– Труднее, чем ты можешь себе представить, – горячо продолжил Олег. – Очень многим людям судьба подбрасывает такие возможности, но глупые, слепые человеки не видят своей удачи. Они просто отворачиваются и продолжают дальше биться головой о стену.

– Вот уж не думала, – кокетливо дернула я плечиком.

– Да, да. Мне повезло. И теперь я на коне. Ты себе представить не можешь, какого труда, к примеру, мне стоило уговорить владельца вазы с последней выставки – этого упрямого Марка Гиршевича – поделиться своим чудом.

– Как понять «поделиться»? – переспросила я.

– Мне хотелось, чтобы люди могли видеть ее красоту. Конечно, приятно, когда в доме у тебя есть то, чего нет больше ни у кого в мире. Но ведь этого мало! Известность… Разве не хочется испытать еще и ее?

– Марк Гиршевич не хотел?

– Хотел, но боялся. Я же смог доказать ему, что все под контролем и переживать не стоит.

– И что? На самом деле ваза в полной безопасности? – тщательно скрывая повышенный интерес, спросила я.

– Ну, он сам учудил. Захотел, чтобы ваза на ночь непременно возвращалась домой. Не глупо ли?

– Не знаю, – ответила я, хотя ответа и не требовалось.

– Глупо. Гораздо безопаснее оставлять ее в Доме ученых. А все эти переезды… Но его желание – закон. Выпьем же. Что-то я заболтался.

Мы выпили. Я немного помолчала. Мне как раз принесли мою любимую рыбу и салат.

– А можно задать тебе совершенно бестактный вопрос? – подняла я глаза.

– Задавай.

– А какой у тебя интерес? Ну не ради же людей ты все это делаешь?

– Почему не ради людей? – громко рассмеялся Быстряков. – И ради них тоже.

– И все же? – не хотела отступать я.

– К сожалению, я не могу раскрыть все свои секреты. Да и зачем тебе, дорогая, все знать? Ты не можешь себе представить, что я могу сделать что-то за просто так?

– Понятия не имею, – смутилась я.

– И вообще, – Олег наклонился ко мне поближе, – то, что люди говорят, это еще неправда. Ты уверена, что мне надо было уговаривать Марка Гиршевича? Тебе ни разу не приходило в голову, что на самом деле могло быть иначе, что именно он упрашивал меня организовать выставку? И за большие деньги? – тихо сказал он.

– Правда? – только и смогла вымолвить я.

– Больше ни слова о делах! – Олег выпрямился и принялся за свой ужин.

Я вместе с едой переваривала это его сообщение. Неужели правда? Но насладиться умозаключениями мне не было дано. Быстряков заговорил о том, что такая красивая девушка не должна заниматься скучными разговорами.

Пришлось старательно строить глазки. Но, честно говоря, интерес к Быстрякову я уже потеряла. Если все так, как он говорит, то мне надо встретиться с самим Гольдфельдом. И на самом деле, как я могла подумать, что человек будет делать то, что ему невыгодно в финансовом плане? Вот глупая!

– Танечка, чего ты такая грустная стала? Тебе здесь не нравится? Могу предложить другой вариант.

– Нет. Все в порядке. Просто голова заболела. Наверное, мне не стоило пить.

Тут я еще вспомнила про совет косточек. Вот глупая! Только вечер зря потеряла. Хотя нет. Узнала ценную информацию.

– Наоборот, надо выпить еще, – сладко проговорил Быстряков.

– Мне очень неловко, – я картинно прижала пальцы к вискам, – но мне, пожалуй, лучше поехать домой. У меня случаются такие приступы мигрени. Раз в два месяца, не чаще. Но если это происходит, то ничего не помогает. Так что, Олег, извини, но я, пожалуй, пойду.

Я встала и немного покачнулась.

– Как жалко, – поднялся и Быстряков. – Проводить тебя?

– Я лучше сама. Мне совершенно не хочется, чтобы ты видел меня в таком состоянии. Прости. Боже, как болит!

Олег проводил меня до выхода, поймал мне такси.

– Я думаю, у нас еще будет повод встретиться. Оставишь мне телефон?

– Я сама тебе позвоню. Мне хочется оставаться таинственной, – попыталась я изобразить на лице вымученную улыбку. – Пока.

Я села в такси и облегченно вздохнула.

