Башен вид стал мне смешон.

Флаг мой ветры растрепали,

Бесит цвет глухих окон.

Снег оттаил, слякоть всюду,

Солнца свет глаза томит.

На такое вот на чудо

Нужен только динамит.

Жуть как ломит голова,

Не могу не есть, не спать:

«Чёрт! Да ведь на ней рога.

Ах, Амур! Чтоб твою мать…

Где ты, сволочь, дармоед?

Всё равно тебя найду!»

Но двукрылый даже след

Не оставил на снегу.

«Ой, допрыгался, беда!

Лобзик нужен позарез.

Ах вы злобные рога

Совершу я вам обрез».

Сколько я их не пилил

Не осталось даже вех,

Если б я со зверем жил,

Был бы счастливей их всех.

От такого вот везенья,

Рога – достоинство лосей,

Животным всем на удивление

Смех рождает средь людей.

И что за толк смотреть на небо

Звёзд всё равно не сосчитать,

Смотри под ноги лучше смело,

Чтоб не пришлось рога ломать.

А пример сей яркий уверяет

В назиданье вам скажу,

Кто судьбу свою вверяет

Шаловливому божку!

«Искушение» (март 2002 г.)

Тугую дверь, задвинув кельи,

Молитву на ночь совершив,

О дне грядущем у постели,

Креста знаменья сотворив,

Тушить свечу монах собрался…

Спасибо за прошедший день,

Пусть даже сложным он казался,

Но здесь метнулась чья-то тень.

Огонь свечи легко растаял,

Монах зажёг ее опять.

«Ну что ж, меня ты видеть чаял,

Ну, согласись, не стоит лгать…

Да не крестись, какой ты нервный,

Что толку в жесте этом есть?

Ведь право, ты не суеверный,

Я пред тобой, позволь присесть.

Лови ж момент, несчастный раб,

Попавши в сети обещаний,

Того, кто дарит море благ,

Прошедшим горы испытаний.

Задумайся хотя б на миг,

Ведь ты обманут дерзновенно.

Пойми, реален этот мир,

И ты не верь, что всё в нём бренно…

Я уверяю, всё, что с неба,

Забот мирских чтоб избежать,

Всего лишь на всего плацебо -

В путь птицей глупою порхать.

Ведь искус глупцам и слабым,

Награда за мученья здесь.

Не кажется ль всё это странным -

Иметь пирог и нельзя есть?

Ведь право, это так жестоко,

Дарить желания и запрет,

В соблазнах вечного потока

Где ж доброта – её здесь нет.

По счастью призрачному судишь

Взамен на жизнь, как он сказал,

Но завтраками сыт не будешь,

Какой бы завтрак он ни дал.

И кстати слово о меню,

В хваленом царствии небесном,

Прости, никак не вразумлю,

Что манит образом чудесным?

Иль нищий духом и сумой -

Разгул шутам и всяк ущербным,

Или билет своей ценой?

Кто был последним – станет первым.

Знаком, не правда – ль, сей завет

Известно так же, что он значит,

На смех табу, ни это ль бред,

Ибо смеющийся восплачет.

Взгляни, причин для смеха нет,

Коль вникнуть в суть его ученья.

Врагов любить, прощать в ответ-

Молиться за их душ спасенье.

Забыть традиции и близких,

Добраться, чтоб до райских врат,

Но полон путь ступеней склизких,

Где всё воздастся во сто крат.

Традиции не пепел, но огонь,

Маяк грядущих поколений,

Твой род есть щит и бронь,

Всегда вне всяких изменений.

Дитя порока, что не знает

Рождается в грехе рабом,

Благословен, кто обретает

Друзей неправедным путём.

Непротивление злу в угоду

Вопрос кому и для чего,

Лелеет рабскую породу

Нравоучение его.

«Мир дому вашему», – цинично

Приветствие его звучит,

Ведь меч – ни мир, здесь всё логично,

В обмен на преданность сулит.

Значение притч его прозрачно,

Искусство правым быть всегда,

Коль что-то выйдет неудачно,

Он искажен, то клевета.

Тому примеров есть не мало –

И инквизиция, и гроб,

Что крестоносцам не хватало,

Кровь полилась рекою чтоб.

