы их обнаружили в ближайшее время.
Бросив в костёр спальник и привалив его свежими дровами, я прихватив лопату, отправился бросить последний взгляд на свежий могильный холмик в лесу. Ружьё за спиной, автомат на груди, револьвер за поясом. Второй раз мишке не удастся застать меня «со спущенными штанами».
* * *
Ну, так и знал… Могилка разрыта, а морда лица у толстяка, скажем так, слегка обгрызена… Ну, как слегка? До костей черепа… Душераздирающее зрелище, как выразился бы наш советский ослик Иа-Иа.
Я стал забрасывать землёй обнажившиеся тела. Но в какой-то момент почувствовал тяжёлый взгляд на затылке. Ощущение было не таким, как на войне. Там, чувствовался не взгляд, а прицел. Вот идёт колонна, сидишь на броне, и чувствуешь, как в тебя кто-то целится. А тут немного не так. Как будто кто-то через плечо разглядывает, когда ты делаешь что-то.
Я тут же бросил лопату и перехватив автомат обернулся.
Старый знакомый выглядывал из-за поваленных деревьев. В его взгляде читалось: «Ну и на фига ты это делаешь?»
И я его понимаю. Он нашёл себе еду, откопал и уже даже распробовал. А тут приходит неизвестно кто и снова прячет его добычу. Непорядок же. Чувствую, что разговорами мы тут не обойдёмся.
Медведь, глядя на меня маленькими хищными глазками, недовольно зарычал. Я совершенно непроизвольно, с испугу, наверное, выстрелил из автомата. Короткая очередь пришлась прямо в землю перед медведем.
Грохот выстрелов напугал косолапого. Жидко гадя под себя, чёрный хищник ломанулся прямо через кусты, не разбирая дороги. На этот раз его уход был шумным и очень вонючим… Чего он там жрал до этого, я не знаю, но явно что-то очень не диетическое…
Честно говоря, я и сам чуть-чуть не обделался. Второй раз за день встречаться в лесу лицом к лицу с медведем — это уже перебор…
Да… Теперь-то уж точно пора сваливать отсюда куда подальше. И надымили, и постреляли… Заметут нас тут, как есть, заметут.
Я поднял лопату, чтобы получше забросать замлёй разрытую могилку. Но тут мой глаз наткнулся на нечто постороннее, среди травы и опавших дубовых листьев. Клочки бумаги, взяться которой здесь было абсолютно неоткуда. И не просто бумага… Это был обрывок долларовой купюры. Примерно треть банкноты… Вон даже цифра видна. Пятьдесят…
А вон ещё кусок. Но на этом уже цифра «сто». Что за бред? Трупы я сюда притащил в голом виде. А у голых тел неоткуда взяться денежным купюрам. Не из задницы же они сыпались…
Я приподнял обрывок… Нет… Не обрывок. Эту бумажку кто-то грыз маленькими острыми зубками. И другую тоже. Крысы что ли? Хрень какая-то…
* * *
Поиски источника обгрызанных баксов были недолгими. Дупло в одном из дубов привлекло моё внимание. Оно располагалось на довольно большой высоте от земли, но с ветки на ветку, как по лесенке, я смог забраться поближе и заглянуть внутрь…
Видно было плохо и воняло какой-то псиной. Может быть в дупле свили себе гнездо местные белки. Белки тоже типа крысы, только посимпатичнее. А зубы у них вполне подходящие, чтобы оставлять такие следы на бумаге…
Пошарив рукой, я вытащил из нутра дерева на свет божий потёртый кожаный саквояж. Он был сильно попорчен мелкими грызунами. Дыра в боку у него была вполне приличная. Зато через неё можно было не открывая застёжку рассмотреть содержимое.
Баксы… Были когда-то. Пока белки из них не соорудили себе гнездо. Ладно… Разберёмся.
Чёрт. Я скоро совсем перестану удивляться тому, что происходит. Потому что так не бывает. Вообще, никогда и ни с кем.