Дома я была через полчаса. Разделась, быстро приняла душ и завалилась спать. Все остальное – завтра. А сегодня надо выспаться перед дорогой.

Встала я рано. Сделав себе бутерброды и налив в термос горячего кофе, я села в свою «девяточку» и поехала в Лабаково. Путь недолгий, но за время дороги я смогу обдумать всю полученную информацию.

Мне за рулем думается лучше. Управлять машиной можно и на автопилоте. Голова ничем не занята, кроме мыслей.

Значит, Гольдфельд просит Быстрякова устроить выставку. Но хочет, чтобы все думали, будто это Олег упросил его показать народу ценную вазу. Зачем?

Ответ может быть или очень простым, или очень сложным.

Первый вариант – хочет, чтобы все знали, какая у него имеется ценность, и, соответственно, завидовали. Со вторым вариантом гораздо сложнее. Мало ли почему?

Но суть все равно одна – проведение выставки. Быстряков соглашается ему подыграть. Стоп. А может, это такой рекламный трюк? Чтобы создать ажиотаж? Владелец не хочет показывать ценную вазу, но господин Быстряков сумел сделать так, чтобы люди увидели красоту и смогли ее оценить. Целая история выходит. А наш народ любит истории. Душещипательные в особенности. Но не факт, что эта история связана с моим делом.

Хорошо. Оставим пока вазу в покое. Надо родственников Глеба найти и поговорить с ними. Ведь в пятницу Сашков ждал сестру. Для чего?

Время летело быстро, как и километры. В Лабаково я въехала часам к одиннадцати. И первым делом решила навестить своего друга Геннадия. Он работал в местной популярной газете. И вообще мог помочь мне с поиском адреса.

Я подрулила к его редакции, вышла из машины и поднялась на четвертый этаж. В кабинете он сидел совершенно один.

– Привет, – с порога сказала я.

– Не верю своим глазам! – распахнул объятия Гена. – Сама Таня Иванова у меня в редакции! Что за дела привели вас сюда? – продолжал он театрально высказываться.

– Геночка, у меня к тебе просьба. Но сначала накорми, напои, а потом и спрашивай.

– А спать уложить?

– Нет. Только то, о чем просила, – я весело рассмеялась.

Геннадий Сомов был младше меня, но это совершенно не мешало нам общаться. Познакомились мы на туристическом слете, когда я еще училась в институте. Слет проходил в нашей области, в таких красивых местах, что закачаться можно. Сначала между нами возникли романтические чувства, но потом мы осознали, что приносим друг другу больше пользы и удовлетворения, будучи просто друзьями. У нас так классно получалось дружить!

Целыми вечерами мы были вместе. Даже на соревнованиях по спортивному ориентированию побеждали вместе. Я совсем тогда ничего не соображала в этих делах, а Генка был специалистом. Меня выпустили первой, я добежала, как сейчас помню, до первых кустов и там стала ждать своего напарника. Лишь он появился, мне пришлось несладко. Гена не бегал по дорогам. Он всегда шел напрямик, по азимуту, и мне пришлось скакать с ним по кустам. Зато прибежали мы одними из первых.

– Эх, Таня! Где наши семнадцать лет? – вздохнул молодой еще парень, не очень далеко ушедший от этого возраста.

– На Большой Каретной, – я ответила именно так, как и требовалось.

– Ну ладно. – Сомов встал и включил чайник. – Говори быстрее, что тебе надо. Помогу, чем могу, сама знаешь.

– Не гони лошадок. – Я развалилась в кресле и закурила сигарету. – Дай немного отдышаться.

– Знаешь, как только ты появляешься, у меня такая интересная жизнь начинается! Я каждый раз думаю, – пустился в объяснения Геннадий, – может, бросить мне эти дурацкие статьи и заняться частной детективной деятельностью? Так захватывает.

– Да ладно тебе выдумывать! Ты – на своем месте. Ты ведь и дня не проживешь без своих читателей. Зачем мне лапшу вешать?

– Наверное, – притворно вздохнул парень. – Но помечтать можно?

– Мечтай.

Через пять минут мы пили мой кофе с бутербродами. Его пойло пить я не решилась.

– Ты не думай, что у меня что-то из ряда вон выходящее, – сразу остудила я пыл молодого человека. – Ничего особенного. Мне надо узнать адрес по телефону. Только и всего. Ну потом, может быть, еще некоторую информацию о человеке, который раньше жил в вашем городе. Ничего криминального.