Художник редких дарований,

И грубый холст в его руках,

Достоин упоительных признаний,

Всех тех рабов, что правит страх.

Он сотворил, и он вас бросил,

Вознёсся гордо до небес,

Назвался Богом, напророчил,

А я здесь с вами, хоть и бес.

Взять церковь – в вертеп переродилась,

Для содомитов – рай земной,

Веками ожидание длилось,

Бес с вами, топайте за мной!

Позволь замолвить о венчанье,

Здесь книгу жалоб надобно писать.

Попов нелепое брюзжанье,

Им надо статуи ваять.

Хуцпа для них плацдарм и локоть,

Живи как Сара и Авраам.

Инцест, разврат, обман и похоть,

Что мне по духу – чуждо вам.

Египетскому фараону Авимелеху

Авраам жену-сестру продал,

И всем вельможам на потеху

Наложниц, скот и серебро считал.

Ложь, за высокую духовность,

Подмена истины видна,

Чужой программы хладнокровность -

И вот зомбирует она.

Охальный поп дарует весть,

Доверчивых молодоженов обрекает

На жизнь такую, как она и есть,

Там всё дурное обитает.

Кон Рита в атавизме уличён,

Везде повсюду секс, порнуха,

Поправшие отцов, народом наречён,

Монах, такая оплеуха.

Всё начинается с детей.

Попы насильно причащают,

Так то, лукавый виноват злодей,

Коль бабы алкашей рожают.

В отечестве пророк без чести

И Богом избранный народ,

Был огражден от рабской вести,

Отдали «гоям» – что ж, умный ход.

А жизнь полна курьёзов разных,

Многогранностью окружена,

В ней не ищи моментов главных,

Ведь каждый миг своя цена.

Прожить ее без сожаленья

Способны глупый иль мудрец,

Но мудрость – редкое явленье,

У глупости худой конец.

Твой ум едва для знаний,

Берётся лишь из любопытства,

Но полон путь тот порицаний,

Откуда ж умным расплодиться?

В одном лице и Пифагор я и Кюри

Веду отсчет с начало мирозданья.

Мы Люцифер и как ни укори,

Но альтруизма ради и созиданья.

Зришь детективный сей сюжет,

Колен Авраама сорок два,

Родни Иисуса будто нет,

Прервался род вдруг навсегда.

Беспечность чужда иудеям,

Но вдруг им недосуг считать,

Быть может, чьим ни будь велением

Вдруг решено не дать вам знать.

А ведь хотелось бы, признайся,

Но любопытство, увы, грех,

С сим утверждением распрощайся,

Про всё знать будешь вся и всех.

А впрочем, прав, наверно, ты,

Но там про Кесаря динарий,

Не нужно лишней суеты,

Когда чужой тебе сценарий.

Ведь иудейский царь, в том суть,

Всё этим сказано сполна,

Глаза монах спеши разуть

И просто вдумайся в слова.

Ты не погибшая овца,

А знать диагноз по ошибке,

И не Израиль дом отца,

И, что сверх «только», то – излишки.

Мудрее предки твои были,

«Излишками» не льстило быть

Огнём, мечом их окрестили,

За них решили, как им жить.

Ведь заповедал в назидание

В язычников не лесть уклад,

Учеников его старания -

И вот с мечом на брата брат.

Ты скажешь: принявши мученья,

Взвалил людской на плечи грех,

И спас всё разом поколение,

Но от чего ни уж-то всех?

Быть может, просто он исполнил,

Чему начертанному быть,

Никто чтоб больше не поспорил,

Его чтоб было не забыть.

Но ведь без тьмы не ведом свет,

Мы дополнения друг друга.

Иисуса, может, стёрся б след,

Не будь предателем Иуда.

Напутствовал: «Делай скорей»,

Иуду к пропасти толкал,

Чтоб удивлялись иудеи,

Момент чтоб истины настал.

А что ж Иуда? Он в забвении!

Орудьем избраного быть,

И душу обрек на мученья,

Иисусу Богом чтоб прослыть.

В геене огненной сгорает,

Исполнивший пророчеств долг,

Иисус на небе восседает,